— За что и был забанен. Вы уверены, что стоит ему доверять?
— Он будет у меня под особым присмотром. И… он ведь не злодей. Просто мальчишка, связавшийся не с теми людьми. Уверена, он будет рад шансу исправить то, что натворил. Плюс — он очень удачливый игрок. Боевой монах, всего за год с небольшим ставший мастером всех пяти стихий… Это дорогого стоит.
Повисла долгая пауза, в ходе которой члены комиссии смотрели куда-то мимо Стеллы. Временами губы их шевелились, но она ничего не слышала — похоже, они общались между собой по другому каналу связи.
Наконец, снова подал голос новый куратор.
— Действуйте, мисс Вайс. Но все добровольцы, привлекаемые для операции, должны будут подписать документы о неразглашении…
— Безусловно! — с готовностью отозвалась Стелла, от нетерпения привстав с кресла. — Обещаю, все будет проходить под жесточайшим контролем.
— На связь будем выходить в прежнем режиме, однако если у вас будут появляться срочные данные — смело высылайте их в течение дня. При необходимости можно будет созвать экстренное совещание.
— Понимаю.
— И постарайтесь работать по обоим направлениям — и внутри Артара, и снаружи.
— Конечно. Подключения к Артару не занимают много реального времени, так что у меня есть такая возможность.
— Тогда на сегодня все. И мы ждем от вас скорейших результатов, мисс Вайс. Все очень ждут.
Экраны один за другим погасли, оставив Стеллу почти в полной темноте.
— А уж как я сама этого жду… — прошептала она.
Интерлюдия. Красная скала
Ветер трепал высокую степную траву, неся с собой запах дыма и горелой плоти. Полосы выжженной земли к западу от поселения были похожи на черные шрамы. Сухая трава по их краям еще тлела, поднимающиеся от нее белые дымные шлейфы рассеивались неохотно, заволакивая холмы, словно туман. Но сквозь эту пелену уже отчетливо были видны приближающиеся темные силуэты.
Большая часть жителей стойбища собралось сейчас на центральной площадке, у торчащего из земли каменного обломка, испещренного ритуальными узорами. Людей осталось совсем немного, в основном женщины и дети. После предыдущего набега уцелел едва ли один из трех. Теперь все они, упав на колени, возносили молитвы Деване, раз за разом целуя землю, а потом умоляюще воздевая руки к священному камню.
Оэнета чувствовала, что мольбы эти напрасны, но ей не хватило духу лишить людей последней надежды. Магия Красной скалы иссякала с каждым часом, будто вода, протекающая из треснувшей чаши. Некогда бесконечный источник живительной силы превратился всего лишь в сосуд, который вот-вот опустеет. И ей даже не хотелось думать, что же стало с той, что подпитывала его раньше. Ведь если оказалась уязвимой даже она, то значит, у простых смертных и вовсе никаких шансов.
Однако это не значит, что нужно перестать бороться. Она не может сдаться. Она — последняя геомантка рода Тарпанов. И она должна встретить судьбу достойно, показав пример всему племени.
— Они идут! — дрогнувшим голосом произнес Бангул, еще крепче сжимая древко копья и выдвигаясь вперед, будто пытаясь защитить её. Хотя она прекрасно видела, как дрожат его колени, как вздулись желваки на щеках, как предательски влажны его глаза.
Храбрый мальчик. Особенно если учесть, что копье он держит чуть ли не первый раз в жизни. Он не воин, а всего лишь ученик травника. Но воинов в племени уже не осталось — все они пали сегодня на рассвете, и у оставшихся в живых едва хватило времени и сил, чтобы предать их земле.
И вот на закате демоны вернулись, чтобы завершить начатое.
Единственные, кого Джаака еще могла противопоставить следующей волне — это Стражи Красной Скалы. Их осталось всего четверо, и все они, видя приближение тварей с холмов, молча выступили вперед, становясь в ряд. Их страшные каменные дубины были бурыми от засохшей крови, могучие торсы и руки исполосованы шрамами от свежих ран, едва успевших зарасти за день. А ведь раньше силы Красной скалы хватало на то, чтобы заживлять любые их увечья прямо на глазах…
Сама Оэнета тоже выступила чуть вперед, нервно сжимая резной деревянный жезл. Ее стройный гордый силуэт с развевающимися волосами четко выделялся на фоне заходящего солнца, будто вырезанная из черной бумаги фигурка. Смуглое лицо с вязью нанесенных белой краской узоров было неподвижно, как маска. Волнение выдавали лишь сжатые губы и прищуренные глаза — геомантка напряженно всматривалась вдаль, будто надеясь разглядеть там что-то, что принесет спасение.
Однако то, что она видела, сулило только погибель.
Во время утреннего набега демоны перли единой стремительной волной, и это было похоже на нашествие саранчи. Они не были бессмертными или непобедимыми — тела многих из них сейчас усеивали склоны холмов вокруг поселения. Но их было слишком много, и в бою они не обращали никакого внимания на раны или смерть своих сородичей. Мало того — после битвы некоторые из них принялись пожирать их трупы.
Сейчас в первых рядах она разглядела таких же тварей — горбатые четвероногие силуэты, отдаленно похожие на грызлов, но втрое крупнее и отрастивших на спине устрашающие костяные шипы. Демонов распирало изнутри от переполнявшей их мощи — мускулы бугрились под серой кожей, будто пытаясь порвать ее, когтистые лапы при ходьбе вырывали комья дерна, из глоток почти непрестанно слышалось хриплое рычание. В отличие от прошлого раза, наступали они сейчас не торопясь, неспешным шагом спускаясь с гребня холма. Но это было даже хуже. Уж лучше получить резкий удар мечом, чем беспомощно наблюдать, как его острие медленно приближается к горлу.
— Их, кажется, меньше, чем в прошлый раз…
В тоне мальчишки, кажется, проскользнула тень надежды.
Оэнета оглянулась, обводя взглядом свое жалкое воинство. Четверо Стражей впереди и с десяток самых храбрых женщин и подростков, которые предпочли подобрать копья павших воинов и встретить демонов лицом к лицу, а не дожидаться их, вознося молитвы священной скале. Глупо, конечно. С тем же успехом они могли броситься на острия этих копий, уперев концы в землю. Но ее все же переполняла гордость за этих людей.
— Смотрите! Вон там! Смотрите… — подхватываемые встревоженными голосами возгласы шелестом листвы пронеслись между ними. Еще миг — и все собравшиеся на окраине стойбища защитники устремили свои взгляды на гребень холма.
Вслед за волной шипастых гиеноподобных демонов там появился огромный силуэт, возвышающийся над остальными, будто наседка над цыплятами. Это зрелище испугало Оэнету, но одновременно и вселило в нее странную надежду.
Этот демон был непохож на прежних. Твари, утром опустошившие Джааку, были зверьем — столь же безмозглым, сколь и безжалостным. Но этот… Он был похож на погонщика, ведущего этот жуткий табун из Бездны. Восседал он на огромном, похожем на носорога звере, костяные пластины которого, кажется, были толщиной с человеческое бедро. В холке он был вдвое выше самого крупного тарпана. Но при этом и сам наездник был ненамного мельче. Массивный, приземистый, почти квадратный, с толстыми витыми рогами. И в тяжеленном громоздком доспехе из зеленоватого металла. На нагруднике его пылал уже примелькавшийся за последнее время символ нового мира — шесть рун, соединенных между собой светящимися линиями. В правой лапище демон держал чудовищный молот, размерами и весом под стать себе. Оголовок оружия был выполнен в виде черепа с бараньими рогами, в глазницах которого плескалось фиолетовое пламя.
Оэнета, повинуясь внутреннему порыву, бросилась вперед, не обращая внимания на предостерегающие окрики соплеменников. Миновав безмолвно застывших в ожидании врага Стражей, она остановилась примерно посередине между передним краем надвигающегося воинства демонов и жалким строем защитников Джааки. Воздела руки, выкрикивая:
— Постой! Я хочу говорить!
Ближайшие к ней демонические псы уже рванули к ней, растягивая пасти в кровожадных оскалах, но наездник вдруг едва заметным движением руки остановил их. Чудовища замедлили бег, а потом и вовсе остановились, поджидая своего повелителя. Когда огромный зверь с раздвоенным рогом на морде — таким длинным, что походил на бушприт корабля — приблизился к ней вплотную, она с трудом удержалась от того, чтобы не попятиться от этой живой горы, нависшей над ней, загородив солнце. Существо было таким огромным и тяжелым, что от топота его копыт содрогалась земля, а зловонное дыхание, вырывающееся из его ноздрей, колыхало траву перед его мордой.