- Ты, красавица, почему с остальными не ушла?
- Спасибо за освобождение и за заботу. Эти разбойники, отобрали мой товар. Я на лодке сплавлялась вниз по течению Днепра. Останавливалась в прибрежных селах и хуторах, торговала. Здесь тоже, думала торговать, а попала в лапы торговцев людьми. У Петра, где-то тут недалеко, есть конюшня с лошадьми и лабаз, туда они мое добро свезли.
- Отчаянная, ты, баба Соломия. Одна на лодке, по реке. Каждый обидеть может.
- Пока не терпела обид от людей. А эти двое, не люди они, кровопийцы и душегубы. Одна, потому-что два года назад, вся моя семья от горячки вымерла, и муж и двое деток. Так и мыкаюсь, пытаюсь выжить. В одном месте покупаю, в другом продаю. Сезонный заработок у меня. До ледостава, обязательно нужно вернуться домой в Вышгород. Зимой пироги пеку, продаю на торгу.
- Смотрю, ты хорошо знаешь окрестности. Подскажешь, куда я забрел на свою голову?
- То, что ты не местный, я поняла сразу. По одежке и по разговору. У нас все по-другому. Два дня пути вверх по течению, хутор Ивана-рыбака, он там с дочкой живет. Хороший, приветливый мужик. Верст десять от хутора, если ехать по большаку, небольшая, примерно, в семь хат деревенька, названием – Сычевка.
- А города крупного нет рядом?
- Четыре дня греби, против течения в Кременчуг попадешь. Городишко так себе, не очень. Там казаки живут, зимуют в основном, многие при деньгах. Но мой товар не для них, нет у меня денег на закупку дорогого, что казакам по душе.
- Давай отыщем твой товар, а потом будем думать, как дальше быть.
- Сначала похороним разбойников, негоже, им лежать не погребенным, не по-христиански.
Уже рассвело. За два часа, в четыре руки, мы управились с похоронами бандитов. Соломия, даже молитву, прочла над могилами.
В двухстах метрах от избушки, в лесу, нашли лабаз с конюшней и сеновалом. Все построено на совесть из дубовых бревен. Представляю, как намучились, неведомые плотники. Дуб, очень твердая порода древесины.
Товар Соломии отыскался быстро. Средних размеров узел, аккуратно лежал на полке. Надо сказать, разбойники, были фанатами порядка.
Задав, корма двум верховым лошадям, вернулись к избушке.
- Подогрею воды, надо нам помыться, постираться, - оглядывая хозяйским глазом избушку, сказала Соломия. – Противно грязными ходить. У меня такое впечатления, что за три дня в яме, я насквозь пропиталась противными запахами.
- Совершенно с тобой согласен, там еще тот запашок. Неплохо бы покушать чего-нибудь.
- Успеется. Пока будет сохнуть одежда, я приготовлю. Бери ведра, натаскай в котел воды.
Вода согрелась через час. Я потратил это время, на перетаскивание поленьев для печки, из-под навеса. Запасливые были разбойники, наверное, готовились тут зимовать.
- Как хоть тебя звать, освободитель, а то, и не познакомились? - с улыбкой, спросила Соломия.
- Андреем, мама нарекла.
- Хорошее имя. Раздевайся, буду стирать твою одежду.
- Может, я сам займусь стиркой?
- Мужики толком стирать не умеют.
Спорить не стал. Скинул всю одежду, остался в трусах.
- Странные у тебя подштанники, снимай их тоже. Не ломайся, ты же не девка. Что у тебя там такое есть, чего я не видела? С себя тоже все скину, будем одинаковы.
Соломия быстро избавилась от одежды.
Многих обнаженных женщин я за свою жизнь видел, а женщину семнадцатого века, в голом виде, созерцаю впервые. Посмотреть было на что. Все, исключительно на своих местах. Где должны быть выпуклости, там они и находилось, где округлости, тоже занимали положенное место. Грудь небольшая, на вид упругая. Все тело стройное, подтянутое, никаких следов от двух родом. Ноги длинные, ровные. Красота, да и только.
- Андрей, чего ты на меня уставился? Бабы давно не пробовал?- подмигнула Соломия.
- Давно.
- Всему свое время.
За стиркой, мытьем, приготовлением пищи, ее поглощением, мы не заметили, как наступил вечер. Когда докуривал, последнюю сигарету из моих запасов, меня позвала Соломия.
- Темнеет, пора на покой, я приготовила для нас лежанку, поспим.
- Ага.
Войдя в избушку, мы, не сговариваясь, набросились друг на друга, и сплелись в единый клубок. Страсть, начисто отключила нас от внешнего мира. К сожалению, кончилось все очень быстро, накопившееся напряжение в телах, схлынуло. Я толком, и не распробовал женщину из далекого прошлого. Наверное, Соломия, тоже не успела ничего понять.
Решил взять ситуацию под свой контроль. Опыт веков, накопленный человечеством в искусстве секса, у меня был.
Легкими касаниями губ, начал целовать шею Соломии. Одновременно, круговыми движениями массировал груди, лаская пальцами, набухшие соски. Спускался все ниже. Поглаживал, внутренние и внешние поверхности бедер, целовал грудь, живот. Соломия, уже выгибалась, прикусив губу и зажав в руке покрывало лежанки, мотала головой. Постепенно добрался до низа живота. Руку, словно, обдало жаром. Дальше испытывать терпение Соломии и свое не стал, мы слились воедино. Достигли пика наслаждения одновременно, я зарычал, а Соломия, огласила округу воплем. Обессиленные наши тела, распростерлись на лежанке. Однако, близость такой женщины, через короткий промежуток времени, снова пробудила во мне силы. Теперь, ведущую роль, я заставил играть Соломию. Справилась она с поручением. Ее крик, снова разнесся по берегу. Мы любили друг друга до самого рассвета.
- Знаешь, Андрей, - лежа на моем плече, пошептала Соломия, - я думала, что знаю о мужиках все. - Уверена была, что умею, правильно совершать соитие. Ошибалась. Познав тебя, я испытала, такое наслаждения, которого не испытывала никогда в жизни. Все мое тело, трепетало от прикосновений твоих рук, дух захватывало от поцелуев, а ощущения тебя в себе, не могу словами передать. Счастливой будет баба, которая станет твоей женой, умеешь ты любиться и дарить наслаждение.
- Рад, что тебе понравилась. Хотелось доставить тебе удовольствие.
- Доставил, еще как! Я такая счастливая!
- Соломия, утехи, утехами, но скоро утро. Должен приплыть торговец живым товаром, уходить надо отсюда.
- Не завернет турок к нам. Я сняла вчера тряпку с шеста, ее Степан вешал, сообщая турку о наличии товара. Не увидит турок тряпку, проплывет мимо. Лучше поучи меня любиться. Ты много знаешь?
И я учил, всему, и до самого полудня. С большим трудом переставляя ноги, мы вышли на свет божий.
Я сходил, напоил и накормил лошадей. Соломия, хлопотала у печки, готовила, то ли завтрак, то ли обед, а не важно, главное поесть, восстановить силы.
После трапезы отдыхали.
- Соломия, сколько тебе нужно денег, для безбедной жизни в Вышгороде? У тебя там есть свой дом?
- У меня не просто дом, целое подворье, обнесенное высоким забором из бревен. Дом на высоком каменном фундаменте, о пяти комнатах, с крыльцом и двумя кирпичными печками. Хлев есть, на пять коров и трех лошадей. Большой птичник. Сарай на десяток свиней. Есть ледник и подвал. Две телеги, упряжь разная. Крепким хозяином был мой покойный муж. Казаковал. Ходил в набеги на басурман, всегда привозил богатые зипуны. Хорошо мы жили. Не стало мужа и детей, тяжко мне одной вести хозяйство. За какого-то горемыку выходить замуж не собиралась, а нормальный и порядочный мужик не попадался. Рогатую скотину и другую живность, продала. На вырученные деньги, накупила всяких женских и мужских украшений, начала торговать. Я уже тебе рассказывала. Сейчас подворье в некотором запустении, некому его в порядке содержать. А сколько денег мне надо, даже не знаю.
- Не бедная ты хозяйка, как я погляжу. Ну ладно. Тут, Петро Гнедой, перед смертью покаялся, и отдал мне в наследство, свое богатство. Намерен я, с тобой им поделиться. Мы с тобой, вроде, как породнились в постели.
- От родичания с тобой, у меня ноги, еще на место не встали, и лоно еще чуток ноет. А на богатстве Петра, крови может быть много.
- Да, может и есть кровь. Но, ты, денежки употребишь на пользу, а не для разбоя. Станешь жить по-человечески. Не будешь веслами набивать мозоли на руках. Подберешь себе достойного мужа. Подумай.