И вся эта масса травы колышется под ветром. Красиво! Необычно и красиво. Где-то пару часов. Потом мне надоело. Нет, действительно, сколько можно?! Час за часом – одно и то же.
В конце концов, крутить головой я перестал и от такой однообразности начал подремывать в седле. А что? Заняться нечем – Зерт в очередной раз обсуждает с батей что-то животрепещущее, и в их разговор не влезешь, и потому что я даже не могу понять, что они обсуждают на сей раз, хотя это обсуждение порой носит довольно громогласный и экспрессивный характер, и потому что я так и не смог придумать тему, которую хотел бы обсудить с кем-нибудь из них.
Да и, честно говоря, было откровенно лень напрягать мозги. Погода – класс, может, только чуть жарковато! А чего, лето ведь! На голубом, но уже не ярком, а слегка как бы выцветшем, безоблачном небе – солнце, под копытами Грома – нагретая солнцем, колышащаяся под легким ветерком трава и запах… Запах разнотравья вдыхается легко, наполняя тело какой-то легкостью и леностью.
Я почувствовал, как мозги, как бы перестали работать, анализируя поступающую от глаз, ушей и носа информацию, и я погрузился в какую-то легкую дрему, когда смотришь в одну точку и в голове не возникает ни одной мысли, а организм просто производит некое действие – он смотрит глазами, даже не понимая толком, что видит.
Сколько продлилось этакое сонное оцепенение, я не могу сказать, но вывел меня из этого состояния небольшой мячик, сплетенный из травы и попавший мне прямо в глаз! Удар был не сильный, но он заставил меня встрепенуться и начать усиленно крутить головой в поисках обидчика.
Мозг не сразу включился в работу, поэтому я несколько мгновений крутил головой во все стороны, и только потом с возмущением повернулся в ту сторону, откуда прилетел этот травяной снаряд, чтобы увидеть ухмыляющиеся очень похожей ухмылкой лица отца и Зерта.
– Вы чего?! – возмутился я. – Так же можно человека и без глаза оставить!
– Не спи – замерзнешь! – хохотнул орк.
– Ага! – поддержал его батя. – Север не любит слабых!
– Да вы очумели?! – я все еще был возмущен. – Где вы здесь Север нашли, извращенцы престарелые?!
– Чего-чего? – в голосе отца проскользнула явная угроза. – Ты как нас назвал, мелочь пузатая?!
«Ой-ой! – промелькнула мысль. – Кажется, я переборщил с возмущением! Ох, ноги мои, ноги, уносите мою жопу!»
И я послал своего Грома вперед, чуть сжав его бока коленями. Коник не подвел и, резко ускорившись, рванул вперед, примерно в том направлении, что мы и ехали. Я услышал сзади какой-то крик, а потом, где-то через полминуты, улюлюканье и глухой перестук копыт.
Обернувшись назад, я увидел отца и Зерта, которые, улюлюкая, крича что-то, судя по интонации, задорное, и, смеясь, неслись за мной. Быть пойманным так рано не входило в мои планы, поэтому я еще сжал коленями бока Грома и он, повинуясь моему посылу, наддал еще.
Обернувшись еще раз, я заметил, что преследователи стали отставать, но потом Зерт что-то сделал и его жеребчик побежал резвее, и расстояние между нами стало сокращаться. Не быстро, но неуклонно.
Я опять сжал коленями бока Грома, как бы прося прибавить скорости, и он отозвался! Он негодующе всхрапнул, но побежал быстрее, и расстояние между мной и Зертом опять стало увеличиваться.
Не успел я порадоваться своему успеху, как жеребчик орка тоже побежал быстрее. Да что же это делается то?! Что он себе за коника подобрал, что тот как птица летает?! Мой Гром – быстрый конь, у него легкий всадник, это я о себе, а жеребчик орка несет на себе такую тушку, что ой-ой-ой! И ничего – не отстает!
Это что, это значит, что он лучше Грома?! А вот хрен вам! Я опять сжал коленями бока коника, пригнулся к его голове и, слегка напрягая голос, громко попросил:
– Ну, давай Гром, давай, родимый, наддай еще! Ну, пожалуйста, ты ведь сможешь, я знаю!
И он еще прибавил скорости! Но, к моему изумлению, через несколько мгновений прибавил и жеребчик Зерта! Да он там что, заговоренный, что ли?!
Увлекшись бегством, я совсем перестал смотреть за окрестностями, да и, честно говоря, не до того мне было – я был весь в этой гонке! Это было… волшебно! Я ощущал, как работают мощные мышцы моего коня, в лицо бил ветер, а в душе росло и крепло ощущение какой-то нереальной, всепоглощающей свободы! Наверное, так чувствует себя птица в полете!
Я – как птица, я – орел!
Из-под копыт моего коня не то что-то выскочило, не то взлетело, я не разобрал, но Гром, от неожиданности рванул в сторону, я от неожиданности не удержался в седле, земля поменялась местом с небом и я, даже не успев как следует выругаться, с ней встретился!
М-да, не орел я, а козел! Сколько раз отец говорил:
– Смотри, куда идешь!
Ну, в данном случае, едешь.
Да вот, оказывается, не в прок!
Подниматься я не спешил. Странно, но лежать мне было удобно, ничего нигде не болело, я даже слегка поерзал, чтобы убедиться в этом, а потом перевернулся на спину, чтобы видеть небо. На редкость удачно упал! Одуряющий запах разнотравья расслаблял и нагонял какую-то леность. Хотелось так и лежать, бездумно глядя в голубое небо и вдыхать немного пряный, но такой пьянящий запах множества трав.
Но, увы, минуты вот такого незамутненного счастья, как я понял, выпадают редко и долго не длятся. Вот и у меня идиллия закончилась довольно быстро, а точнее, со стуком копыт Зертова жеребчика.
– Ты как? – он, не слезая с седла, окинул меня внимательным взглядом.
– Да вот, пока ты не примчался было хорошо! – и я подмигнул ему.
– Ну и хорошо! – подытожил он, и я услышал удаляющийся перестук копыт его коня.
Не успел я удивиться такому быстрому исчезновению орка, ну и порадоваться, заодно, что меня оставили в покое, как рядом застучали копыта. «Отец! – понял я. – Сейчас ругаться будет, и обязательно назначит какое-нибудь заковыристое наказание!» – я ощутил некую обреченность.
– Ты как? – слово в слово процитировал отец орка, бухнувшись на колени рядом со мной, и тщательно ощупывая мои руки и ноги, при этом встревожено глядя мне в лицо. – Где болит?
– Пап, да все нормально! – я стряхнул с себя состояние расслабленности, видя не на шутку встревоженного отца. – Да я даже не ушибся! Очень удачно упал!
– А встать сам сможешь? – отец все еще глядел на меня озабоченно.
– Да, запросто! – и я, отстранив отцовские руки, которые он протянул, чтобы мне помочь, легко вскочил на ноги.
– Ну как? – он не сводил с меня взгляда. – Ничего не болит, голова не кружится?
– Все отлично, пап! – успокоил я его. – Мне бы Грома найти, а то неизвестно, где он.
– Как это неизвестно?! – услышал я за своей спиной возмущенный голос орка. Повернувшись, я обнаружил Зерта, так и не покинувшего спину своего жеребчика, и Грома, стоящего от меня буквально в трех шагах.
– Как это неизвестно?! – возмущенно повторил орк. – Гром – боевой конь, и выучка у него соответственная! Если бы ты не валялся в траве, разглядывая небо, а позвал его, уже сидел бы в седле. Он остановился почти сразу, как ты, не побоюсь этого слова, выпал из седла, как птенец из гнезда! – он фыркнул. – Нет, ну, кто так ездит?!
Зерт сокрушенно покачал головой, потом вдруг сильно хлопнул в ладоши.
– Решено! – он сделал свирепое лицо. – Пока мы будем в стойбище, попрошу, чтобы научили тебя как следует держаться в седле! А то, право слово, стыдно – вроде как, ученик орка, а в седле болтает, как муху на хвосте быка! Непорядок!
Отец на эту речь орка только хмыкнул, а я вдруг, поймав какой-то весело-бесшабашный взгляд орка, осознал, что либо я сдохну в их стойбище, либо они сделают из меня кентавра, от которых, по словам Зерта, когда-то и произошли орки.
Я горестно вздохнул и молча полез в седло. Только я утвердился на спине Грома, как меня посетила очень неприятная мысль. Холодея от того, что это может быть правдой, я, стиснув зубы, повернул кисть правой руки тыльной стороной и впился взглядом в перстень-лечилку.