Жила-была кошечка, рыженькая, пушистенькая, и звали её Ирочка.
Вы скажете: "Так кошечек не зовут!" Ну, может и не зовут, но ведь часто говорят: "Киска, ты такая ласковая, такая гибкая, такая... такая... ну, прямо настоящая кошечка!"
Ирочка любила греться на солнышке. Сидя на подоконнике, она подставляла шерстку нежному ветерку, жмурилась и думала о том, что ждет её в будущем, о многих приятных и очень приятных вещах. Жила Ирочка с папой и мамой. Вы спросите: "А Ирочкины папа и мама, тоже были кошечками?" Нет, что вы, это еще зачем! Ведь и сама она была не настоящей кошечкой - просто, ей так было приятно о себе думать. "Ладно, - скажете вы, - пусть, будет кошечкой. Пока". Пока? Да, до поры до времени.
Не хотите ли вы спросить: "Были ли у нашей кошечки коготки?" Конечно, были! Такие же, как и у всех остальных кошечек. Ирочка подходила к папиному письменному столу с резными дверцами, вставала на задние лапки и вонзала эти свои коготки в податливое дерево. Папа гладил её по спинке, она мурлыкала и сладко зевала, открывая ротик, усыпанный острыми зубками.
Когда приходили гости, Ирочка садилась на диван, и, если кто-нибудь по-дружески или, быть может, чуть смелее обнимал её за плечики, она смотрела не него своими голубыми глазами, зрачки её сужались, превращаясь в тонкие щелочки, и она думала: "А знает ли он, что она кошечка? И, если знает, то, помнит ли, что кошечки любят царапаться?"
Поздно вечером Ирочка выходила из дома. Мягко ступая по опавшим листьям, она подходила к высокому клену в середине двора и слушала. С веток капала холодная вода, и на одной из этих веток спала птичка, летавшая высоко в небе, Ирочка это знала. Она нюхала воздух; таинственные ночные запахи тревожили ей сердце, и она тоже хотела быть птичкой, чтобы видеть все сверху: крыши домов, улицы и завтрашний день, когда он еще сладко подрёмывает, ворочаясь с боку на бок.
Однажды, сидя на диване, Ирочка смотрела мультик. И вдруг, она увидела в телевизоре свою птичку, расправляющую пёрышки. Птичка была так близко, что Ирочка, протянула лапку и попыталась её достать. Но промахнулась, и вместо того, чтобы остаться сидеть на диване, сердито помахивая хвостом, провалилась в мультик и шлепнулась прямо на асфальт.
Оглядевшись, Ирочка поняла: мультик уже кончился, и показывают что-то другое. Вокруг стояли блестящие машины, пахнущие бензином, дорогими ботинками и дамскими духами. Еще машины пахли хрустящими бумажками, которые так любят получать улыбающиеся девушки в магазинах, и не только в магазинах, и не только девушки. Дверцы машин хранили тепло рук своих владельцев, а в лаке и зеркалах отражался блеск золотых часов, колец, сережек, брошек и маленьких кулонов на цепочках. И не только блеск украшений, но и шорох платьев, и зазевавшиеся огни ресторанов, баров, ночных клубов и многое, многое другое.
Из машины, рядом с которой сидела Ирочка, выпорхнула её старая знакомая, хорошенькая птичка, или, другими словами, длинноногая девушка. Помахивая сумочкой, кивая направо и налево своим знакомым, она направилась ко входу в здание с вывеской... Ну, в общем, неважно какая была там вывеска, придумайте сами. И глядя на эту, придуманную Вами, самую замечательную вывеску, Ирочка выпрямилась, одернула короткую юбочку, расправила плечики, подняла носик и пошла вслед за птичкой. И строгие дяди в строгих костюмах, стоявшие на входе, улыбнулись и пропустили её. Ну, как же не пропустить такую киску?
И пошла она по белоснежным коридорам, лесенкам и просторным комнатам искать себе местечко. Так же, как и любая другая кошечка! И понравилась ей одна небольшая комнатка, и уселась она в самом конце этой комнатки. Уселась так, чтобы видеть всех кто приходит и уходит и смотреть на них строго или ласково - кто как того заслуживает. И компьютер у нее был, а как же! Но дело было не в компьютере, что от него проку? Компьютер не лучше телевизора - красиво, а зубками не попробуешь. Дело было в тех, кто ходил по тем белоснежным коридорам и лесенкам, сидел в других комнатах и работал, работал и работал. Ирочка смотрела на них и даже не смотрела, а слушала. Она видела широкую спину в клетчатом пиджаке и слышала голос свекрови:
-- Ирочка! Порежь, пожалуйста, морковку!
-- Ну, причем тут морковка?! - удивлялась Ирочка. - Уж, не к рыбке ли? А если к рыбке, то не к той ли золотой, что исполняет желания?
И ей сразу представлялась золотистая рыбка на большом блюде, фаршированная морковкой, и у каждого, кто съедал кусочек этой рыбки, исполнялось одно желание. "Нет, - устало говорила свекровь и оказывалась вовсе не её свекровью, - наша рыбка сама придумывает желания и чем дальше, тем больше".
Ирочка царапала коготком стекло аквариума, но рыбка на нее внимания не обращала, мол, место занято, можешь не беспокоиться! "Смелая, ты, уж очень", - думала Ирочка и сравнивала свой пушистый хвостик с рыбкиным. "Ладно, - думала она потом, - есть места и получше!"
И она вспоминала птичку, и слышала песенку. Но песенку пела не птичка. Песенку пела гитара, и струны её звенели, и так хорошо было, и так весело! И такие забавные истории ей рассказывали! Вот только табачного дыма многовато. Ну, как тут самой не закурить? И она закуривала и кашляла, но потом привыкала, и ей даже нравилось. А вокруг танцы, танцы! И шампанское, шампанское! И голова кружиться, кружиться, но по утрам вместо шампанского одно пиво. Фу, пиво! Так можно и потолстеть, и тогда уж точно - прощай птичка! Но она все лежит, лежит, лежит... И не знает, не знает, не знает... А будет она, о чем-нибудь думать или нет?! А?... И летать она будет или не будет?! И когда? И с кем? И куда?
-- А не слишком ли много вопросов? - слышала Ирочка тот самый голос, что вместе с гитарой пел веселые песенки, но теперь был хриплым и недовольным. - Иди-ка лучше на кухню и что-нибудь там порежь. И пожарь! И свари! Например, морковку.