Мамы не было уже четыре года, но Кейтлин помнила каждое слово, взгляд, жест и мечтала стать такой же, как она, — утонченной, красивой и сильной. В любой ситуации оставаться королевой, которая никогда не опустится до крика и грубости и которой никто не посмеет перечить. Пока Кейтлин было далеко до идеала: мешали юность и излишняя эмоциональность. Принимая на себя управление домом, девушка старалась ежеминутно думать о маме, прикидывать, как бы она повела себя в этой ситуации. Вспоминала походку, царственный наклон головы и легкую, снисходительную полуулыбку. Было невероятно трудно постоянно контролировать себя, но в последнее время вроде бы получалось неплохо.
Несмотря на то что завещание огласили еще два дня назад, а вчера в последний путь проводили барона Маккензи, Кейтлин не воспринимала этот дом как свой. Накануне, стоя у свежей могилы, девушка не могла понять, чем руководствовался этот странный, эксцентричный человек. Народу на похоронах было много, но, как ни странно, единственным близким родственником оказалась она, а другом — Чарльз Диккенс. Что бы он ни говорил, барон был одинок. Девушку удивило, что на похороны не пришел Мэлори. Старый дворецкий, пожалуй, сильнее всех скорбевший по барону, почему-то остался дома. А Кейтлин не решилась спросить о причинах. Подобные вопросы казались девушке верхом бестактности. Каждый прощается с ушедшими близкими по-своему.
Диккенс оказался прав: Джон Маккензи упомянул свою племянницу в завещании. Ей достались большая часть сбережений и особняк. Даниэлю Фармеру, пасынку барона, отошли загородное поместье, коллекция древностей и право проводить в лондонском доме столько времени, сколько заблагорассудится. Кейтлин было все равно, она в любом случае не собиралась задерживаться в Англии долго и совсем не хотела ссориться со своим кузеном — девушка затруднялась более точно определить степень родства.
Для своей хозяйки Лиз выбрала самую теплую комнату в доме, прямо над кухней. Только поэтому Кейтлин не вымерзла, словно дворняга, в зимнюю ночь. В некоторых комнатах северного крыла даже днем невозможно было появиться без теплой шали. Видимо, в тех помещениях давно никто не жил. Здесь же, с одной стороны, было мило и уютно, а с другой — старомодно. Самые последние новшества, вроде отдельной ванной комнаты с фаянсовым сливным унитазом, соседствовали с откровенно устаревшими обоями и огромной кроватью под балдахином, на котором последние лет десять копилась пыль. Кейтлин порывалась его выкинуть, но Мэлори и Лиз, неожиданно нашедшие общий язык, объединились и встали на защиту балдахина. Пришлось согласиться, чтобы его просто почистили.
Присев перед зеркалом, Кейтлин с горем пополам уложила толстые пряди волнистых волос двумя валиками надо лбом, а остальную гриву распустила, позволив ей свободно струиться по спине.
Процесс одевания был долог. Сначала сорочка, потом плотная нижняя юбка из пурпурной фланели и корсет, который девушка не привыкла шнуровать без Лиз. Пришлось сначала застегнуть жесткую конструкцию спереди, а потом, изогнувшись, затянуть шнуровку на спине. Осиной талии не получилось, но вышло вполне сносно. Осталось только натянуть чулки и облачиться в темно-серое платье со множеством застежек и глухим воротом. Кейтлин долго думала, но все же решила отказаться от черных траурных нарядов, сразу перейдя к полутрауру. Конечно, с одной стороны, брат матери достаточно близкий родственник, но с другой — Кейтлин даже не успела с ним познакомиться. Поэтому стоило соблюсти формальности, но вряд ли местное общество осудит юную девушку за то, что она не стала полгода носить черные вещи, заменив их темно-серыми, коричневыми и пурпурными.
Кейтлин все еще плохо ориентировалась в коридорах и поэтому шла сосредоточенно, стараясь не пропустить нужный поворот. Он находился сразу за небольшой статуэткой плачущего амура на внушительном мраморном постаменте. Девушка два дня назад с удивлением обнаружила, что на лице миловидного мальчика во время дождя проступают влажные полоски, будто от слез. Сегодня хоть и было пасмурно, но пока без осадков, и матовая каменная щечка тоже была суха. Кейтлин задумчиво потрогала холодный мрамор и двинулась дальше. Все же сэр Диккенс прав: этот дом хранит слишком много секретов. С каждым днем Кейтлин все больше хотелось их разгадать.
— О, Мэгги! — услышала девушка из холла возглас Мэлори и поспешила на первый этаж. — Что опять произошло? Ты вся холодная, проходи скорее.
Когда Кейтлин спустилась вниз, на пороге стояла худенькая девушка, закутанная в темно-коричневый потрепанный плащ. Гостья дрожала и боялась поднять глаза. У нее был настолько жалкий вид, что даже Кейтлин начала испытывать сострадание, хотя не часто поддавалась этому чувству — как правило, лишь делала вид, чтобы сойти за благочестивую леди.
— Это Меган, — представил девушку дворецкий. — Племянница покойной жены барона…
— Матери Даниэля Фармера? — перебила Кейтлин.
— Да.
— Но…
— Мать Меган скончалась в прошлом году, а отец… периодически безобразничает и пьет. Давно бы отдал бедняжку замуж, но так ведь гонор! Он потомственный аристократ, а беден словно церковная мышь и часто невменяем. Тех, кого он считает подходящей парой для своей дочери, не интересует обнищавшая аристократическая фамилия, а других он прогоняет. Вот и мучается бедняжка. Когда становится совсем худо, Меган прячется в доме барона. Он был бы рад принимать ее официально, но, увы, слишком много формальностей пришлось бы соблюсти. Все же они даже не родственники, пошли бы ненужные толки. Надеюсь, вы позволите Меган переждать бурю? Ей просто некуда больше пойти. Лишь барон был добр к ней в последние годы. Бедная, несчастная девочка!..
Горькие складки пролегли у губ Мэлори, а в старческих глазах мелькнули слезы. Он выглядел таким несчастным, что Кейтлин на миг показалось, что этого его периодически выгоняет из дома сильно пьющий отец.
— Конечно, конечно… — потрясенно пробормотала девушка. Отказать было неловко, хотя вся ситуация изрядно удивляла и казалась какой-то наигранной. — А сама Меган сказать не может? Странно общаться через посредника.
Девушка впервые подняла глаза: большие и круглые, словно блюдца, наполненные родниковой водой. В них затаилась такая печаль, что у Кейтлин сжалось сердце и похолодели руки. Меган взмахнула ресницами и чуть заметно улыбнулась, отрицательно покачав головой.
— Так ты немая?
Кейтлин впервые столкнулась с подобным типом внешности, поэтому внимательно изучала гостью. Она не была красивой. Слишком худа, даже по нынешней моде. Волосы почти бесцветные, тусклые, не убранные в прическу. Глаза светлые, выделяющиеся на изможденном бледном лице, а вместо губ лишь тонкая полоска. Но было в девушке что-то такое завораживающее, заставляющее снова и снова возвращаться взглядом к ее лицу.
— Не совсем немая, — ответил за гостью Мэлори. — Просто бедняжка пережила очень сильный стресс, поэтому она говорит, но крайне редко.
— Что за стресс? — мигом всполошилась Кейтлин.
— Это личное. Может быть, позже она расскажет вам все сама.
— Ну хорошо, — не стала настаивать девушка. — Я сейчас позову Лиз, скажу, чтобы подготовила комнату.
— Не стоит беспокойства, — покачал головой Мэлори и, подхватив чемодан Меган, двинулся на второй этаж. — У нее уже есть своя комната. Говорю же, Меган частая гостья в этом доме. Поверьте, она не причинит вам неудобств. Скорее наоборот, вам же нужна компаньонка? Лучшего варианта не найти.
— Я же не… — начала Кейтлин.
Но Мэлори безучастно отозвался:
— Я знаю, о чем говорю. Меган та, кто вам нужен. Поверьте!
— Мне никто не нужен! — в отчаянии бросила Кейтлин в спину дворецкому, понимая, что ничего не добьется, и в отместку добавила: — Я все же позову Лиз.
— Ни к чему, — заупрямился Мэлори, но было поздно.
Старая служанка, словно коршун, следила за своим гнездом и всеми его обитателями. Кейтлин казалось, что Лиз уже полностью обжилась в доме и считала его своей вотчиной. Ей доставляло истинное наслаждение устанавливать тут свои порядки. В Техасе домом заправляла суровая вдова Рози, и потенциал Лиз оказался нераскрытым. Там она лишь прислуживала Кейтлин.