А мысль, может, и не такая плохая. Очень неожиданная, ты прав. Но как ты собираешься ее реализовать?
– Очень просто. Скоро начнется конфликт, я, как и прежде, займусь его подготовкой. На начальном этапе. А потом вселюсь в одного из ключевых персонажей противника и буду действовать для вящей его пользы.
Как ни странно, Рандорф не ударился в критику, а только пожаловался:
– Слишком уж просто. Растолкуй!
– Что именно?
– Как ты собираешься вселиться, например? Ведь сразу же заметят.
– Не факт. Я сделаю это загодя, за много лет до основных событий. Скорее всего я вообще перенесу себя в новорожденного ребенка.
– Ерунда! – не выдержал все-таки Рандорф. – Сразу проколешься! Ты не сможешь правдоподобно писаться и учиться ходить!
– Ты меня недооцениваешь, – с ноткой гордости бросил я. – Я закляну себя. Так что фактически перестану существовать на какой-то период. Но подрастающий ребенок будет нести отпечаток моей личности. Его поведение окажется соответствующим моему, поэтому потом…
– Которое никогда не наступит, ибо такого малыша родители задушат собственными руками!
– Ты полагаешь, что в детстве я был чемпионом по отрыванию ножек у кузнечиков и прочей мелкой живности?
– А разве нет?
– Представь себе. Припоминаю смутно, конечно. Но как будто особо дурных наклонностей я не проявлял.
Глаза Рандорфа в течение этого диалога раскрывались все шире, и я с запозданием сообразил, что позволил себе большую откровенность, чем обычно.
– А ты не шутишь, как я вижу. Насчет своего детства, – задумчиво пробормотал дракон. – Интересные вещи выясняются на старости лет… Ты, получается, не вечен? Вернее, и до тебя, выходит, что-то было… А как быть с упоминавшейся недавно легендой о том, что ты сотворил мир?
– Она соответствует действительности.
– Где же тогда ты родился и вырос?
– В другом мире, конечно. Где же еще?
– Конечно, где же еще, – саркастически передразнил он. – А то у меня этих миров под носом, что блох у шелудивой собаки!
Я промолчал, и он, подождав с минуту, кивнул:
– Ладно, не хочешь – как хочешь… Да и в самом деле не стоит слишком уж затягивать – я что-то проголодался дюже. У тебя, кстати, ничего поблизости не завалялось?
– Что изволишь? Парочку девственниц? Или обойдемся молодым бычком?
– Ясно. А я грешным делом подумал, что, может, ты захочешь понабивать руку в добрых поступках и поймаешь старому другу горного козла на ужин… Извини, ошибся… Но вернемся к твоему плану, который видится мне все занимательнее. – Действительно, теперь Рандорф говорил с куда большим воодушевлением, чем в начале беседы. Он больше не казался старым и уставшим от жизни, даже жрать вон захотел… – Итак, я уяснил, как ты собираешься внедриться в лагерь врага. Практически ты намереваешься вырастить нового Черного Властелина – ха-ха! А как ты вернешь себе память?
– Это несложно. Воспользуюсь кодовой фразой, снимающей заклятье.
– Кодовой фразой? – Он наморщил лоб, пытаясь угадать значение незнакомого слова, но бросил и даже не стал переспрашивать. – Ладно, поверю тебе на слово, у меня нет оснований для сомнений в твоем колдовском мастерстве… Есть и более серьезное возражение: белые маги более или менее чутко воспринимают присутствие чужеродной силы, а твою мощь не утаишь. Кто-нибудь из них обнаружит тебя вне зависимости от принятого облика, во всяком случае раньше они с этим справлялись… Что ты скажешь на это?
Я потянул с ответом, и не потому, что он застал меня врасплох. Просто это признание и впрямь не шло на язык.
– Или, может, ты считаешь, что все старые могучие маги перемерли, а новое поколение совсем никуда не годится?
– Вероятно, так оно и есть – в периоды моего отсутствия общий уровень магии значительно падает. Но я не на это полагаюсь.