Возможно, нам не следовало звонить.
Особенно её сестре.
И что ещё хуже, так это то, что Пен не было дома.
Где же она? Может, в кино или ещё где-то. Может Пен сообщили о несчастном случае с её отцом, и она поспешила оказаться рядом с ним. В больнице. В морге.
Или напротив — Пен жертва, а её отца вызвали к ней.
Или одно, или другое. Вот почему никто не ответил.
«Я так же безнадёжен, как и она», — подумал Боди. «Признайся, ты тоже ждёшь, что видение окажется реальным».
Если это не телепатия или что-нибудь в этом роде, то психическое расстройство, и Мелани ненормальная.
Для неё лучше чтобы всё оказалось правдой.
Классическая безвыигрышная ситуация. Либо теряешь сестру и отца, либо разум.
Вот только теряю не я, Мелани. Я всего лишь в качестве поддержки.
Но ведь я с ней, а она — часть меня, нравится мне это или нет. Её проблемы — это мои проблемы. И почему-то она стала такой.
Когда он впервые увидел Мелани, она шла ему навстречу с книгами, прижатыми к груди, опустившая голову с хмурым взглядом. Это случилось в солнечную пятницу во второй половине дня, так что большинство лекций оказались позади, и студенты в кампусе выглядели радостными и беззаботными. Все, кроме этой девушки, скорбящей по трещинам на тротуаре.
Боди стало жалко её. Она была восхитительна, хрупкая — неземная — и в таком плохом настроении.
Она всё ещё была в нескольких ярдах перед ним, по-прежнему пристально вглядывалась в тротуар, и Боди понимал, что она пройдет мимо, даже не подняв головы.
Поэтому выудил из кармана четвертак, и совершил бросок. Тот звякнул о бетон, отскочил, приземлился на ребро и проделал безумный зигзаг к девушке. Боди догадался по движению её головы, что она наблюдает за траекторией монеты, и, увидев, что та повернула направо, девушка сделала свои шаги шире. Её сандалия остановила четвертак, прижав его плашмя. Хмурость пропала с её лица, когда она подняла голову и встретилась взглядом с Боди. Она выглядела скорее довольной, радуясь тому, что ей удалось остановить монету.
— Спасибо, — сказал он. — Она сбежала от меня.
Мел не сказала ни слова. Теперь она, похоже, занервничала. Видимо испытывала робость, потому что была первокурсницей, а он выглядел значительно старше, и мог быть аспирантом или даже преподавателем. Она отступила.
Боди присел, чтобы поднять монету.
На девушке была юбка до колен. У неё были стройные, бледные ноги, без всякого загара, и белизна эта заставляла их казаться откровенно обнаженными.
Боди с трудом оторвал от них взгляд, и, подняв монету, распрямился. Лицо девушки было красным. Одна из её прекрасных черных бровей вопросительно поднялась. Боди догадался, что она заметила как он смотрел на её ноги.
«Больше не смотрю», — подумал он.
Девушка отступила в сторону, чтобы продолжить свой путь.
Боди сдвинулся туда же.
— Извините, — сказала она дрожащим голосом. — Я очень тороплюсь. — Она шагнула в другую сторону. И опять, Боди её перекрыл ей путь.
Она прекратила попытки проскочить мимо, и стоя неподвижно, посмотрела ему в глаза и прикусив нижнюю губу.
— Извини, если я тебя обидел, — сказал он.
— Я не обижена.
— Я не пялился на твои ноги, — добавил он.
— В моих ногах нет ничего неправильного, — сказала она.
— В самом деле? — Он не знал, почему произнес это. Ничего другого не пришло в голову.
— Мои ноги в порядке, — настаивала она.
— Они первоклассные, — согласился Боди. Самая лучшая пара ног, которую мне довелось увидеть за долгое время.
— Ну, конечно. — Она смотрела на него, прищурившись.
Либо у неё проблема с ногами, чего я не заметил, либо её самооценка нуждается в серьезном пересмотре.
— По правде сказать, — признал он, — я не могу удовлетворить своё любопытство, как выглядит остальное.
— У меня есть только эти.
— Это не то, что я… — Он понял, что она пошутила. Застигнутый врасплох, он расхохотался. Девушка не смеялась, но вскоре уголок её рта приподнялся в слабом намёке на улыбку.
— Монета все ещё у меня, — сказал Боди, подбросив её в воздух и поймал. — Что скажешь, если мы сходим в студенческий союз и угощу тебя «Доктор Пеппер»?
Приглашение она приняла.
Так всё началось: брошенная монета, разглядывание ног, недоразумение и шутка, которая расставила всё по местам.
Мелани, казалось, недоумевала оттого, что он находил её привлекательной, и отпускала неловкие шутки о том, что была тощей и плоской.
Следующей ночью под открытым небом в автомобильном кинотеатре, когда он нащупал её спину под блузкой, чтобы расстегнуть лифчик, она сказала: — Будешь разочарован.
— Не смеши меня, — ответил он.
Расстегнув его, он добрался до округлостей, а она схватила его за запястье.
— Не надо, — сказала она. Мелани плакала, и слёзы её, катившиеся по щекам, мерцали серебром в свете киноэкрана.
— Они как у куклы, — всхлипнула она.
— И что? — Она отпустила его руку.
Он переместил её на грудь.
— Вот видишь? — Спросила она.
Боди ответил: — Не так уж они и плохи, Герман.
Мел рассмеялась сквозь рыдания, и толкнула его локтем. Грудь была теплой и гладкой. Небольшой, но целиком заполнявшей ладонь. Соски затвердели. Его руки блуждали от одной груди к другой. Он хотел их поцеловать, но, когда попытался расстегнуть блузку, Мелани остановила его.
— Не здесь, — выдохнула она. Они оставили кино под открытым небом и Боди покатил в свою квартиру.
Когда он открыл дверь, Мел оставалась неподвижной и вглядывалась в темноту комнаты широко распахнутыми, испуганными глазами. Боди взял ее за руку. Та была холодной, как лед. И сама она дрожала. — Не бойся, — сказал он и провел её внутрь, включив по пути свет.
— Я ничего об этом не знаю, — призналась она. Голос возвысился, и казался зажатым.
— Я тоже, — сказал Боди, чтобы успокоить её. — Давай просто посмотрим телевизор.
Быстрый, нервный кивок.
— Мы не обязаны что-либо делать, — сказал он.
— Хорошо.
Он включил телевизор, и, оставив Мелани на диване, прошёл на кухню, чтобы налить вина. Затем сел рядом с ней. Она держала бокал обеими руками, будто боясь опрокинуть его. Сделав маленький глоток, Мелани посмотрела, как Боди поднял свой бокал. Они оба видели, что поверхность его вина мерцала. Его самого немножко трясло.
— Почему ты так волнуешься? — спросила Мелани.
— Кто, я?
— Да, ты.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
— Мы не обязаны что-либо делать, — повторила она ему, и улыбнувшись, поставила бокал на стол.
Боди поставил свой.
Они поцеловались и обняли друг друга. Она дрожала, но толкнула его на диван. Они лежали на боку, рядом друг с другом. Мелани всё ещё дрожа, расстёгивала ему рубашку и ласкала открытую грудь. Боди последовал её примеру. Вскоре они были обнажены до пояса. Боди целовал её губы, глаза, длинную шею с чёрным бархатным колье. Поглаживал, ласкал, сжимал её грудь, пока, её руки блуждали по его спине.
Они не решались спуститься ниже пояса, и Боди соблюдал негласное правило, запрещая собственным рукам двигаться ниже по телу Мелани.
Вскоре он понял, что не пойдёт на это раньше, чем она. Нижняя часть тела была табу. Можно касаться, тереться, но руки держать при себе, и оставаться в одежде.
Он так же понял ещё кое-что.
Мелани была девственницей.
Должна ей быть.
Нижняя часть тела была не просто запретной зоной, её даже не было на карте.
Боди будет у неё первым.
Если бы мог стянуть с неё штаны… Но это не так-то просто.
Лучше не надо.
Может завтра вечером или…
Рука Мелани протиснулась под его пояс. Холодные пальцы обхватили член.
Боже мой, подумал он.
Пока её пальцы ласкали его, он открыл молнию на её вельветовых брюках.