Лабиринт. Войти в ту же реку - Александр Забусов

Александр Забусов

Лабиринт. Войти в ту же реку

© Александр Забусов, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Часть 1. Перевёртыш[1]

Многие из нас до сих пор ностальгируют по брежневским временам, вовсе не считая их «эпохой застоя». В чём причина этой ностальгии? За ответом на этот вопрос корреспондент «АиФ» отправился в деревню Брежнево Калужской области.

Более или менее приличная дорога заканчивается за 25 километров до деревни. Дальше наша машина скачет по бетонным плитам и преодолевает лужи, снизив скорость до 20–30 километров в час. Два раза в неделю по этой дороге точно так же скачет рейсовый автобус из райцентра. Раз в неделю приезжают почта, лавка с хлебом и коммерсанты с товаром: макароны, крупы, консервы да разная одежда – рейтузы, кофточки, носочки…

Застой – отстой? Чем была для страны эпоха «дорогого Леонида Ильича»?

Мы приезжаем в Брежнево как раз в «хлебный день», когда жители выходят к дороге встречать гостей. Жителей тут осталось всего 21 – из более чем 300, живших в советское время. Между тем кануло в Лету не только большое население. Раньше в Брежнево были колхоз, школа, детсад, дом культуры, куда даже кино привозили, медпункт и магазин. Сегодня от всей экономики и социальной сферы осталась только маленькая библиотека. Фельдшер приезжает по графику – пару раз в месяц. Школа и детсад превратились в руины, пустует здание ДК.

Пролог. В настоящее время

Снег за окном шел крупными пушистыми комками, при безветрии они тихо ложились на землю, увеличивая и без того высокие сугробы. Сидя в теплом зале, было приятно смотреть в оконное стекло. Народу не много, рабочий день, а на часах четырнадцать сорок пять. Благодать! И пища сытная, вон мясо, прожаренное большим куском, с пюрешкой и зеленым горошком на плоской тарелке. И пиво вкусное, подано в высоком стакане. Всё, как он любит.

Деревенский гаштет со всеми атрибутами «земли Тюрингия». Тихая музыка не раздражала его. Откинувшись в кресле, закурил сигарету, сделав при этом добрый глоток пива. Из-за барной стойки легкой походкой вышла молодая женщина, по цвету волос натуральная блондинка. Они давно знакомы, зовут ее Ингрид. На лицо симпатяжка, только кость у бабенки широкая. Уже не раз почти в открытую предлагала ему встретиться в более интимной обстановке. Одинокая она. Чего этим бундесам нужно? Девка кровь с молоком, симпатичная, грудь третий номер, ну и все остальное как с картинки. Оно, конечно, ясно, что любовь к пиву и бытовая химия уничтожили у камрадов пару поколений. Но ведь не всех! Ведь не уродина она, чего они возле бильярдного стола трутся. Хотелось крикнуть молодым пузанам: «Смените ракурс настройки, не в ту сторону смотрите. И вообще ненормально это! Вам, козлам, вниманием бабенку приветить, усилить напор, и зуб даю, обязательно даст!» Нет, катают шары по сукну, гогочут как кони, как мужчины – полный ноль. Опустилась старая бабка Европа ниже плинтуса, если даже в деревне «голубизна» из всех щелей прет. Куда дальше катиться?

Наклонившись над столом, при этом демонстрируя полноту и гладкость кожи своей груди в широком вырезе розовой кофточки, поменяла пепельницу на столе. Томно спросила приятным грудным голосом:

– Генрих, чего еще желаешь?

Вот так! И что ему?.. Глянул на прелести немки. Ответил, что он всем доволен и ему ничего не нужно, разве что пусть еще пива принесет. Отстала, отошла. Бог знает, что о нем подумала? Может, к местному стаду двуногих баранов причислила? Пусть! У каждого свои проблемы, и их решает каждый по-своему. Вот так!.. Теперь немецкая лялька будет наблюдать, когда стакан у него опустеет полностью.

Потянулся от удовольствия, направил взгляд за окно. Сосновая ветка уткнулась в стекло под тяжестью снежной шапки. Вдруг во всю эту безмятежную идиллию влились совершенно ненужные звуки. Обернулся. Эй! Ты что это делаешь, ущербный?

Бородатый немец, имевший большой пивной живот, подойдя к японскому магнитофону, вывернул ручку громкости на полную мощность. Уши наполнились неприятным звуком, прерывистым и мерзким. Нет, это не музыка, это…

Каретников поднялся из-за стола, пошел на выход. Толстый урод сломал весь кайф. Выйдя на воздух, из кармана анорака достал пачку сигарет, прикурил от зажигалки, после затяжки выпустил изо рта струю дыма. Расслабился. Снова связной не пришел на встречу. Рядом услышал ненавязчивое старческое покашливание.

В трех шагах, прямо возле лап высокой сосны у окна гаштета, стоял потешный старик, одетый в старинный армяк, времен покорения Потёмкиным Крыма, в лаптях, на голову напялен треух. Явно не немец. На лице старика выделялись нос-картофелина и улыбка, заблудившаяся в седой растрепанной бороде. Действительно расслабился, ведь поклясться готов, минуту назад этого деда здесь не было.

Старичок промолвил, как ни странно, на чистом немецком языке:

– Герр Мюллер, я уж заждался вас.

Ошалело всмотрелся в лицо сморчка. Нет, ранее точно не встречал это чучело в лаптях.

– Чего?

– Я говорю, неувязочка вышла. Время, отпущенное вам в этой реальности, закончилось. Оказалось, что решение по вам принято на самом верху, – старик поднял в жесте указательный палец, потыкал им в пустоту над головой, как бы утверждая всю значимость лиц, принимавших решение о судьбе человека, который до этого времени ни сном ни духом не подозревал о подобных раскладах. Неожиданно перейдя на родной Каретникову язык, по-деревенски развязно изрек: – Ты извини, милок, будем расставаться.

Что за фигня такая? Откуда он может его знать? Провал?

Старый перец прощальным жестом прикоснулся пальцами руки к краю треуха. Отвернувшись, сделал шаг прочь. Исчез прямо на глазах. Каретников в полнейшей прострации помотал головой. Что это было? Повернулся к дороге и тут же зафиксировал зрачок ствола, одетого в глушитель, смотревший ему в лоб. Серый, неприметный мужчинка негромко оповестил: «Shot!»

Хлопок и вспышка, толчок в грудь…

Каретников открыл глаза. Борттехник вертолета Алексей Шмелев толкал его в грудь, тормошил за плечо.

– Иван Василич, подлетаем!

Ровный шум двигателя воздушной машины «забивал» посторонние звуки. Встретившись взглядом с глазами капитана, постарался перекричать напевный рокот движков, спросил, не сразу въехав в то, что ему пытаются сказать:

– Что?

– Подлетаем, говорю!

– А! Ну да! – закивал головой.

Перевел дыхание. Ф-фух! Приснилось или привиделось. Не было зимы и старушки Европы. Не было и в помине гаштета и ожидания связника. Направленного на него ствола и вспышки выстрела тоже не было. Был всего лишь плохой сон. Да! Плохой сон.

Тыльной стороной ладони вытер обильные бисеринки пота со лба. Взгляд, брошенный на «попутчиков», окончательно выветрил наваждение увиденного, сон урывком, сморивший уставший организм.

Считай напротив него, на откидных сиденьях левого борта разместились два офицера, мужчина и женщина. Именно им он обязан был подвернувшейся оказии сократить расстояние по времени на своем маршруте.

Большая часть Сирии представляет собой пустыню, однако в районе Алеппо, где он «работал», местность своими видами сходна с Чечней. Куда ни взгляни, кругом довольно высокие горные кряжи, покрытые лесом, добавить сюда различного рода военные группировки оппозиции, а «воздушная дорога» сейчас для него была самым предпочтительным вариантом облегченного передвижения по провинции. Только все рассуждения о ценности жизни человека его специальности теряют смысл, если российское командование готовится к штурму городских кварталов Алеппо. Повезло! Эти офицеры были представителями штаба российского Центра примирения враждующих сторон в Сирии и летали с грузом продовольствия в один из административных округов страны. Парня он еще «до событий» видел в родном управлении. Судя по тому, что тот его тоже узнал, молодой офицер обладал тренированной памятью на лица, сразу вспомнил попавшего на глаза «сирийца», но виду не подал. Без посторонних смогли переброситься парой фраз.