Олег Таругин Тайна седьмого уровня
Четвёртое измерение: повторение пройденного
ПРОЛОГ
…На каком бы уровне технического развития не находилась ваша цивилизация, никогда не спорьте с Мирозданьем: совершенно бессмысленное занятие. Особенно, если оное Мирозданье лишь на пять процентов состоит из привычной вам материи и энергии, и на девяносто пять остальных — из пока еще непостижимой и доселе даже не обнаруженной темной материи и энергии.
Слушайте постепенно затихающий гул оставшегося после Большого Взрыва реликтового излучения, всматривайтесь в невидимую для вас, не отражающую ни свет, ни радиоволны Темную Вселенную, создавайте в лабораториях кварк-глюонную плазму, пытайтесь разгадать загадки неуловимых нейтрино, фотино, отонов и прочих аксионов, но только не спорьте.
Ибо обязательно настанет момент, когда все ваши высокие технологии, умопомрачительные достижения и смелые предположения окажутся ничем в сравнении с неудержимой, а зачастую — слепой мощью самой природы…
— Что вы конкретно предлагаете? — Президент раздраженно дернул щекой. — Только, давайте уже без демагогии, ладно? Вы и так много чего наговорили. Особенно, за последние сутки. И не забывайте, что это — тоже часть России. И территориально, и политически, и… вообще.
Министр обороны обменялся быстрым взглядом с директором одной из самых могущественных в стране силовых структур: последний имел все основания рассчитывать на определенную благосклонность первого лица. Однако ответный взгляд не сулил ничего хорошего — Президент ждал ответа:
— Мы полагаем, что эксперимент окончательно вышел из-под контроля. О предлагаемых нами мерах… э… его прекращения мы вам уже докладывали в прошлый раз.
— В прошлый раз, — многозначительно интонируя начало фразы, ответил Президент, — вы докладывали, что у вас есть возможность решить эту проблему. Что-то изменилось? Или мне не так докладывали?
— Вам докладывали правильно, но… Связи с группой по-прежнему нет. Изменений в структуре… э… «объекта» — тоже. Контрольный срок вышел пять часов назад. Ну и плюс излишняя активность наших… конкурентов из-за океана. Мы считаем, что пора перейти к первой завершающей фазе. А, если не получится — то и ко второй.
Несколько долгих секунд в высоком кабинете царило молчание, затем Президент все-таки ответил:
— Хорошо, приступайте. Я, конечно, помню ваш доклад, и помню, что именно вы предлагали сделать. Работайте. Доложите сразу по, — мгновение он подбирал подходящее слово, — выполнении. Вне зависимости от результата. Ясно? Я не хочу узнать об этом из данных радиоперехватов и выпусков CNN. Тоже ясно? И никаких «вторых фаз» без моего ведома! Все, свободны…
Цирк, просто какой-то цирк! В начале двадцать первого века получать приказ в виде сброшенного с вертолета вымпела! Дурдом… А с другой стороны, что делать, если радиосвязь уж несколько дней, как «того»? Спасибо, хоть так предупредили! Могли бы и вообще… забыть как в 95-ом, например, — сидящий на крыше бэтээра капитан, зло сплюнув вниз, стукнул прикладом автомата по броне, отдавая мехводу приказ начать движение. На душе было тошно и хотелось напиться. Или застрелиться. Но сначала — первое…
Бронетранспортер с бортовым номером «349» взрыкнул застоявшимся мотором и, сдав назад, осторожно развернулся на узкой асфальтовой дороге. Передняя колесная пара вмяла в пыльную обочину аккуратную кучку пустых жестянок из-под тушенки и, выправившись, направила остроносый корпус боевой машины прочь от непонятного «объекта»…
— Сволочи… — негромко, так, чтоб никто не услышал, пробормотал себе под нос капитан, аккуратно складывая листок с полученным приказом. И, скрипнув зубами, добавил — но уже, чтобы услышали все трое его подчиненных:
— Короче так, пацаны. Манатки — в бэтэр, сами на броню — и уходим. Знаю, все знаю, Краб! И не смотри на меня так, я уже все сказал. Точнее, мне сказали. Ясно? Все выполнять!
Взглянув на обалдевших от такой постановки вопроса парней, он махнул рукой — давайте, мол! — и лязгнул люком, разом разграничивая настоящее на то, что было, и то, чему еще только предстояло свершиться. Смотреть в глаза ребятам не хотелось — хотелось достать из-под сидушки заветную фляжку и… Приказы ведь не обсуждаются, да?
Взревев мотором, БТР лихо развернулся и, сплющив колесами скопившиеся за несколько дней консервные жестянки и сигаретные пачки, покатил прочь. В соответствующую сброшенному с вертолета приказу сторону. На кормовой броне был отчетливо заметен припорошенный рыжей пылью номер — «349»…
— Докладываю: второй фазы не будет! Обошлось, — впервые за несколько дней лицо директора ФСБ выражало откровенную радость. Или с трудом скрываемое торжество. Министр обороны был более сдержан. — Данные проверены, есть подтверждение со спутника и визуальный контакт. «Объект»… — он на секунду замялся, в последний момент решив все-таки заменить излишне конкретное «уничтожен» чем-то более нейтральным. В конце-концов, удар-то наносился не по самому «объекту», так что так будет даже правильнее, — больше не определяется. Мы направили туда исследовательскую группу.
Бровь главы государства едва заметно приподнялась:
— Еще одну?
Слегка сбитый с толку его излишне серьезным тоном, главный «силовик» осторожно кивнул головой:
— Ну… да, — и, неожиданно догадавшись, что имелось в виду, поспешил объяснить:
— Я имел в виду наших ученых, из курирующего лабораторию отдела! Ну, и прикрытие, конечно. Тоже наше. Не хочется рисковать, я ведь вам наработки по ситуации на конец лета — начало осени докладывал.
— Да уж, нам только боевиков в этом ущелье и не хватает, для комплекта!
— У меня в Нальчике еще две ударные группы в готовности. И коллега, если что, поможет! — министр обороны сдержанно кивнул.
— Разрушения?
— Минимальные, Владимир Владимирович! Мы использовали проникающие антибункерные ракеты с БЧ объемно-детонирующего действия. Сама обсерватория пострадать не должна, разрушен только ускоритель и, вероятно, незначительно повреждена часть наземных сооружений. Более подробно доложу, когда получу все данные. Зато ракеты в деле опробовали! Три ракеты — три попадания!
Шутку Президент не поддержал, оставаясь все таким же непробиваемо-серьезным:
— Хорошо. Будем считать, что разобрались. После доложишь подробнее, заодно и разъяснишь, что там на самом деле было, а пока вот что…
…И все-таки этот город невозможно не полюбить! И излишне помпезное на первый взгляд звание «столица мира», на самом деле как нельзя лучше передает всю его одновременно и древнюю, и вполне современную прелесть. Как бы не спорили с этим соседи-французы с их «столицей любви» и итальянцы со своим «вечным городом».
Ведь, если так подумать, что еще может быть прекрасней, чем сидеть в удобном плетеном кресле одного из многочисленных кафе на набережной, лениво глядя на затянутый легкой закатной дымкой французский берег? Просто сидеть, потягивать холодное пиво в особом «дамском» бокале или — в зависимости от погоды и настроения — чуть подогретое вино, любоваться знаменитым стометровым фонтаном — и ни о чем не думать. Просто сидеть, потягивать, любоваться и, главное, не думать. Ну, разве что еще чуть-чуть завидовать сидящим на парапете влюбленным парочкам и праздношатающимся по набережной туристам.
Потому что думать ей полагалось там, в нескольких десятках минут езды от Женевы, на территории простирающегося аж на две страны европейского научного центра. Хотя правильнее, конечно, сказать не «простирающегося», а «частично расположенного под территорией сопредельной Франции». До которой — при наличии шенгенской визы, разумеется! — от самой Женевы всего-то полчаса пешком.
Но — стоп. Сегодня у нее выходной. Никаких мыслей об эксперименте и тем более — о его результатах. Она не собирается тратить этот прекрасный день на ненужные размышления. Через несколько минут ее «Ауди» покинет идеально ровное дорожное покрытие скоростного автобана, она потратит обычные четверть часа на поиски подходящей парковки (и в столице мира есть свои — и еще какие! — проблемы) и окунется в удивительный мир воскресной Женевы. Не торопясь, пройдется пешочком в центр, посидит на лавочке в парке, побродит по узким и извилистым улочкам старого города. А на вымощенной испещренными разноязычными надписями брусчаткой «площади с часами», обязательно зайдет в кондитерскую супермаркета «Globus», где передохнет за чашкой кофе с парой восхитительных свежеиспеченных булочек. Вот после всего этого можно будет и на набережную — к фонтану, влюбленным, туристам, белым леманским лебедям и пиву (сегодня — именно пиву) в уютном кафе со знакомыми официантами Жаном и Андрэ… А назад она вернется автобусом, двадцать девятым маршрутом, благо ходит он с истинно швейцарской точностью — в этом городе с ее оставленной прямо на улице машиной ровным счетом ничего не случится. Главное не забыть вечерком перезвонить Мари, чтобы завтра, когда будет ехать в свою лабораторию, пригнала. Заодно и на солярке для своего «Опеля» с чисто европейской прижимистостью сэкономит…