Как же давно они не виделись!
Десять месяцев из тех, что прошли в разлуке, Тоня живет здесь, в поселке Раздольный, почти не общаясь не только с подругами и друзьями, но и с близкими родственниками.
Отцу с матерью она так и сказала:
— Представьте себе, что я ушла в монастырь. Заниматься вам есть чем, вон Юрка ни с будущей профессией не определился, ни с дисциплиной, а мне надо подумать. Потому я уеду.
— И долго ты думать-то будешь? — жалобно спросила мама.
— Как получится, — ответила Тоня и предупредила: — Мой адрес давать кому-то лишь в самом крайнем случае, а Михаилу — ни в каком!.. И не делай таких горестных глаз, я еще не умерла… Надеюсь, ваш второй ребенок окажется более приспособленным к жизни. Вот для этого вам и надо присматривать за ним.
Брат ее и в самом деле парень непоседливый, общительный и неорганизованный, обладал особым жизнелюбием и коммуникабельностью. Он был доверчив, всех своих друзей считал людьми честными и порядочными, всех обожал, готов был снять с себя последнюю рубашку, не позволял ни о ком из них сказать плохое слово и на робкие замечания родителей насчет того, что не все так идеально, как ему кажется, лишь отмахивался.
Эта его доверчивость могла обернуться влипанием во всякие неожиданные ситуации. Юрку и так уже дважды вытаскивали из милиции. Один раз он заступился за девушку, которая ссорилась со своим парнем, получила от него оплеуху, а когда Юра попытался объяснить ее парню, что девушку бить нехорошо, та возмутилась, что это не его собачье дело, а прибывшей милиции сказала, что непонятно почему этот придурок к ним привязался.
Но даже такой случай брата не научил, и когда в очередной раз началась драка на дискотеке, он стал сообща с некоторыми другими остолопами восстанавливать справедливость.
Он попал на учет в милиции как хулиган и был предупрежден в присутствии родителей, что в следующий раз Юрий Сергеевич Титов будет отлучен об общества в изоляторе временного содержания…
Указав родителям на необходимость держать брата под контролем, Тоня почувствовала себя так, будто сделала доброе дело: напомнила отцу-матери об их родительских обязанностях и освободила себя от их настойчивого внимания.
— А я-то думала, что ты у меня надежно пристроена, — горестно вздохнула мать и осеклась под суровым взглядом дочери.
Тоня уехала из города, продав свою двухкомнатную, унаследованную после смерти бабушки, квартиру. Половину суммы она положила в банк на срочный вклад — мало ли на что могли понадобиться деньги, случись что непредвиденное, а оставшаяся половина ушла на обустройство ее новой жизни — покупку отличного домика с бетонными дорожками и пятнадцатью сотками земли в поселке Раздольный. По выражению друзей, где-то на краю земли.
А еще — на машину «Нива». Не новую, но на вид довольно крепкую. Поселок располагался в горах, и модель более легкую и низко сидящую, по ее мнению, покупать не стоило из-за тамошних дорог.
Все же Тоня привыкла пользоваться машиной, у них с мужем в гараже стояли «мерседес» и «хонда», но она ничего не хотела брать из совместно нажитого имущества. Ей казалось, что любая взятая из дома вещь потянет за собой ее мужа Михаила, он станет Тоню разыскивать, а она этого не хотела ни в коем случае.
Она вообще ничего с собой не взяла. Супруг должен был радоваться, что все осталось ему: дача и дом в двух уровнях почти в центре города. Точнее, на берегу реки, и открывался с него великолепный вид. Тоня с мужем любили сидеть на лоджии, попивать красное полусладкое вино и закусывать его виноградом. Когда-то.
— Закусываем подобное подобным! — говорил Михаил, и они оба хохотали.
Даже странно, как могла Тоня так беспечно жить, ни о чем не думая. И это не оправдание, что она ничего не знала. Может, просто не хотела знать? Всему верила, ни во что не вникала.