Речь идет о небольшом заурядном солнце, не имеющем в своей системе обитаемых планет. Проводилось стандартное сканирование звездной сферы, и компьютер отметил резкое повышение интенсивности гамма‑излучения в этой части пространства. Мы нашли его источник и провели очень подробное исследование странной звезды и ее системы. Оказалось, что излучение звезды стало настолько мощным, что будь на планетах этого солнца жизнь, она немедленно бы погибла. Понимаете, мистер Кеттрик, – маленькое солнце внезапно стало смертельно опасным!
Такину замолчал, помрачнев, а вместо него заговорил Секма:
– Джонни, не пытайся понять, как за одну ночь звезда смогла превратиться в бомбу замедленного действия. Каким‑то образом ядерные процессы внутри солнца пошли совершенно иным путем, да так, что интенсивность гамма‑излучения повысилась сразу на много порядков. Не буду вдаваться в физику этого явления. Для нас, неспециалистов, достаточно знать, что это случилось. Такину кивнул.
– Сложнее всего будет осознать причину данного явления, – глухо произнес он.
Его загнанный взгляд задержался на Кеттрике, у которого уже не оставалось сомнений – Такину в ужасе.
– Я полагаюсь не только на собственное мнение. Мои выводы подтверждает и уважаемый коллега доктор Смит из вашей Лунной обсерватории.
Смит продолжил:
– Я провел собственные наблюдения. Наши приборы зафиксировали те же изменения в спектре излучения звезды.
В библиотеке повисла напряженная тишина, и только горящие поленья беззаботно потрескивали в камине. После паузы Смит сказал, опустив глаза:
– Мы считаем, что это не природное явление.
И вновь последовала тишина. Казалось, все осмысливают эти слова. Кеттрик почувствовал, что взгляды присутствующих устремлены на него, словно все ждут его реакции. Но вместо него заговорил Секма:
– Скажу прямо, Джонни. Кто‑то намеренно погубил эту планетную систему, воздействовав на ее солнце. Астрофизики уже назвали это явление жаргонным словечком «отравление», а саму обреченную звезду – «роковой». Впрочем, это название я услышал отнюдь не из уст наших уважаемых ученых.
– А откуда же? – спросил Кеттрик, с удивлением глядя на своего старого «приятеля». – Вот уж никогда не думал, что такой тугодум, как вы, может интересоваться астрономией.
Секма усмехнулся.
– Сам знаешь, Джонни, по долгу службы я прислушиваюсь к разговорам, собираю любопытные сплетни и легенды. Клюю как петух по зернышку – одно словечко в городской толпе, другое – на пожаре, третье на охоте в джунглях. Тогда‑то я и услышал про «Роковую Звезду».
Секма дал своим собеседникам некоторое время, чтобы обдумать его слова, а затем продолжил:
– Я не слишком‑то доверяю слухам. Любое существо, будь оно человеком, гуманоидом или негуманоидом, любит трепать языком. Суровая правда жизни ему кажется слишком прозаичной, и потому ничем не обузданная фантазия нередко порождает невероятных монстров. К таким порождениям нездорового разума я поначалу и отнес мифический механизм, прозванный «Роковой Звездой», и который способен из любого обычного солнца сотворить Звезду смерти. Но когда я узнал об открытии доктора Такину, это совпадение показалось мне слишком невероятным.
Кеттрик задумался.
– И как же люди с разных планет могли узнать об изменении в спектре одной из неприметных звезд, которых в галактике миллионы?
– Вот то‑то и оно! Я выяснил, что никто в Хейдесе и не знал про нее. Если только астрономы могли с помощью приборов уловить изменение в спектре маленькой звезды – откуда же об этом мог узнать рядовой обыватель?
– А не проще ли принять это именно как природное явление? – спросил Кеттрик.
– О, гораздо проще, Джонни.