– Ну да, – озабоченно оглянулся Герка, – крематория здесь нет…– печально закончил он.
– А зачем тебе крематорий? – слегка испуганно поддерживал разговор мужчина в белом халате.
– Инопланетян хоронить. И на меня они полезли, но я их топором порубил,– и как- то ясно улыбнулся он, – но они сказали, что их принято кремировать…
– Тогда конечно… А знаешь. мы лучше их отвезем в Институт Космических Исследовний, они их изучат, а потом кремируют.
– Точно… – опечалился алкоголик, – не подумал я… Но я всё объясню!
– Ну вот, – радостно улыбнулся санитар, – садись в машину, там и объяснишь.
– Ладно, Сев, – обратился к нему Гера, – видишь, надо ехать. Тороплюсь.
Жертва Белки спешно полез в санитарную машину, а Всеволод пошёл закрывать квартиру больного.
Предпраздничный день
Предпраздичный День еще не кончился, с утра начавшись так интересно. Всё ещё было впереди. Была суббота, и он зашёл к своему другу, Петру, в соседний подъезд. Тот усадил его в кресло, а сам пошел на кухню готовить кофе.
– Тебе обычный?– раздался крик соседа.
– Делай по своему рецепту, – дал волю чувствам Сева, поёрзав в кресле, вспоминая инопланетян Геры.
Вскоре хозяин вернулся с большой фаянсовой кружкой, источавшей аромат кофе, сваренный с гвоздикой и корицей. Он поставил кружку с напитком рядом с гостем, Сева не был слишком сдержан, или затюкан, и наклонился, шумно вдыхая неземной аромат.
– Понравился? – спросил улыбаясь, Петя.
– Лучше не бывает, – ответил Сева, беря кружку в руку, и отпивая глоток.
Вкус, конечно, был еше лучше запаха, и он широко улыбнулся. Сразу стало теплее не только в животе, но и на сердце.
– Вкусно, как всегда, – похвалил кофе гость.
Пётр включил новый сериал, записанный на флешку. Это был фильм «Лучше, чем люди». Паулина Андреева радовала глаз, да и фильм был снят хорошо. Сева, смотря добротное кино, понемногу стал понимать, отчего его часто напрягают российские фильмы. Они очень классовые по сути, всегда превозносят силу богатства, в отличие от, скажем американских или европейских сериалов. Режиссёр просто с обожанием , даже вожделением, жаждет прикоснутся к власти и преуспеванию, и с садистским упорством демонстрирует это несчастному зрителю.
– Лишний раз видно, – проговорил юный поэт, отпивая кофе, – Россия- сословная страна.
– Да ты, брат философ, – усмехнулся хозяин квартиры.
– Надо идти, Петь. Сегодня начинается Праздник Есенина. Поэты, собираются со всей Москвы, встречаемся мы на Есенинском. Будет прикольно. Хочешь, поехали, чего дома торчать?
– Ладно, соберусь быстро, – поспешно вскочил хозяин квартиры.
Петька переоделся, в маленькую сумку, переброшенную за плечо, положил телефон. Посмотрелся в зеркало, пригладил волосы, подстриженные под ноль, кивнул сам себе и изрёк:
– Пошли. А, посидим на дорожку.
Оба присели на стулья, честно высидев положенную минуту, и поднялись к выходу. Они только выкатились из подъезда, как услышали за спиной нетерпеливое треньканье звонка велосипеда. Снова и снова. Сева чуть отошёл в сторону, но навязчивый ездок не унимался.
– Дорогу дайте, – крикнул велосипедист.
– Места мало? – крикнул нервный Петька.
Байкер неторопливо спешился с колесного друга. А велик был непростой, БМВ, Сева даже удивился, но события развивались молниеносно. Неразумный крутильщик педалей замахнулся на Петра, да еще и кастетом, да Петька был быстрее, и милосердно перебросил через себя рукопашника с БМВ и прямо в мягкие кусты газона . Раздался шумный треск, но проведший бросок быстро успокоил вскочившего противника ударом в подреберье. И также освободил кисть упавшего от гнетущего плена ударно-дробящего предмета. Его, не долго думая, Петька запихал себе в карман в качестве заслуженной награды.
– Мы вроде торопимся? – вопросительно сказал он Севе и тот согласно кивнул головой, – Ну, надо идти быстрее.
Юный поэт взглянул на копошащегося в кустах незнакомца и восхитился стоящим рядом байком, показав на него пальцем, но Пётр отрицательно покачал головой, и они быстро пошли к проезжей части Новокузьминской улицы. Друзья встали на остановке, посматривая на магазин «Нагнит», призывно подмигивающий посетителям, обещая всем неземное блаженство, и приближавшуюся на перекрестке синюю маршрутку. Но к ним спешил и их недавний знакомый, незадачливый велосипедист. К счастью, дверь маршрутки с лязгом захлопнулась, а любители поэтического творчества уже наслаждались поездкой и мягчайшими креслами синего фургона.
Петр сидел рядом с Севой, в 115 маршрутке, гадко усмехаясь в её не очень прозрачное окно . За ними ехал на велосипеде и очень торопился их догнать невежливый субъект, на ходу размахивая кулаком и прескверно ругаясь. Но что бы догнать маленький синий автобус, надо было быть Электроником, мальчиком из Чемодана, а им незадачливый обладатель велосипеда БМВ не являлся. Да тут бы даже Мельдоний не помог. Петька с огорчением отвернулся, понимая, что занимательный сюжет приходит к концу, а им оставалось еще четыре остановки до Есенинского бульвара.
– Как ты думаешь, догонит?– спросил Сева друга.
– Не уверен, – покачал головой Петька, – велик хорош, но у гонщика сбито дыхание, да и сказываются последствия падения в кусты, плюс моего удара поддых. Шансов совсем нет, – и тоже вздохнул с огорчением, даже покачал головой, – ничего не поделаешь… Может, выйдем, чего клоуна разочаровывать?
– Ну, мы же торопимся на встречу поэтов?
– Есенин тоже был хулиганом, – нашёл важный довод Пётр.
– Мы торопимся, – авторитетно изрёк Всеволод.
– Ну, с этим не поспоришь…– наконец согласился товарищ, провожая огорченным взглядом отстававшего велосипедиста.
Вот и Есенинский бульвар. Они прошли мимо красной кирпичной многоэтажки с многими магазинами на первом этаже, перешли дорогу, и уже шли по аллее бульвара, засаженного с двух сторон прекрасными деревьями. Потихоньку подходили и другие люди, и молодые, и старые. У Севы же болела голова, он потер виски, пытаясь избавиться гнетущего ощущения. Опять он заметил невысокого молодого белобрысого улыбающегося мужчину, державшего в руке соломенную шляпу. Юный поэт лишь опять протёр глаза, прогоняя дурман.
Людей становилось всё больше, и Всеволод слышал и иностранную речь. Туристы с любопытством смотрели на десятки людей, собравшихся у памятника, да и притом не в центре Москвы.
– Знаешь, камрад, – начал Пётр, – местные гопники повадились между ног статуи веник засовывать.
– А зачем? – спросил парень, доставая из кожаной сумки фотоаппарат, любимый Fuji X-30.
– Трудно понять их дурацкие мысли, – Пётр только развел руки в стороны, – чужая душа- потёмки.
У мемориала стояли люди, готовые читать свои стихи, и в волнении повторяли про себя знакомые строчки. Они тихо шептали вирши, надеясь не забыть всё что им дорого, и то что они так хотят передать другим. Перед Севой стояла девушка, с каштановыми волосами до плеч, в синих джинсах и цветастой летней блузе, и модных теперь белых кроссовках. Он не удержался, и сделал её фото сзади, не спросясь. Было на что посмотреть, задница была крепкая и подтянутая, хотя бедра чуть широковаты. Возможно, она что- то услышала, и чуть повернула голову, и улыбнулась.
– Вы тоже поэт? – спросила она очень приятным глубоким голосом.
– Да, – честно ответил Всеволод, поспешно убирая камеру в сумку.
– Что – нибудь почитаете?
– Там много соискателей, – скромно заметил он, уже приходя в себя.
– Я вас запишу. Знаю тут среди жюри только Георгия, но он тоже вам поспособствует.
И она пошла к столику, где записывались в очередь выступающие дарования. Стояла толпа человек в двадцать, но их знакомая с кем -то пошепталась, и её отвели к столам, за которыми сидели бородатые и седые дядьки, типа маститые поэты.
Всеволод старался не терять её из вида, даже привстал от волнения, когда девушка пропала в группе людей. На неё было приятно смотреть, с таким телом, хоть поэт и пытался не пялиться на неё так уж откровенно. Он почувствовал ободряющее пожатие руки Петра на своем предплечье и увидел его довольную ухмыляющуюся физию.