— На этом самом месте бедный Патти умер, и аллозавры сожрали его без всякого сожаления. Невероятная удача, что многие из костей апатозавра вдавились в грунт глубоко и аккуратно, оставив четкие отпечатки. Мы сняли слепки — локтевая кость, части бедренной, три позвонка — вполне достаточно для идентификации. Первый неиспорченный, нетронутый временем след динозавра!
— Теперь понятно, откуда вы знаете, что это апатозавр. А как насчет аллозавров?
Лейстер усмехнулся и увеличил изображение, так что отпечаток позвоночника занял весь экран. Спасибо Ральфу! Двойной щелчок левой кнопкой, и изображение стало выпуклым и объемным. Палеонтолог выделил хвостовую часть.
— Вглядитесь в этот позвонок, и вы наверняка увидите застрявший в нем зуб. Ни единой пломбы, заметьте! Его потерял один из этих хулиганов. То ли во время атаки, то ли уже вгрызаясь в мертвое тело.
Гриффин зааплодировал негромко и несколько саркастически.
— Поразительно, — заявил он тоном актера из захудалой театральной постановки. Ощущался явный диссонанс между тем, что Гриффин сказал, и тем, как это было произнесено. Будто он слышал все рассказанное Лейстером сотни раз, и ему такие истории порядком надоели. Палеонтолог испытал почти физический шок. Как мог хоть мало-мальски образованный человек, выслушав столь волнующий рассказ, выглядеть так, как выглядел Гриффин? А тот небрежно произнес:
— Не сомневаюсь, что для вас эти отпечатки — открытая книга.
— Они и есть книга. Нет, больше, чем книга! Такого никто никогда не находил, подобные следы можно изучать годами!
Чтобы разобраться в отпечатках, Лейстер беседовал с фермерами, не понаслышке знакомыми с повадками волков и кугуаров, со следами их охоты и местами отдыха. А один его приятель из Национального музея американских индейцев обещал познакомить с проводником из племени навахо, способным, по слухам, выследить форель в горном потоке и сокола — в грозовой туче. Нечего и говорить, сколько бесценной информации можно было выжать из такого следопыта.
— Скажу больше: день, когда раскопки были закончены и я осознал, что я совершил, стал самым ярким в моей жизни.
Он находился у горной цепи со странным названием хребет Пылающей Женщины под самым жарким и голубым небом, какое только можно было представить. С одной стороны возвышались скалы, с другой простирались поросшие кустарником равнины. Радостные голоса рабочих, шуршание совков в земле — все это ушло в сторону, оставив его в почти священном одиночестве. Казалось, застыл даже воздух — ни шороха, ни звука, ни дуновения. В тот момент Лейстер ясно ощутил присутствие Бога.
— Я почувствовал, что подобная находка оправдывает сам факт моего существования на Земле. И вы хотите, чтобы я все бросил? Да ни за что на свете!
— Я вполне представляю значение вашей находки, — заявил Гриффин. — Но, поверьте, мое предложение лучше. Гораздо лучше.
— При всем моем уважении, мистер Гриффин… Посетитель предостерегающе поднял руку:
— Прошу, выслушайте меня до конца.
— Хорошо.
Входя, Гриффин плотно затворил за собой дверь, и в комнате, кроме них, никого не было. Однако теперь, прежде чем заговорить, он внимательно огляделся кругом. Потом, извинившись, откашлялся и начал:
— Разрешите мне начать с условий контракта. Просто чтобы не возвращаться к этому потом. Вы остаетесь на своей прежней должности, но в рамках проекта будет подписан договор о том, что мы «заимствуем» вас на полгода. Вашу работу по-прежнему оплачивает государство, поэтому никакой прибавки к жалованью не ожидается. Извините.
«А ведь он наслаждается, — подумал Лейстер. — Научный разговор утомил его до смерти. А вот возможность поспорить буквально вернула к жизни». Обычно палеонтолог не удостаивал таких людей пристальным вниманием, но Гриффин не выглядел заурядным обывателем. Лейстер напряженно изучал невыразительное, бесстрастное лицо сидевшего перед ним человека, пытаясь найти малейшую подсказку для разгадки его странного спокойствия. Ученый считал себя кропотливым исследователем: попади ему в руки кончик запутанной нити, и он не остановится, пока не размотает клубок до конца. Все, что ему необходимо, это время и тот самый свободный кончик.
Гриффин, не глядя на собеседника, неожиданно отогнул край рукава рубашки. Под ним обнаружились массивные часы, сделанные, по-видимому, из нержавеющей стали. И тут странный собеседник Лейстера сделал легкое движение, на которое палеонтолог не обратил бы внимание при других обстоятельствах. Теперь же оно показалось ему настолько странным, что ученый насторожился. Накрыв циферблат рукой, Гриффин взглянул на тыльную сторону ладони и освободил часы только после того, как поднял глаза.
Лейстер решил, что пора продолжить беседу. Уверенным голосом он спросил:
— Итак, предлагаемые вами условия ничем не лучше моих нынешних?
— Даже хуже, — ответил Гриффин.
«А у него, оказывается, есть чувство юмора! Невероятно, но факт», — подумал Лейстер.
— В вашей работе будут существовать ограничения, — продолжал гость. — Во-первых, не разрешаются публикации. Нет, все, что касается ваших раскопок, — ради бога. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону экрана. — Об этом пишите и печатайте сколько душе угодно. При условии, конечно, что работы сначала просмотрит наш внутренний комитет. Мы желаем удостовериться, что вы не используете в них предоставленную секретную информацию. Кроме того, вы не сможете ни с кем обсуждать свою деятельность в рамках проекта. И еще. Нам требуется ваше разрешение на то, чтобы ФБР установило за вами надзор. Уверяю вас, это не страшно.
— Надзор? ФБР? За палеонтологом? Какого черта, что за ерунда?!
— Я должен также предупредить вас о возможной угрозе насильственной смерти.
— Ага, насильственной смерти? — Лейстер начал злиться. — Ну, теперь все окончательно ясно, спасибо.
— А разве вам не любопытно? К вам в кабинет приходит незнакомец, — Гриффин заговорщически наклонился к Лейстеру, — и говорит, что у него есть работа, которая подходит именно вам. Из-за специфики данной работы он не может сообщить подробности, пока вы не посвятите себя ей душой и телом. Но он намекает, что, согласившись, вы переживете самое захватывающее научное приключение со времен путешествия Дарвина на «Бигле». Что скажете?
— Что незнакомцу удалось вызвать мой интерес…
— Если все это правда, — иронически закончил Гриффин.
— Да, — подтвердил Лейстер. — Если все это правда.
Гриффин улыбнулся. Улыбка странно исказила его грубоватое лицо.
— Значит, я сказал все, что вам нужно было знать.
Лейстер ждал продолжения, но его не последовало.
— Простите за резкость, — наконец не выдержал палеонтолог, — но это самая большая чушь, какую я слышал в своей жизни. Вы не сказали ничего, что могло бы заинтересовать меня. Напротив, сообщили, что за мной будет установлена слежка, что мне нельзя будет публиковаться, что меня могут… Честно говоря, я не в состоянии придумать более серьезных аргументов, которые убедили бы меня не принимать вашего предложения.
Во взгляде Гриффина появилась едва заметная насмешливая искорка. Словно подобную реакцию он и пытался спровоцировать.
Или хотел, чтобы Лейстер подумал именно так.
Нет, это уже походило на манию преследования. Лейстер никогда раньше так не рассуждал, ему не нравилось даже думать таким образом. Он привык иметь дело с неживой природой. Она могла хранить свои тайны за семью печатями, но никогда не морочила ему голову намеренно. А этот странный человек заставлял Лейстера мыслить в несвойственной ему манере.
Гриффин опять накрыл часы ладонью и, бросив на нее взгляд, сказал:
— Все равно вы примете мое предложение.
— Если причина вашей уверенности в том, что…
Гриффин подвинул холодильник поближе к Лейстеру.
— Я оставляю вам вот этот подарок. Правда, с одним условием — вы никому его не покажете и ничего о нем не расскажете. В остальном делайте с ним что хотите, — пренебрежительно скривив рот, добавил он. — Вскрывайте, изучайте, разбирайте на части, чтобы удостовериться в его подлинности. Там, где я взял это, полно таких игрушек. Но никаких фотографий. Иначе вы никогда больше не получите ничего подобного.