Возлюбленный лекарь - Моран Маша

-1-

— Скорее! На закате они закроют ворота!

Мы с Дайске погоняли коней, которые уже скакали из последних сил. Солнце неумолимо клонилось к горизонту, окрашиваясь в странный багровый цвет. По небу словно разливались ручьи крови.

Неожиданно наш проводник натянул поводья останавливая коня. Мы с Дайске сделали тоже самое.

— Что такое? Почему мы остановились? – Дайске судорожно осматривался.

Я понимал его страх. Мы как раз въехали в Лес Повешенных – последний рубеж между миром живых и миром мертвых. За ним ничего, кроме выжженного грехами Царства Смерти.

Я тоже огляделся, пытаясь увидеть то, из-за чего лес и получил свое название.

— Видите, какое солнце? Это очень-очень плохо. Когда появляется кровавое солнце, они выходят на охоту. Нам нужно быть очень осторожными.

— Разве это не значит, что мы должны двигаться быстрее, а не стоять тут и любоваться небом? – Дайске принялся за свое любимое занятие – препирательство с каждым, кто еще не знал, что спорить с ним – бесполезное дело.

— Кровавый Закат означает, что они уже вышли на охоту. Сидят в засаде и ждут, когда мы прискачем к ним прямо в лапы. Схватят и обглодают нас до косточки. – Проводник яростно тыкал пальцем в сторону темных зарослей.

— А если мы будем стоять здесь, то нас тем более схватят! – Дайске не собирался отступать.

— Довольно! – Я прервал их спор и обратился к проводнику: – Что нужно делать?

— Раз мы не успели проехать до заката, то придется выбрать длинный путь – через мост. Это займет больше времени, но так они нас точно не тронут.

Дайске хмыкнул:

— Если они вообще существуют.

Я снова повторил, тяжело глядя на алхимика:

— Дайске, довольно.

Он недовольно закатил глаза, а я посмотрел на проводника:

— Веди.

Тот кивнул и направил лошадь в сторону от тропы.

Дайске приблизился ко мне и прошептал:

— А что если он заведет нас прямо к ним?

Я вздернул бровь:

— Ты же не веришь в их существование.

Дайске ни капли не смутился:

— Зато я верю во всяких пройдох. Вдруг, он решил поживиться за наш счет? Зачем ехать длинным путем, если можно  проскакать быстро?

— Да потому что они быстрее человека и даже лошади! Проворные твари. А на мост они ступить не могут. Госпожа Широи́ охраняет его. – В голосе проводника звучало благоговение.

Я уже хотел спросить, кто это, но Дайске бросил на меня предостерегающий взгляд и сам задал вопрос:

— Что еще за госпожа Широи?

Мы договорились, что разговаривать с простыми людьми будет именно он. Все во мне, в том числе и речь, выдавало аристократа. К тому же, я не всегда понимал, о чем говорят обычные крестьяне, и переспрашивал, задавая глупые на их взгляд вопросы. Такие странности не могли остаться незамеченными, и все наши попытки запутать следы оказались бы напрасными.

Проводник заставил коня углубиться в лес, и мы с Дайске последовали за ним.

— Госпожа Широи – богиня. Она охраняет наш старый мост. Это очень сильный и ревнивый дух. Только ей под силу остановить этих безбожников.

Чем дальше мы продвигались, тем более страшным становился лес. Я никогда не видел таких мест. Все деревья казались согнувшимися в корчах призраками. Их длинные искореженные неизвестной хворью ветки походили на узловатые худые руки с костлявыми пальцами. А голубоватый мох, свешивающийся с ветвей и ствола казался истлевшими лохмотьями. Некоторые дупла напоминали раззявленные в безмолвном крике рты.

Рискуя в очередной раз получить ироничный смешок, я все же спросил:

— Почему у всех деревьев есть дупла? – Почему-то это казалось мне очень странным. Хотя, может, крестьяне специально их выбили.

Проводник бросил на меня мрачный взгляд:

— Это не дупла – это убежища.

Дайске заглянул в одно из них:

— Чьи?

— Всех, кто боится солнечного света. Нечисть прячется внутри от солнечных лучей. Призраки, ведьмы, а теперь и эти безбожники скрываются там, пока солнце не сядет за горизонт.

Дайске натянул поводья, вынуждая свою бедную лошадь резко встать на дыбы:

— И ты ведешь нас там, откуда они могут выпрыгнуть?! Ты ополоумел?!

Проводник недовольно на него зыркнул:

— Хватит вопить. Лучше поторапливайся. Здесь еще не опасно. А вот дальше страшные места лежат. Не переживай, в этих дуплах никто не живет. Видишь? Деревья не мертвы. Значит, никакое зло в них не обитает.

Лес сгущался. Деревья росли почти вплотную друг к другу, и даже багряное небо становилось едва различимым из-под свода их ветвей. Казалось, что здесь, среди этих обезображенных стволов, уже властвуют голубоватые сумерки.

— Идите за мной и не отставайте. У нас мало времени. Сегодня они точно выберутся наружу, полакомиться человеческой плотью. Безбожники.

Словно соглашаясь с ним, подул ледяной ветер. Он был совсем не осенним. Холодный настолько, что проник под несколько слоев моей одежды, посылая по коже мурашки ужаса. Он пах сыростью и гнилью. Могильной землей. Этот запах я не спутаю ни с каким другим. Запах страшной неминуемой смерти. Разложения.

Тихим шепотом Дайске спросил то, о чем я даже не подумал:

— А ты откуда знаешь, каким путем идти?

Проводник тоже заговорил тише:

— Я ходил этой тропой много раз. Сопровождал нашего неугомонного лекаря, да сохранят его все боги. Он говорит, что травы, растущие здесь, обладают какой-то особой силой и способны излечивать самые страшные хвори. И вообще, хватит языком болтать! Скорее, давайте. Солнце уже до половины село.

Я не понимал, как он может разглядеть здесь хоть что-то. Неба не было видно совершенно – лишь какие-то алые обрывки, словно потрепанные знамена на поле боя.

— Отчаянный парень этот ваш лекарь, раз бродит тут. – Эти слова Дайске сказал совсем уж тихо, но я даже не обратил на них внимания, потому что впереди показались желтые огоньки.

Сначала я подумал, что мы достигли своей цели – Пограничной крепости. Но как же я ошибался…

-2-

С веток, обвязанные грубыми шершавыми веревками, свешивались лошадиные черепа. Внутри них стояли зажженные свечи – именно они и давали тот желтый свет, который сейчас казался не теплым и приветливым, а жутким.

Только теперь я начал осознавать весь ужас этого места. Черепа висели почти на каждом дереве.

Понимая, что от страха хрипит голос, я осторожно спросил:

— Кто зажег в них свечи?

Проводник настороженно вертел головой:

— Приговоренные к смерти зажигают их. Это условие, на котором они могут оставаться в крепости. Иначе, их отправят по ту сторону пограничья. А вы не бойтесь. – Он насмешливо посмотрел на меня. – Они здесь, чтобы защитить нас. Дальше будет хуже…

Мы с Дайске переглянулись, но вскоре стало понятно, что он имел ввиду.

Передвигаться верхом становилось все труднее. В некоторых местах земли не было видно – она скрывалась за корнями деревьев, которые вились и изгибались наподобие змей.

Из-за свечей повсюду скользили неясные тени, и казалось, что корни и в самом деле шевелятся.

Судорожный вздох Дайске заставил поднять глаза от земли. Я проследил за его взглядом. Кровь застыла в жилах, когда я понял, что именно напугало обычно бесстрашного алхимика.

С огромных раскидистых деревьев свисали тела. Висельники с прижатыми к груди головами и выпавшими изо ртов языками. Они все были странного цвета – какой-то невообразимой смеси серого и синюшнего, покрытые черным лишайником.

На каждом дереве висело по пять-шесть тел. Следы тления их едва коснулись, но одежда казалась обветшалой. Они здесь давно.

Дайске шумно сглотнул, и я пришел в себя, осознавая, что остановился и уже несколько мгновений просто рассматриваю жутких висельников.

Да, я слышал легенду о том, почему этот лес называется именно так, но всегда воспринимал ее не более чем страшной сказкой.

Эта история была знакома каждому ребенку. Ею стращали непослушных детей и рассказывали во время особенно жутких гроз, чтобы нагнать страху на товарищей по выпивке. Служанки во дворце любили пугать друг дружку подобными историями.