Ответ в голову приходить не спешил.
Ладно, поставим вопрос по-другому: а что вообще было вчера?
Я зевнул, и страдальческий взгляд мой наткнулся на учебники по менеджменту и маркетингу, которые я сразу после окончания первого учебного года забросил под стол и постарался завалить дисками. Не получилось, и теперь от вида такой знакомой и до жути любимой литературы моя многострадальная головушка разболелась ещё сильнее.
Так, надоело. Пора вернуть мыслям хоть подобие ясности.
Я с превеликим трудом добрался до ванной и сунул голову под ледяную воду. Во-первых, это помогало протрезветь, во-вторых, горячую отключили ещё в конце весны и чисто случайно забыли включить.
Через пять минут ясность мысли стала понемногу возвращаться, а с ней пришло искреннее удивление. Если верить воспоминаниям (а склерозом я пока не страдал, разве что тогда, когда это выгодно), то я вчера не пил. Опять таки, глаза ясные, мысли о великом и возвышенном, то есть рассоле, не мучают, и пива не слишком хочется. Вчерашний день помню чётко, и точно знаю, что никакой гадости я вчера не курил, тем более что никогда раньше не баловался этой ерундой. Вывод: над городом снова магнитные бури. И ерунда снилась какая-то…
Лично мне запомнилась симпатичная рыжая девчушка лет 16, которая разговаривала с чёрной кошкой. Да, психиатр по мне плачет крокодильими слезами…
Взгляд рассеянно пробежался по комнате. Всё, учебники давно пора спрятать в шкафу. Они на меня явно плохо влияют. "Плохому танцору… " — мгновенно всплыла в голове поговорка, но свой внутренний голос я предпочёл проигнорировать.
"Менеджмент" А. Бобёр, Б. Грач, Г. Муравйов. В общем, натуральный зоопарк. Повинуясь странному порыву, я пролистнул страницы и с изумлением увидел, что они девственно чисты.
Так, кажется, у меня проблемы. Именно такой вывод я сделал, обнаружив надпись: "Хозяйка Книги должна умереть. Не мешай, иначе ты умрёшь тоже".
***
Клара
Егору после недолгих раздумий я решила ни о чём не говорить. Ему я рассказала подсказанную кошкой версию. Была у Светы, она сейчас страдает очередной неразделённой любовью, ей нужен был отдых, все её подруги заняты, пришлось мне ходить с ней по клубам. Егор Свету знал неплохо, потому не стал удивляться, а вот я, выпив кофе, снова и снова прокручивала в голове произошедшее со мной на чердаке. Самым простым и логичным объяснением было бы списать все странности на глюки, но серебряный кулон, приятно холодивший кожу, эту версию опровергал.
— Мы уезжаем сегодня. На дачу, — неожиданно заметил Егор, и особого счастья в его голосе я не заметила, — Там у Жанны что-то с домом, отец просил посмотреть.
— Ты не хочешь ехать?
— Ещё как. Но отец поставил ультиматум, и окончательно ссориться с ним не хочется.
— Я понимаю… А Инга поедет с нами?
Братик поморщился, как от боли.
— Она не отвечает.
Мы понимающе переглянулись.
— Зайди к ней, Егор.
Он прикрыл глаза.
— Да.
Егор
Я стремительно сбежал вниз. Мотор заурчал, как довольный кот, когда я повернул ключ. Не сильно заботясь о правилах дорожного движения, я на приличной скорости вырулил на проспект и врубил музыку погромче. Люблю скорость! Обогнать одного, подрезать другого… Хорошо! Я невольно усмехнулся и в который раз попытался мысленно построить разговор с Ингой. Как я ни старался, не мог отделаться от нарастающей тревоги. Что её может связывать с отцом? Разный возраст, разный круг общения… Как назло, ничего хорошего в голову не приходит.
Вот и знакомая двеннадцатиэтажка. Я привычно затормозил возле нужного подъезда. Домофон мигнул мне возмущённым огоньком, когда я набрал номер знакомой квартиры. Тишина…
Инга
Я только выпроводила сестру из дома, когда запищала мелодия домофона. Видно, эта растяпа опять забыла что-то! Я покачала головой: если очень нужно, зайдёт сама — ключ есть. Я не хочу подниматься с кресла, не хочу, ничего не хочу…
Часы тикали, отсчитывая секунды. Я свернулась клубочком, переплела пальцы, уткнулась лицом в колени…
Егор — сын Сергея Геннадиевича. Вот такая шутка! Они ведь похожи, одни эти серые раскосые глаза чего стоят! Как, небо, как я могла не заметить!?
Звонок в дверь. Я страдальчески поморщилась — значит, Оля таки что-то забыла. Кряхтя, как древняя старушка, я проковыляла к двери и резко её распахнула:
— Ну?.. — и подавилась словами. На пороге стоял Егор.
Я заворожено уставилась в стальные глаза. Теперь, когда я знала правду, я их ненавидела, как ненавидела глаза его отца. Ненавидела — и знала, что уже никогда, никогда не смогу забыть…
— Привет, — мягко сказал он, — Ты не отвечала на звонки, и я решил заглянуть в гости. Не возражаешь?
Сволочь. Понимает, как сложно возразить…
— Что ж, входи, — заметила я равнодушно. В голове мелькнула мысль о моей паршивой причёске, и настроение, и так не очень хорошее, рухнуло ниже уровня канализации, — Кто тебя впустил?
— Сердобольная старушка, которой я заплатил двадцатку. Твои соседи бывают очень отзывчивыми, если их правильно попросить!
Я печально хмыкнула и уточнила:
— Зачем пришёл?
Он помолчал, прошёлся по комнате:
— Откуда ты знаешь моего отца?
— Я обязана отчитываться?
В его глазах блеснуло бешенство:
— Да! Да, ты моя и обязана отвечать на мои вопросы!
Меня захлестнула волна ярости:
— Егор, видеть я тебя не хочу! И ни на какие вопросы отвечать не планирую!
Он подался вперёд и до синяков стиснул мне плечи:
— Инга, я не люблю повторять дважды. Я должен знать.
Неожиданно на меня накатило равнодушие. Я заглянула в его полные бешенства глаза. Спорю, в моих не было ничего, кроме пустоты.
— Егор, ударь, если хочешь. Мне плевать. Сейчас я ничего тебе не скажу.
Пару мгновений он переводил дух, внимательно глядя на меня, а я замерла, неожиданно осознав, что я очень хочу, чтоб он остался. Просто остался, задал вопрос ещё раз — и я всё расскажу.
Он усмехнулся.
— Что ж, прощай, — и вышел, не оглядываясь.
Я застыла, как соляная статуя, тупо глядя в стену. Когда шаги на лестнице утихли, я спокойно прошла в ванную, взяла в руки расческу… и швырнула её на пол. Я металась по квартире, как загнанный зверь, а в душе бушевала буря.
Клара
Я машинально упаковывала вещи, причём мысли мои в это время витали очень далеко от реальности. Самая умная из них, на мой взгляд, сводилась к фразе: я попала. Ещё и эти проблемы на даче — так не вовремя! Причём не только для меня — судя по всему, Егор тоже предпочёл бы сейчас остаться в городе. Ну, что ж, с другой стороны, может, поумнеем от свежего воздуха…
— Вам это не грозит. И вообще, хватит себя жалеть, — промурлыкал за спиной смутно знакомый бархатистый голос. Значит, не приснилось…
Кошечка удобно устроилась на мягкой перине, свернувшись компактным калачиком, и могла б показаться мирной и беззащитной, если б не горящие огнём зелёные глаза, в которых не было ни времени, ни жалости. Наши взгляды встретились.
— И что ты здесь делаешь?
— Лежу, а что, не видно?
— У Хранителей заготовлен набор стандартных ответов на все случаи жизни?
— Нет, просто у некоторых личностей присутствует стандартный набор гениальных по сути своей вопросов.
— Что тебе здесь нужно?
— Ты.
Говоря откровенно, такая постановка вопроса мне не слишком понравилась. Видимо, она прочитала мои чувства, поскольку тихо хмыкнула:
— Я — твой Хранитель. Теперь я буду тебя защищать, учить, наставлять. Ходить по пятам, конечно.
Вот тут мне стало совсем хорошо.
— Что? С какой это радости?
— Милая, не понимаю, чем ты недовольна. Ты книгу кровью напоила? Напоила. Устное согласие дала? Дала. Теперь не время звонить адвокату.
Я замерла.
— Книга говорила, что единственное, чем я поступлюсь — это моя слабость.
— Да я и не спорю, — мягкий мурлыкающий голос заставил армию мурашек промаршировать по спине, — Но слабость бывает разной. Я — твой Хранитель, твой Покровитель. Увы, люди так устроены: им всегда и во всём нужны покровители. В этом кроется часть их силы.