Живая и Мертвая - Луиджи Пиранделло

Тина Тонич

Живая и Мертвая

Глава 1. То, что уже не вернуть

«Я хочу вести блог. Давай вместе!»

Я непонимающе смотрю в телефон и пытаюсь справиться с внезапной дурнотой. День не обещает быть томным, передо мной высится стопка документов, которые нужно сверить по базе. На часах только одиннадцать, а мне уже хочется сбежать с работы. Таня вот наверняка только встала, а я уже в офисном дерьме по горло.

Открытое окошко аси терпеливо ждет, пока я соберусь с мыслями.

«Зачем?» – спрашиваю я, хотя прекрасно, в общем-то, понимаю, чего она добивается.

«Как зачем! Будем писать статьи, обзоры, как я сейчас, только больше, круче, масштабнее! Можем даже не только статьи, можем публиковать истории, которые ты придумываешь: я помогу тебе, буду твоей… Как называли тех девушек, которые все записывали на машинке?»

Память напрягается неохотно.

«Машинистками?»

«Точно. Машинисткой. Буду записывать. Как жена Льва Толстого – записывать и редактировать. И честно ставить твое имя первым».

…О да. Она опять хочет заставить меня публиковаться. Но это мы уже проходили, так что сначала я стараюсь сменить тему.

«Говорят, что без его жены и романов-то не было бы».

«Не пытайся сбежать от разговора. Я верю, рано или поздно ты все равно начнешь писать. У писателей нет срока годности, они же не гимнастки».

Рука непроизвольно сжимается в кулак: и без того все сложно, за что мне ещё и это?

Кто-то великий говорил, что лучшая защита – это нападение. И я нападаю.

«Слушай, а тебе-то этот блог зачем?»

«Писать, пробовать что-то новое. Мало ли еще зачем?»

«То есть баловство?» – я просто безжалостна.

«Не надо, я абсолютно серьезно».

«У тебя любое баловство серьезное. А все остальное за бортом. Может, лучше нормальную работу подыщешь? Статьи, которые ты пишешь для сайтов, это хорошо, но какой в этом прок? Где будущее?»

Пауза. Надо вернуться к работе. Телефон опять начинает подавать признаки жизни. Очень хочется кинуть его в ближайшую стену, но коллеги поймут меня неправильно. Мне совсем не нужен выходной за свой счет.

«Ты считаешь, что то, чем я занимаюсь, это не серьезно?»

«Я считаю, что это трата времени».

Еще одна пауза, за которую я наконец начинаю разбираться в бумажках. Да сколько ж вас тут, и все, как одна, макулатура.

Телефон, вибрируя, приближается к краю. Я успеваю схватить его в последний момент. Экран высвечивает новое сообщение.

«Я от тебя не ожидала. Хорошо, ты сама свои мечты воплощать не хочешь, но другим-то в душу плевать зачем?» – фраза звучит у меня в голове непривычно обиженным тоном.

Почему не раньше и не позже? Сегодня вторник, вторник – день печальный, сегодня вовсе не пятница и даже не среда, мне нечему радоваться, я проела всю зарплату, а до новой жить еще полторы недели. Таня же знает, как меня все бесит. Ну зачем она мне пишет именно сейчас?

Я спешно пытаюсь исправить ситуацию, и мои пальцы сами набирают текст.

«Послушай, я не совсем это имела в виду…»

«Нет, знаешь, сейчас я совершенно не хочу это обсуждать».

Ну вот, она и правда обиделась. Проклятый вторник.

«Может, мне написать тебе вечером?»

«Ну, напиши, если будет такое желание».

«Хорошо. Тогда до связи. Оставим все до вечера».

Мобильный наконец занимает свое законное место справа от клавиатуры, и я погружаюсь в рутину.

***

Метро встречает меня духотой, теснотой и запахом чужого пота. Едва наступил апрель, еще даже не успело потеплеть, а люди вокруг уже начали переодеваться в легкие куртки.

Ненавижу метро. Ненавижу стоять зажатой, как шпрота в банке. Какой-то мерзкий мужик лыбится мне прямо в лицо, веря в свое очарование. Дядя, сначала тебя надо хорошенько отмыть.

Вокруг так липко и душно, что хочется телепортироваться из вагона и, не раздеваясь, встать под холодный душ.

Мой взгляд натыкается на гостя из ближнего зарубежья. Правой рукой он держится за поручень, а левое плечо оттягивает большая потрепанная спортивная сумка.

Я моргаю и ощущаю очередной приступ тошноты: нет, только не говорите, что он террорист и это моя последняя поездка. Я стараюсь не пялиться, но выходит плохо.

Моя станция – конечная, и, несмотря ни на что, я доезжаю вполне живой. На улице прохладно и светло, я останавливаюсь возле знакомого перехода и жду. Глаза, уставшие за день от монитора, видят плохо, цифры сменяют друг друга так медленно, будто издеваются. Ветерок приносит запахи весны: мокрой земли, едва пробивающейся зелени, влажных прошлогодних листьев. Солнце заливает тротуар и дорожное полотно мягким светом, и я невольно поворачиваю голову и смотрю в сторону Таниного дома. Удобно быть соседками, между нашими домами десять минут пьяным зигзагом.

Нам надо поговорить. Я не хочу заниматься писательством, но и ругаться тоже не хочу, пусть уж лучше все остается как есть.

Я иду до второго перехода: он дальше по улице и ближе к Таниному дому. Надо бы купить что-нибудь в знак примирения…

Загорается зеленый свет, я достаю из кармана телефон и начинаю переходить дорогу.

В наушниках я не слышу, как из-за поворота появляется авто. Я успеваю повернуть голову, но не успеваю отпрыгнуть, и машина толкает меня носом, водитель с перекосившимся лицом тормозит, но я уже падаю, роняя мобильный. Перед глазами проносится яркое пятно – я не успеваю понять, что это, просто вижу цвет. Все смазывается в разноцветное пятно, а потом наступает темнота.

Зрение возвращается неохотно, как будто оно мне совершенно ни к чему. Я стою посреди улицы, едва не касаясь иномарки, водитель что-то втолковывает гаишнику. По земле клубится, вздымаясь легкими барашками, полупрозрачный белесый туман, обтекающий мои ноги. Точно уверена, что не видела его пять минут назад. Я уже собираюсь подойти к водителю и сказать все, что думаю о тех, кто ездит на красный, но мне на глаза попадается телефон, валяющийся на асфальте. Точно, я же его уронила.

Вот блин, я же хотела зайти к Тане. Надо ей написать, надеюсь, телефон еще работает…

Я наклоняюсь и тянусь к трубке. Рука охотно сжимается и…

…и проходит сквозь мобильник.

Я повторяю все еще раз, потом еще и еще, и еще, и еще…

Пока мой взгляд не упирается в руку, выглядывающую из-под моего палантина. Моего палантина, накинутого на неподвижное тело. Какую-то знакомую левую руку. У меня было похожее кольцо, я его покупала на третьем курсе…

– Кто ее накрыл? – раздается голос гаишника за спиной.

– Я, – давясь, отвечает мужик. – Это ее шарфик, он рядом лежал. Она так смотрела… Я не мог…

– Понятно, понятно. О, «скорая», наконец-то.

Медики не торопясь выходят из машины. Врач спокойно трогает пульс, корчит рожу, качает головой и откидывает палантин.

Сглатываю комок в горле.

Это я.

– Жалко девку. Так, а вот и родители, по ходу, звонят, – гаишник поднимает мой вибрирующий телефон. На экране светится слово «Мама». Он отвечает на звонок. Я разворачиваюсь к гаишнику лицом, чтобы не видеть, как мое тело запаковывают в черный полиэтилен. Он невыносимо шуршит, и все внутри меня переворачивается. Шумит ветер, за моим телом захлопывается дверь «скорой». Мир делает еще один шаг в будущее.

А я – остаюсь в прошлом.

Глава 2. Место и время

В общем, я умерла.

Как в сомнамбулическом сне, не до конца понимая, что происходит, я увидела, как появилась мама. Она почти бежала, и незастегнутые полы ее пальто хлопали, поднимаясь в воздух. Доктор привычным движением, почти не глядя, выдал ей две таблетки успокоительного, а потом «скорая» уехала, забрав мое опознанное тело.

Мама почти не плакала. Может, просто не могла. Когда она отправилась домой, я на автомате пошла за ней, как будто мы снова шли из садика. Только она больше не держала меня за руку.