Вы же у меня оба — без пяти минут молодожены. — Самойлов немного помолчал, а потом спросил: — А к другим молодоженам тоже зайдете?
Сыновья переглянулись.
— Да, мама нас приглашала… Мы не хотели тебе говорить, чтобы не расстраивать… — сказал Костя.
— Да ладно, я все понимаю, — кивнул Самойлов и протянул Алеше сумку с Полиниными вещами. — Возьми. Будете в гостях у… этих… отдашь сумку матери. Она тут в спешке кое-какие вещи забыла.
— Пап, я, наверное, не пойду к маме. Пусть лучше Костя передаст.
— Иди-иди. Я знаю, она будет рада тебя видеть. Алеша взял сумку и сочувственно посмотрел на отца.
Братья решили сходить к матери. Алеша понимал, что маме тоже непросто без них, а Костя хотел подружиться с влиятельным тестем — Буравиным.
Дети ушли, и Самойлов продолжил свое бесцельное хождение по квартире. Он пытался занять себя чем-то, но безуспешно. Наконец, Самойлов подошел к телефону и набрал номер.
— Алло, Григорий Тимофеевич? Привет, Гриша. Самойлов беспокоит.
— А, Борис, привет, — ответили в трубке. — Как дела? Да все как обычно — работаю. Встретиться и пообщаться я не против, но сейчас для этого неподходящий момент. Я занят сейчас. Будь другом, перезвони позже.
— Хорошо, я позвоню попозже, — грустно вздохнул Самойлов.
Он положил трубку. Долго рассматривал телефон, а потом набрал очередной номер. Услышав родной голос, он замер.
— Алло, слушаю вас. Алло, говорите, вас не слышно, — Полина прислушалась и догадалась: — Боря, это ты?
Самойлов вздрогнул, как от удара, и быстро положил трубку. Не в силах отвести от этой трубки взгляд, он тихо сказал:
— Да, Полина, это был я…
Полина все еще прислушивалась к гудкам в трубке и не решалась ее положить.
— Кто звонил? — бодро спросил Буравин.
— Не знаю. Какой-то странный звонок. Позвонили, помолчали… и мне показалось, что я узнала дыхание Бориса.
— Дыхание Бориса, говоришь? Ты скучаешь по его дыханию? — Буравин изобразил шутливую угрозу на лице.
— Витя, ну что ты говоришь! Как ты мог так подумать! — сказала Полина и нежно обняла его.
— А разве ты не знаешь, что я уж-ж-жасно ревнив? — продолжал играть свою роль Буравин. — Что я невероятный собственник?
— А брился ли ты поутру, Отелло? — поддержала его актерский этюд Полина.
— А как же! Только что! — Буравин с гордостью предъявил Полине бритву, с которой пришел из ванной. Он осторожно положил бритву на столик и повернулся к Полине.
— И теперь я намерен исполнить свою угрозу. Берегись, Полина! — он оценил глазами расстояние до желанного дивана.
— Витя, Витя, успокойся! Ты ведешь себя как мальчишка, — улыбнулась Полина.
— Конечно, как мальчишка, — быстро согласился Буравин. — А разве в медовый месяц нужно вести себя иначе?
— Но скоро придут дети… — неуверенно начала Полина.
Но Буравин, как настоящий мужчина, уже чувствовал волну ее ответного желания и крепко обнял Полину.
— Дети обещали быть к обеду. Так что у нас еще есть время! — прошептал он ей на ушко и поцеловал.
Самойлов же после разговора с Полиной взял телефонную книжку и долго ее листал, вчитываясь в каждую строку. Потом положил книжку на место и, пригорюнившись, заговорил сам с собой:
— Надо же, полный блокнот телефонных номеров, а пообщаться не с кем. Один занят, другой в отъезде, третий в запое… — тут лицо его просветлело, словно он, наконец, нашел выход из безвыходного положения. Самойлов направился на кухню, достал из холодильника бутылку, быстро, словно боясь передумать, открыл ее, наполнил рюмку и выпил. Потом сел у кухонного стола и прислушался к терзающей его боли, ожидая, когда она немного притихнет, атакуемая алкоголем.
* * *
В это же утро в дом к Зинаиде почтальон принес письмо. Зинаида положила письмо на стол и стала хлопотать, готовя завтрак.