— Но почему? — спросил Билл, и она едва не ответила: «Потому что хочу оставить ее себе».
Мысль эта показалась ей такой восхитительно-заманчивой и уместной, что Куинн посмотрела на собаку другими глазами.
Может, действительно оставить ее себе?
Дрожь, пробежавшая по ее телу при мысли о том, что она готова совершить столь неразумный и непрактичный поступок, доставила Куинн почти эротическое наслаждение. «Плевать мне, что это неразумно. Я хочу эту собаку». Экая эгоистка! Просто искательница приключений. Подумав об этом, Куинн почувствовала, как забилось ее сердце.
Эгоистично — но совсем чуть-чуть. Собака — это не так уж существенно, не то что полная перемена жизни, новый любовник или что-то еще в подобном роде. Всего-навсего небольшое отклонение от обычного курса. Ну, лишь крохотная собачка. Нечто новое и небывалое.
Куинн прижала собаку к себе.
Эди, лучшая подруга матери, уже много лет твердила Куинн, что не стоит улаживать чужие неурядицы. «От меня не убудет», — отвечала она, но, может, Эди права. Что, если, начав с малого, с собаки, сэтой собаки, с небольшого переустройства, с незначительных перемен, Куинн удастся перейти к более важным делам? А вдруг эта собака — знамение судьбы? Кто же станет спорить с судьбой? Стоит только вспомнить, что случилось с героями Древней Греции, попытавшимися бросить вызов судьбе.
— Ты не можешь оставить себе эту собаку, — напирал Билл.
— Поговорю с Эди.
Билл улыбнулся, и на его симпатичном лице отразилось облегчение. Эдакий счастливый викинг.
— Отличная мысль. Эди живет одна. Собака составит ей компанию. Вижу, ты начинаешь рассуждать трезво.
«Я не об этом», — хотела ответить Куинн, но, не желая затевать ссору, сказала:
— Спасибо тебе. До свидания. — Она подняла стекло и посмотрела в темные глаза собаки. — У тебя все будет хорошо. — Собака чуть слышно вздохнула и положила голову на грудь Куинн, глядя на нее так, как будто от этой женщины зависела ее жизнь. Умная, очень умная собачка. Куинн погладила ее, чтобы успокоить. — Ты похожа на Кэти. На Кей-Кей-Кей-Кэти из песенки. Маленькая тощенькая Кэти. — Она наклонилась к собаке и прошептала: — Моя Кэти, — и собака, покорно вздохнув, вновь зарылась в темноту и тепло ее пальто.
За окном Билл махал рукой, явно довольный практичностью Куинн, и она помахала в ответ. С Биллом придется разобраться позже, а сейчас нужно поспешить на встречу с Дарлой.
Она поедет туда сосвоей собакой.
На другом конце города Ник Зейглер склонился над капотом «кэмри» Барбары Нидмейер, стоявшего во втором ремонтном боксе «Гаража братьев Зейглер», залитом ярким светом. Нахмурившись, он посмотрел на двигатель. Вроде бы машина в полном порядке; значит, Барбара руководствовалась некими тайными мотивами, и Ник, зная ее тягу к женатым умельцам-мастеровым, отлично понимал, какими именно. Должно быть, настала очередь его брата Макса. Так что Макса ждут тяжелые времена, а Нику, в сущности, не о чем беспокоиться. Он уже давно решил, что люди имеют полное право совершать ошибки. Правда, последние амурные похождения оставили на его шкуре глубокие шрамы, но также и немало приятных воспоминаний. Ник не видел необходимости мешать Максу обзавестись собственными воспоминаниями.
Он с грохотом захлопнул капот «троянского коня» Барбары, вынул из заднего кармана тряпку и стер с сияющей краски пятна от пальцев. Потом отправился в третий бокс взглянуть на очередную обузу — глушитель автомобиля Баки Манчестера.
— Ты нашел утечку в «тойоте»? — спросил Макс, появляясь в дверях конторы.
— Никакой утечки нет. — Ник, стоя у «шевроле» Баки, вытер руки ветошью и задумался, в чем неисправность. Выхлопная труба походила на громадную бурую пиявку.