Жестко. Не без того. Однако, Измайлов собирался серьезно вложиться в их обучение. А потому хотелось бы избежать неоправданных трат. Но ничего, ребятки справились. Обошлось без психологических травм. Словом, все было за то, что он получит на выходе четверых великолепных наводчиков.
После обеда вместе с Рыченковым направились прямиком в морские классы. Таковые имелись во владениях далеко не каждого боярина. Но Голубицкий основательно вкладывался в подготовку кадров. Потому и университетом озаботился, опередив при этом князя. Тимошевский так и не озаботился таковым в своей вотчине. К чему заправлять кашу лишним маслом. Помимо того, на его базе был создан институт, с уклоном в артефакторику.
Что же до морских классов, то они тут существовали с незапамятных времен. Шесть прославленных российских адмиралов были их выходцами. Так что, история у учебного заведения была славной, а авторитет весомым. Как впрочем и самомнение преподавательского состава.
— Кого я вижу, Дорофей Тарасович, — довольно резво поднялся навстречу вошедшим хозяин кабинета.
Хм. Либо за директором снобизм не водится. Либо Рыченков тут пользуется особым авторитетом. Потому что в демонстрируемой радости без особого труда угадывается некое почтение. И это у дворянина, капитана второго ранга.
— Здравия тебе, Степан Пантелеевич. Как твоя кузница кадров. Процветает поди.
— Не жалуюсь. Как в прочем не в претензии и князь. Не слышал, адмирал Вяткин встал во главе княжеской эскадры
— Ну, Тимошевскому было бы зазорно, коли его офицеры не были бы выходцами твоей школы. Так что, бахвалься, Степан Аркадьевич, да знай меру, — шутливо попенял шкипер.
— Я гляжу, своего воспитанника привел.
— Так и есть, Степан Пантелеевич. Вот, хотим держать экзамен на мичмана.
— Суть покажите, молодой человек. Хм. Похвально. Похвально. Сколько годков.
— Восемнадцать, — ответил Борис.
— Сколько? — искренне удивился кавторанг.
— Каков орел, а!? — задорно заметил Рыченков.
— Это уж точно. Седьмая ступень, двадцать восемь умений, да еще и свободного опыта изрядно. Дорофей Тарасович, не бывает такого молодняка.
— Бывает, коли с умом и не жадничать. Поди слыхал, как я в позапрошлом году покуролесил.
— Слышал конечно. А то как же.
— А то, что у меня на борту Проскурин обретался больше года.
— И о том острова слухами полнятся.
— А теперь сложи два и два, и перестань удивляться.
— Кхм. Вот оно как. Стало быть теперь не на шутку команду собираешь.
— Да хватит уж, сколько лет ерундой маялся. Пора бы уже и за ум браться.
— Как ваша фамилия, молодой человек?
— Москаленко-Измайлов Борис Николаевич.
— Ага. Еще и это. Не часто у нас усыновляют, одаривая потомственным дворянством. И что мне с вами такими красивыми делать? — вздернул бровь директор.
— Принимать квалификационные экзамены, что же еще-то. Можешь даже валить, ей богу не в обиде буду, — хмыкнув заметил Рыченков.
— Так в нем уверен? — вздернул бровь директор.
— Год одиночного плавания, школа Проскурина, моя и Носова. Да, я в нем уверен, — вынес свое заключение шкипер.
— Хорошо, коли так. Но экзамены все одно в середине июня.
— Это я ведаю. Но ты ведь в июне документы не примешь. Начнешь носом крутить.
— Дорофей Тарасович, ты это… Берега-то не теряй. Совесть хорошая вещь, в купе с вежеством.
— Извини. Занесло, — признал шкипер.
— Ладно. Давай заявление.
Приняв бумагу, он быстренько ознакомился с содержимым и завизировав вернул Рыченкову, отправив их в канцелярию. Дело сделано. По поводу сдачи экзаменов Борис не волновался, так как был в себе полностью уверен. Ни один из слушателей классов с ним и рядом не стоял. В этом никаких сомнений. Да что там, глядишь и кого из аттестованных офицеров за пояс заткнет.
А вот вынужденная задержка его уже начинала раздражать. И периодические прогулки на яхте до Яковенского, а так же выходы «Разбойника» для практического плавания, не могли унять появившийся зуд. Хотелось дальних походов и настоящего простора. А не вот этого хождения на привязи. Да еще и на фоне притормозившего роста команды.
Со средствами у него проблем не было. Лицензии, и налаженное производство исправно приносили солидную прибыль. Настолько, что получалось не просто содержать немалый штат, но еще и кое-что откладывать в кубышку. Всегда полезно иметь под рукой крупные оборотные средства.
Авантюра с Арцманом увенчалась успехом. И это если говорить скромно. Уже через год полмиллиона долларов превратились в полтора. Измайлов изъял из предприятия половину, оставив вторую банкиру. Теперь даже если предприятие прогорит, он в накладе не останется. Никаких сомнений, что Даниил заработал на его деньгах, и заработает еще. Но Измайлова это устраивало.
Зато ни в коей мере не радовал наметившийся некий дефицит свободного опыта. Члены команды пробили потолок и сейчас весь их опыт уходил в рост ступеней. Как следствие, отсутствие избыточного опыта, который можно перевести в свободный, и влить в необходимые умения. Оставалось либо покупать официально, с выплатой полагающихся налогов, что больно. Либо браться за старое.
Помнится у них неплохо получалось доить каперов. Причем все были довольны. Так отчего бы и не повторить. Сомнительно конечно, что это понравится старикам разбойникам. Но тут уж ничего не поделаешь. У него реально мало времени и он не может строить планы на десятилетия вперед.
Родители Кати пока вроде бы не заводят речь о ее замужестве. Но это ведь дело такое. Подвернется выгодная партия и долго рассусоливать не будут. Так что, нету него времени. Совсем нет…
— Дорофей Тарасович, мне показалось, или директор морских классов и впрямь перед тобой робеет? — когда ни оказались на улице, поинтересовался Борис.
— Ну, а как ему не робеть, коли у меня юнгой начинал. От меня же получил толчок и дальше пошел. Оно ведь в кровь въедается так, что потом и не вытравишь. Вот и в нем осталось. Только, если ты решил, что он тебе спуск даст, сразу отбрось такие мысли. Выворачивать тебя станет основательно. Потому как дело свое знает туго, и преподавателей подобрал под стать себе. А еще, злость в нем сидит, что его от кораблей отставили, и посадили в кресло директора. Дело полезное, но ему не по душе.
— Получается, завидует он своим ученикам? У них-то все еще впереди.
— Завидует. Да только поделать ничего не может. Этот век ему суждено провести в кресле директора. Такова воля боярина, и его вассальный долг. Ничего. По возрождении отведет душу.
— Понятно. Дорофей Тарасович, я еще хочу заскочить к Турусову.
— О как! А чего же ты шельма раньше-то молчал. Я ить на «Новике» был до обеда. Сейчас на верфь к Горюнову собрался, глянуть как дела с новым пароходом. А Якова мы с собой не прихватили.
Рыченков и Носов создали-таки свою пароходную кампанию. И комплектовали их судами типа «Карася», благо в нем сочетались все необходимые качества. К тому же, помимо высокой скорости у него еще и мореходность куда лучше. Вот и строили их на верфи, постепенно расширяя маршруты и удовлетворяя потребности пассажиропотока.
После случая с Просвирой, о силовом варианте в конкуренции с ними уже никто не задумывался. Вольные капитаны либо становились на мостики пароходов стариков разбойников. Либо уходили в грузоперевозки. Что так же было достаточно востребованной услугой.
— Да ладно тебе. Мне что же теперь в танке ездить, — отмахнулся Борис.
— Причем тут танк, — искренне удивился Рыченков, подразумевая емкость для жидкости.
— Ну в смысле в блиндированном автомобиле.
— И где тут связь? — продолжал недоумевать старик.
— Нет связи. Оговорился я.
— Ладно. Но только без охраны оно все одно неправильно.
— Да что со мной случится в Голубицке-то. Дорофей Тарасович, я уж говорил, не идет тебе из себя наседку изображать. Все, я пошел.
— Ты домой, к Турусову-то, или на верфь?
— Домой, — откинув крышку часов, ответил Измайлов.