На пропуске ее встретил подозрительно-участливый взгляд дежурного офицера Надзора.
— Доброе утро, Астрид, — проникновенно произнес он.
— Артёмка, привет! — по возможности весело отозвалась девушка. — Как дела?
— Отлично, благодаря тебе.
— Как так?
— Выиграл пари.
— В смысле?
— Ставил на тебя.
Глаза девушки превратились в щелочки. Надзиратель вдруг загоготал.
— Козел, — глухо сообщила Астрид, проходя турникет.
— Богатый козел! — продолжал смеяться дежурный.
Летний утренний воздух встретил девушку свежестью и прохладой. Блондинка подставила ветру лицо, зажмурилась.
— Доброе утро, Астрид!
— Брэндон, — девушка открыла глаза и кивнула знакомому инженеру, курящему на краю плаца. — Как дела?
— Замечательно, — мужчина улыбнулся, помахал чем-то в ее сторону. — Спасибо тебе!
Астрид присмотрелась и узнала карточку гражданина.
— Счет пополнил? — недобро поинтересовалась она.
— Как всегда, ставил на…
— Знаешь, что? — девушка остановилась, резко развернулась на каблуках и сделала пару шагов к инженеру. — Знаешь, что, Брэндон Мэллори?
— Что? Астрид Аллерсон?
Блондинка поправила растрепавшиеся от ветра волосы, нахмурилась.
— Я хочу половину.
Мэллори усмехнулся.
— Немедленно, Брэндон!
— Конфетами в буфете отдам.
Астрид смягчилась.
— Договорились.
Выстроенные буквой «П» здания общежития окружали немаленькую площадь, переоборудованную приезжающими в командировку надзирателями в плац. На перекрестке приткнулся приземистый барак гаража, в котором урчали угрюмые бронетранспортеры и юркие багги, а чуть дальше открывался вид на внутреннюю, третью линию Барьера. На этажах угловых домов действовали операторские расположенных здесь участков. Отсюда Астрид уже могла видеть стволы крупнокалиберных автоматических орудий, смотрящих в серую безжизненную городскую массу, начинающуюся дальше. И если до линии этих орудий еще временами мелькали потеющие на утренней пробежке солдаты, еще иногда курсировали небронированные автомобили, еще появлялись не облаченные в герметичные костюмы ученые, но там, дальше, всего этого уже не было. Потому что там начинался Барьер, а за ним — зона карантина.
Астрид пошла взглядом выше, взглянула над крышами домов, нахмурилась. Где-то там, в километре-двух, на уровне внешнего периметра, что-то смолисто дымило.
Девушка постояла немного, всматриваясь во все еще темный на западе небосклон, и продолжила путь. До встречи с полковником Каравценко оставалось пятнадцать минут, и она совершенно не собиралась опаздывать. От этого человека, знала она, очень скоро будет зависеть ее жизнь. Равно как и от того, сможет ли она сейчас с ним объясниться.
Астрид быстрым шагом пересекла плац, пожалела мимоходом, что сегодня не удалось пробежаться, свернула у гаража, миновала научный комплекс СВК, повернула в небольшой дворик, уткнувшийся в старое, построенное еще до войны и Заражения здание.
Надзиратель на входе нагло ухмылялся.
— Доброе утро, Астрид!
— Очень смешно, — девушка скорчила гримасу. — На меня ставил?
— Ну дык! — пояснил дежурный.
— Молодец. Далеко пойдешь. Скажи-ка, а что за дым такой над тридцать первым участком? Я сейчас вышла, а там чадит, как из топки.
Надзиратель перестал улыбаться, пожевал губами.
— Прорыв был.
Астрид поморщилась, выругалась.
— Большой?
— Большой.
Других вопросов девушка не задавала. Молча прошла пропускную и поднялась на четвертый этаж. Здесь ее встретили уже по всей форме.
— Госпожа Аллерсон. Ваши документы, пожалуйста.
— Лейтенант Солмич. Признаюсь, вы могли бы уже запомнить мой уровень допуска.
Боец не прореагировал. Под светлыми волосами замерли глаза цвета айсберга. Астрид передала ему документы и карточку гражданина, приложила к сканеру большой палец.
— Вы можете пройти. Комната четыреста шестьдесят три. Вам назначено на семь часов ровно.
— Благодарю.
«Ублюдок», — проскользнуло в ее сознании. Она, конечно, не в первый раз встречала людей без чувства юмора, но впервые сталкивалась с человеком, у которого, казалось, вообще любые чувства отсутствуют. Прибывшее вместе с полковником Иосифом Каравценко сводное подразделение Надзора состояло из лучших бойцов, каких Департамент только смог отобрать и обучить для экспедиции. Астрид уже успела переброситься с некоторыми из них парой слов, и поняла, что ребята там были разные. Но их командир, лейтенант Алес Солмич, ее совершенно поразил. Своим поразительным отсутствием эмоций, своим поразительным равнодушием.
Астрид ненавидела равнодушных людей.
Перед кабинетом четыреста шестьдесят три Аллерсон очутилась без трех минут семь. В других обстоятельствах девушка подождала бы, но не в этот раз. Она серьезно отнеслась к предупреждению Стрелль и Роввеля. Кроме того, опасения Советников подтверждались тем, что Каравценко, в глаза ее еще не видевший, уже пытался обходиться с ней, как с подчиненной.
«Возможно, — говорила себе девушка, — это значит что-то другое. Может быть, он просто любит так себя ставить».
Астрид постучалась и быстро вошла.
Временный рабочий кабинет полковника Иосифа Каравценко не поражал воображение. Стол и стулья из стандартизированного набора, флаг Совета Структур и портреты на стене — президента Юрьева, руководителя Департамента Надзора за правопорядком Белоусова и начальника Командования Барьера генерала Дормана. Старый линолеум, который желтел, пока не пошел черными пятнами и не менее старые обои, которые, словно старик под весом лет, все склонялись и склонялись, пока не повисли местами неуклюжими барашками. Помещение заливал свет. Несмотря на то, что светало рано, Каравценко включил и потолочное освещение, и лампы на столе. Обе.
— Полковник Каравценко, доброе утро.
— Госпожа Аллерсон.
Полковник ее тоже не впечатлил. Совсем недавно переваливший за пятьдесят лет, выглядел хозяин кабинета на все шестьдесят. Усы шевроном сильно разбавлялись проседью, прямые волосы он зачесывал так, чтобы замаскировать лысеющую макушку. Маскировка выходила не ахти какая. Служебная форма висела на вешалке. Сам полковник сидел за столом в простой клетчатой рубашке и брюках. Правда, форменных. В руках Каравценко держал научно-популярный журнал.
И, тем не менее, полковник не походил на заурядного пожилого дядьку из какого-нибудь рабочего Блока города. Каравценко был высок и угловат, что бросалось в глаза даже сейчас, когда он сидел за столом. В его неподвижности таилось напряжение сжатой пружины — казалось, что полковник в любой момент готов взорваться и обрушить на провинившегося свой гнев, о размахе которого и думать не хотелось. Ощущение едва сдерживаемой угрозы усиливали его глаза — глубоко посаженные, прятавшиеся вокруг длинного и прямого носа. Черные, словно панцири жуков, закапывающихся в складки его кожи, и такие же блестящие.
— Госпожа Аллерсон. Вам назначено на семь.
Астрид мысленно выматерилась, но постаралась сделать каменное лицо.
— Знаю, полковник. Но, надеюсь, вы простите мне мое…
— Не прощу. Выйдите, вас позовут.
Полковник снова склонился над журналом. Задохнувшаяся от возмущения Астрид с трудом взяла себя в руки.
— Каравценко, — заговорила она, — я не собираюсь дожидаться в коридоре, пока вы наиграетесь. Мы либо разговариваем сейчас, либо я ухожу. Меня ждут обязанности.
— Обязанности? — полковник поднял черные глаза, в которых не было ни тени дружелюбия. — Какие же, позвольте узнать?
— Обязанности руководителя экспедиции.
Каравценко пошевелил усами, приподнял бровь, словно спрашивая, не шутит ли она. Астрид ответила холодным взглядом.
— Госпожа Аллерсон, вы знаете, почему я вас вызвал?
— Я могу присесть?
— Нет. Отвечайте на вопрос.
Астрид вопросительно выгнула светлую бровь.
— Вы, похоже, и правда не уловили цели нашей встречи, Аллерсон. А я человек занятой, поэтому время на рассусоливания тратить не собираюсь.