И млела от счастья, когда он говорил:
— Надо же, как мне повезло! Я выиграл у однорукого бандита под названием жизнь всего с одной монетки!
Тоня смеялась над его сравнениями:
— Миша, почему жизнь-то однорукая?
— Ну может, и не однорукая, но бандит — это точно!
Помнится, она говорила про студию-мастерскую как раз тогда, когда они строили дом. Но едва Михаил узнал про ее мечту — деревянные скульптуры, как ужаснулся и дальше не захотел слушать.
— Руки в мозолях, порезах!.. Я, между прочим, в детстве пытался резать дерево — нет, это вовсе не женское занятие!
И надо же, первое, что она сделала, — купила в районном магазине набор инструментов для резки по дереву!
Тоня платила лесорубам — совсем небольшие деньги, двести — триста рублей, — и ей привозили из леса огромные причудливые пни или корявые стволы деревьев, из которых она постепенно сотворила у себя на участке целый парк деревянных скульптур. Теперь она обкладывала небольшой бассейн природным камнем, который сама обрабатывала и собирала, сама нарисовала этакий эскиз панорамы а-ля Древний Египет и в свободное время любовно выкладывала его.
Ее просто опьяняло ощущение абсолютной свободы. Она могла делать все, что захочет, ни на кого не оглядываясь. Хотя, казалось бы, никто ведь не гнал ее замуж и никто не требовал такой абсолютной несвободы, какую она испытала, будучи замужем.
Котлован для бассейна вырыл ей сосед Валентин с помощью мини-экскаватора, на котором он работал в небольшом винсовхозе «Элита» на краю поселка.
Обошлось ей это всего в две бутылки водки и пятьсот рублей.
Вообще жить в поселке Раздольный можно было без особых материальных затрат. Основная валюта здесь ходила в литрах того или иного алкогольного напитка, как, впрочем, во многих населенных пунктах провинции.
В отличие от соседей, которые на своих участках разводили картошку, огурцы-помидоры, Тоня посадила газонную травку, которую уже дважды подрезал газонокосилкой другой ее сосед через два двора. Тот вообще денег брать не хотел:
— Покорми да бутылку поставь.
— Вы что предпочитаете, водку или вино?
— Понятное дело, водку, — посмеивался он, — вино у нас свое. И это… давай без выканья, а то я себя чувствую как на экзамене. Соседи — это как в комсомоле: только на ты!
Виноград в поселке Раздольный рос на южном склоне горы Пшад, на искусно устроенных террасах. Урожайность у него была прямо-таки рекордной, если взять в целом по краю. На сравнительно небольшой площади, засаженной лозой, рос виноград, которого вполне хватало на то, чтобы обеспечить потребности винсовхоза в сырье. Вернее, то, что он успевал переработать в сезон. Ведь в поселке было всего полторы тысячи жителей, и почти все трудоспособные работали в совхозе.
Совхоз «Элита» не занимался тем, что разливал вино в бутылки. У него был большой, по-современному оборудованный цех, где производили виноматериал, и специальные машины-цистерны развозили приготовленный сырец по заводам. Причем заводы брали его охотно, прямо с колес, так что благодаря винограду поселок Раздольный процветал. По крайней мере о банкротстве не могло быть и речи, подвалы всех селян были заполнены бочками с этим самым материалом, а директор совхоза мог без особого напряжения средств отправить своих детей на учебу в Лондон.
Жители Раздольного знали, что директор проворачивает какие-то дела на стороне, иначе как бы он жил так шикарно, не стесняя себя в средствах, но при этом он не забывал и о своих работниках, так что ему все прощали.
Некоторые даже оправдывали:
— У него такая работа, что по-другому и не проживешь! Соображать надо, как с кем разговаривать, кому сколько дать. Правильный мужик: сам живет и другим жить дает! Опять же защиту обеспечивает. С таким начальником, как с заботливым отцом, чувствуешь себя спокойно и уверенно.