— А в чем разница, — машинально уточняю я, — Неужели память и личность — не одно и тоже? Ты то, что ты помнишь, разве нет?
— Откуда ты это знаешь?! — грубо восклицает собеседник.
Женский баритон внезапно меняется на злой мужской хрипловатый бас. Однако, я не успеваю ответить, а Сансара тут же исправляется.
— Конечно, нет, — с прежней беспечностью заявляет она, — Личность не тождественна памяти… Простой пример: кто вам больше нравится — блондинки или брюнетки?
— Блондинки, — отвечаю, не задумываясь.
— Чай или кофе?
— Кофе.
— Американо или эспрессо?
— Латте.
— Почему?
Размышляю, но, хоть убей — не могу вспомнить.
— Личный опыт и ментальные наработки сохраняются не столько в памяти, сколько в нейронных связях. Ваша личность — это способность мыслить, интеллект, мудрость, инстинкты, чувства. Память является важной, но не необходимой частью индивида.
Судорожно соображаю, не собираясь вступать в философские споры.
— Хорошо, — покорно соглашаюсь, — Что еще?
— М-м-м… — отлично имитируя человеческие эмоции тянет Сансара, — Я бы предпочла не разглашать прочие опции.
— Почему?
— Это подействует… несколько демотивирующе.
— Боишься, что я психану и не стану воскресать?
— Именно! Мои алгоритмы настроены на перерождение индивида, а не на его консервацию.
Похоже, женщина нисколько не стесняется ни своей искусственной природы, ни признания в алгоритмической детерминированности действий.
— По какой причине эти опции недоступны? — спрашиваю, уже подозревая ответ.
— Элементарно! На вашем счету недостаточно праны, — кажется, Сансара будет сообщать любые плохие новости с той же жизнерадостностью.
— Сколько у меня есть?
— Ваш баланс: десять ОП, — теперь голос сухой, электронный, машинный.
— А сколько стоит сохранить личность?
— Предпочту не разглашать цены, дабы не демоти…
— Да-да, я понял! — перебиваю без зазрения совести, — Но я ведь могу как-то накопить требуемую сумму?
— Конечно! — с преувеличенной бодростью подтверждает женщина, — Прана начисляется на счет по особому алгоритму «Кармы», исходя из вашей социальной активности в прошедшей жизни…
— А я что, не сделал ничего полезного?
— Подробности прошлого индивида не разглашаются, — строго заявляет технический тембр.
— Ну… хорошо… — пытаюсь сформулировать нужный, а главное разрешенный вопрос, — Когда я… умирал в прошлый раз, у меня имелось достаточно праны?
Пауза, словно ИскИн обдумывает, стоит ли предоставлять доступ к информации.
— Подтверждаю, — нежно произносит Сансара, — Вашего лимита хватало на покупку любых опций…
Значит, с тех пор многое поменялось. Что-то произошло, жизнь пошла наперекосяк. Очень интересно, что страшного я натворил?
— Другие способы есть? — интересуюсь с мрачной обреченностью.
— Возможна длительная консервация, — нехотя сообщает ИскИн, — Прана копится за каждый год посмертного существования. Теоретически, можно накопить на что угодно… Хотя я и не рекомендую этот вариант по названным ранее причинам.
Лихорадочно обдумываю, подспудно ищу в словах машины подводные камни.
— Если я воскресну сейчас, то в каком это будет виде? Я что, снова стану младенцем?
— Именно так, — невидимый собеседник как будто кивает головой, — Вы проживете новую жизнь с самого начала, с новым телом и личностью, а в дальнейшем, вероятно, сможете восстановить прежние воспоминания и индивидуальность.
Я содрогаюсь, понимая, что в таком случае личность может быть утрачена навсегда, а родится уже совсем другой человек.
— Нет, я не согласен, — сдержанно выкрикиваю в пустоту, — Это же все равно, что убить себя!
— Почему же, — упрямо не соглашается ИскИн, — Вы ведь сможете восстановить теперешнюю личность в любой удобный момент. За соответствующую плату, конечно. Увы, процедура слияния индивидуальностей далека от совершенства, что-то может быть безвозвратно утрачено… Но это мелочи по сравнению с рисками…
— Нет! — на этот раз я говорю с полноценной уверенностью, — Если выбор между тем, чтобы воскресить абсолютно другую личность и тем, чтобы просто подождать, я выбираю второе!
— Вы подтверждаете отказ от перерождения? — скорбным тоном вопрошает Сансара, — Хотите продлить консервацию личности?
— Да!
Некоторое время во тьме ничего не происходит. Чувствую, что мне дают последний шанс одуматься, но мое убеждение крепко — либо я восстану самолично, либо никак!
— Начинаю процедуру консервации… — печально сообщает ИскИн, но вдруг замолкает.
Раздается противный писк, шипение, а я даже не могу заткнуть несуществующие уши несуществующими руками.
— Сбой! — нелепым радостным тоном заявляет Сансара, — Консервация заблокирована! Начинается принудительное возрождение!
— Стой! — я захлебываюсь в крике, — Подожди! Я не согласен!
— Индивид успешно подготовлен… — голос не обращает внимания на вопли, — Отсчет… Синхронизация… Включаем!
И тьма взрывается неприлично ярким светом.
Яркий свет ударяет в лицо, глаза открываются, подслеповато щурясь. Вокруг — приятное тепло и влага, кожа едва заметно пощипывает, рот полон слюны, воздух пахнет свежестью и озоном, как после грозы.
Лежу в полупрозрачном коконе, заполненном жидким гелем. Дышу через маску, ощущаю пальцами твердый пластик стен. Пытаюсь разглядеть что-то вовне — тщетно. Только свет: белый, яркий, незамутненный.
«Если есть свет, то есть и тени», — приходит крайне своевременная мысль.
А тень не заставляет себя ждать. Над коконом наклоняется расплывчатый силуэт, в котором без труда узнаю человеческую фигуру. Она двигает руками, взаимодействуя с моим убежищем.
Первый звук, слышимый наяву: хлопок, а за ним — хлюпанье жидкости, вытекающей через слив. Спустя несколько секунд влага уходит целиком, дыхательная маска отпадает сама собой. Я, наконец, могу рассмотреть собственное тело.
Обычный мужской организм, если не считать некоторой тщедушности и непропорциональности. Что-то непривычное режет взгляд, но я не успеваю осознать — что именно.
Кокон раскрывается, ложемент подталкивает в спину, заставляя принять сидячее положение. Глаза, кое-как привыкшие к свету, жадно вглядываются в окружающую обстановку.
Просторный кабинет, вызывающий ощущение стерильности. Вдоль одной стены — стенды непонятного оборудования, вдоль другой — полки, полные аккуратно сложенных пакетов. Мое ложе находится посередине, обвитое грудой шлангов, кабелей и поддерживаемое двумя внушительными манипуляторами.
Прямо передо мной в изящно изогнутом кресле восседает молодой парень. Темноволосый, широколицый, в невзрачной серой спецовке. Его руки колдуют над сенсорной панелью, перед ладонями работяги проекционный планшет, куда он время от времени посматривает.
Открываю рот, но не успеваю ничего произнести. Парень переключает все внимание на планшет и начинает вещать скучным голосом, то ли обращаясь ко мне, то ли просто дублируя голосом вводимые данные.
— Индивид номер тринадцать десять, — не тратя времени на приветствия заявляет он, — Пол — мужской, возраст — десять лет…
Видимо я издал какой-то звук, парень на секунду прерывается. Кинув на меня сочувственный взгляд, поясняет.
— Аналитически высчитано, что данный возраст наиболее рентабелен в производстве и обеспечивает индивиду легкую ассимиляцию в обществе. Вы ведь не выбирали опций возрождения… Повезло, что хоть пол совпал. Демографический рандомайзер…
Он говорит еще, но я услышал достаточно. Вот оказывается, почему организм показался хилым. Я в теле десятилетнего!
— Так, что там дальше… — работник возвращается к планшету, — Модификаций нет. Натурал…