— Я думала, что это потому, что я главнее.
— В каком смысле главнее?
— Ну в смысле, что я хозяйка, наследница…
— А ещё избалованная дура, — сделала свой вывод Лялька, — ещё хорошо, что грамоте обучили.
— Пока мама жива была я очень даже хорошо училась, — не без гордости сообщила Мелина.
— И сколько тебе было когда мамы не стало?
— Почти четырнадцать.
— А совершеннолетие у вас, когда наступает, — продолжала допрос Лялька.
— У всех по-разному. Моё наступит в двадцать пять.
— Скоро уже. У тебя, когда день рождения?
— Понимаешь, я тут со временем ещё не разобралась, — смутилась ведьма, — может быть мне уже исполнилось…
— Давай подойдём к этому вопросу с другого бока. Сколько тебе было когда ты без тела осталась?
— До совершеннолетия год оставался.
— И сколько времени ты у нас проторчала?
— Откуда я могу знать сколько? Я же духом была. Духи времени не чувствуют, — Мелина возмутилась нетактичному вопросу.
— Но ведь пока ты у нас языку училась и магию по крупицам собирала ведь и здесь время на месте не стояло, — попыталась объяснить ход своих мыслей Лялька.
— Я же говорю, что со временем ещё не разобралась.
— Вот я и пытаюсь тебе помочь разобраться, — продолжала настаивать Аля.
— В другой раз, — оборвала Мелина, — мы пришли. Тебе лучше отойти в сторонку. Здесь поаккуратней надо.
— Ну давай, рули. Только не забудь меня горячим чаем напоить. Я сутки без воды, а это, если хочешь знать, для организма очень вредно.
— Для нашего организма мне ничего не жалко, — кажется Мелина пошутила, или Альке показалось
Глава 7 Завтрак в Храме
Оглядываться по сторонам, не подымая глаз — занятие безнадёжное.
Алька внимательно изучила покрытие мостовой, обувь немногочисленных прохожих, чахлую растительность узких газонов и утреннее небо в зеркалах луж. Собранной информации было немного, но Александра Прошина умела делать выводы.
Город был небольшим и старым. Когда-то он процветал, но с тех пор минуло уже немало лет.
Брусчатка тротуара была уложена на совесть, но время нашло способ напомнить о себе, разрушая не рукотворное мастерство каменщиков, а фундамент, это мастерство удерживающий. Многочисленные мелкие лужицы требовали внимания городских властей и аккуратности пешеходов.
Пешеходы, обутые в уродливые сапоги с деревянной подошвой, старались, а вот городские власти…
Аля, учитывая раннее время, предположила, что обладатели этой обуви люди рабочие. Возможно, даже низко квалифицированные, а значит бедные. Шли они торопливо, привычно обходя наиболее глубокие лужи. На Алю внимания не обращали, занятые своими делами и заботами. Женщины в длинном, мужчины с заправленными в сапоги штанами. Всё одинаково серое и грустное. Только голубое небо в лужах и осеняя зелень газонов оживляли скучную серую обыденность.
Мелина, взявшая на себя руководство, двигалась с той же торопливостью что и окружающие её люди. Возможно она действительно спешила найти приют, но у Альки создалось впечатление, что просто следует какой-то местной традиции.
Остановились они у подножия стёртых ступеней. Рядом стояли другие люди и Алька, хоть и не видела, но была уверена, что людей много.
Звон колокола расколол утреннюю тишину как молоток грецкий орех. Деревянные подошвы застучали вверх по ступеням и Аля, ведомая Мелиной, присоединилась к шествию.
Ступеней было много. Были они широки и неудобны для подъёма. К стуку шагов добавилось пыхтение утомлённых людей, и Алька, с гордостью, отметила, что она даже с дыхания не сбилась.
Вот и последняя ступень. Перед ней тяжёлая дверь, украшенная резьбой и металлическими заклёпками. Внушительная такая дверь. Вызывающая почтение и любопытство.
Толпа замерла, и только запоздавшие нарушали напряжённую тишину шуршанием нетвёрдых шагов и лёгкими стонами облегчения.
Колокол громыхнул ещё раз, так близко, что звук волной прокатился от пяток до ладоней и заложил уши вязкой кашей. Алька было дёрнулась чтобы уши ладонями зажать, но Мелина не позволила.
Тяжёлая дверь открывалась медленно и со скрипом.
На пороге колыхалась длинная тёмная юбка по подолу украшенная золотым орнаментом. Прозвучал бесполый голос и толпа ответила гулом. Мелина тоже повторила слова приветствия и протянула вперёд Алькины грязные руки — одну, правую, ладонью вверх, а левую наоборот. И застыла в ожидании.
Ожидать пришлось долго, но в конце концов юбка с орнаментом добралась и до них. Было произнесено несколько слов, а потом Алька поняла, что завтрак уже совсем близко.
В помещении было совсем сумеречно и не намного теплее чем снаружи, но Алькин чуткий нос улавливал съедобные запахи, а ноги бодренько следовали к долгожданной цели.
Целью оказался огромный, подвешенный на треноге, металлический котёл. Рядом стоял стол с деревянными мисками, одну из которых взяла Мелина и в которую влили большой черпак, не особо аппетитного на вид, варева. Внешний вид еды мало волновал Альку, зато оголодавший желудок обрадовался. Вкуса она распробовать не успела — горячая смесь очень быстро закончилась.
— А добавки здесь не дают, — поинтересовалась у Мелины.
— Нет, не дают, — не задумываясь ответила та.
Каши им жалко, — обиделась Алька и огляделась.
По её, Алькиным городским понятиям, народу было совсем немного — ну может сотня и наберётся…
Храм был похож на ангар — большой, пустой и совершенно не гостеприимный. Двое служителей сторожили котёл, а третий, с узорами, стоял чуть в стороне и, кажется, сторожил своих же. По крайней мере, внимательного взгляда от процедуры раздачи варева он не отрывал.
— Этот здесь главный? — посмотрела на украшенного служителя.
— Это взирающий, — пояснила Мелина, — он следит чтобы взвар получили все страждущие.
— Бывает, что не хватает? — удивилась Лялька.
— Бывает, что сюда приходят не страждущие.
— Неужели кому-то настолько лень готовить завтрак, что он попрётся в Храм за дармовщинкой?
— Не за дармовщинкой, а за удачей, — объяснение было не совсем понятным, — По легенде, в этом котле варил свой взвар сам Боримор — первый пророк Всевидящего. Каждое утро служители Храма, следуя древнему рецепту, варят в нём свой взвар и все верят, что отведав его человек обретёт удачу и покровительство Боримора
— Так это мы получили порцию удачи! А я надеялась на завтрак…
— Удача важнее.
— А может нам двойную порцию выдадут? Нам ведь обеим удача нужна. Только не надо мне опять объяснять, что желудок у нас один. Я свой желудок отлично знаю, и ему нужна ещё одна порция, можно просто каши.
— По правилам, человек может только раз в жизни этот взвар отведать и только тогда, когда нужда и вправду придёт.
— Значит голодная я здесь одна, — вздохнула Алька, — а может попробуем ещё один заход сделать? Только в этот раз рулить буду сама. Если прогонят я и без перевода пойму.
— Твоей наглости можно только удивляться, — Мелина неодобрительно вздохнула, но в сторону отошла.
Алька пристроилась в конец малочисленной очереди за унылым, плохо пахнущим стариком. Впереди стоящие на неё внимания не обратили, а за ней уже никого и не было.
Очередь продвигалась достаточно медленно чтобы у Альки появились сомнения в правомерности своего поступка. Традиции вещь упрямая. С традициями надо поделикатней. Вот выкинут её из Храма и куда она, опозоренная, денется.
Мелина упорно молчала, видимо решив предоставить Альке возможность самой выпутываться. Алька уже была готова уступить доводам рассудка, но подошла её очередь и в руках девушки оказалась вторая миска горячего варева.
Она так удивилась, что даже спасибо сказала.
Взгляд старшего служителя, словно острый крюк, впился ей в переносицу. Сердце перепуганной иномирянки билось у основания шеи, а руки прижимали горячую миску к опустевшей груди. Эту миску Алька не отпустила бы даже если бы служители втроём кинулись её отбирать. Но никто на Альку не набросился и она, ёжась под колючим взглядом, отошла от котла и торопливо, обжигаясь и захлёбываясь, влила в себя вторую порцию удачи.