Волк небрежно принюхался:
– Всё перебивают твои едкие приправы. Да и откуда здесь большие хищники?
К-Кэн скептически хмыкнул, но спорить не стал: он магией старался не пользоваться и вообще больше уповал на добрый клинок и твёрдую руку.
Девушка, по имени Ан-ньи, выглядела типичным представителем клана Кошки: среднего роста, мягкая и ловкая в движениях. Женственная, с высокой полной грудью, точёной фигурой и приятным голосом, а светлые волосы убраны почти все под капюшон. Из-под тени виднелся только низ лица: полные чувственный губы и мягкий овал подбородка, свежий румянец.
У Треуха так всё внутри мужское и взыграло, взбунтовалось, настолько она привлекала к себе внимание изяществом манер и манящей женственностью:
«Вот это будет приз-сюрприз для нас всех!» – раззадорился он, сглатывая.
Вот тут Треуху, отвлёкшемуся на сексапильную красавицу-Кошку, и неожиданно померещилась коварная змейка амбассу. Он отшатнулся и… наступил на сухую ветку. Хотя хруст оказался и негромким, но его почуяли кони. Они тут же подняли головы прислушиваясь и тревожно поводя ушами. Потом один заржал, а второй стал бить копытами по земле.
Увидев, что эффект внезапности потерян, Змей сунул пальцы в рот. Залихватски свистнув, он заставил обе жертвы вскочить на ноги и на секунду застыть в неподвижности. Смертники тут же вывалили со всех сторон окружая путников, при этом зловеще ухмыляясь и прицениваясь к добыче. Трое сразу отрезали путь к побегу – к лошадям.
Аспид ухмыльнулся, развёл грязные руки, и зарычал, угрожая:
– Стоять! Для вас же лучше будет!
Восемь против двоих.
Но жертвы, видимо так не считали, и повели себя не типично, как положено вести себя жертвам при таком раскладе. Змей считал, что они должны были бухнуться на колени и умолять пощадить их, суетливо отдавая всё добро.
Вместо этого парень-Волк, в полголоса бросил Кошке на пограничьем диалекте, непонятном для бандитов:
– Исчезаем. Потом – здесь!
И тут же покатился кубарем влево, едва-едва разминувшись со стрелой Треуха, который спустил её на мгновение ранее. Подхватив поудобнее магический меч и ножны, Волк резко отшатнулся, уклоняясь от мощного удара топором наступающего Быка. Топор, пронесшись у самого его плеча, порвав одежду, едва не угодил в стоявшего рядом акробата-Кота, поскольку в сумраке рассчитать точную дистанцию оказалось не просто. Используя заминку, К-Кэн, низко приседая и вихляя, уклонился от укола в грудь Кота и быстро прошмыгнул между Быком и Котом. Блеснул магический клинок, и Волк нырнул в ночные джунгли, растворившись там, как сахар в воде. Пока Треух долгую секунду смотрел ему вслед, сожалея о желанном мече, высокий Бык как-то скособочился, заморгал и рухнул в траву. Затем с трудом встал на колени, держась за бок. С недоумением он смотрел, как сквозь пальцы сочится алая кровь.
– Мелочь… – храбрился он, скрежеща зубами.
Кот грязно выругался, зажимая длинную рану на предплечье, оправдываясь:
– Я же его пырнул! И даже царапнул. А он ка-а-ак шарахнет меня своим мечом по пальцам, что мой и выпал!
И спешно стал заматывать тряпкой кровоточащие пальцы.
У Треуха глаза расширились от удивления:
– Ого! Шустрый мечник!
«Как это парень так быстро смог нанести на бегу точные удары, отвлекая сразу двух врагов? Лихо!»
Хоть и сильно хромая, но медвежатник-Бык, специалист по сейфам и почтовым каретам, тут же ринулся к самой сладкой добыче – девушке-Кошке. Той была уготована роль жертвенной овечки, растрёпанной и извивающейся, плачущей и умоляющей остановить насилие, которое, как водится в таких случаях неизбежно. Если бы жертвы знали, как сильно слёзы заводят насильников и распаляют их похоть!
– Какой может быть отпор от такой крали? – скалил Бык крупные гнилые зубы.
Но «краля», стоя у края костра, подцепила носком сапога головешку и подбросила её прямо в лицо взвывшему от неожиданной боли Быку. Он едва успел убрать голову от вращающегося полена, и оно только вскользь зацепило его по щеке, обжигая и осыпая искрами. Взвыв, Бык ринулся вперёд и рубанул топором сверху, в ярости почти раскроив Кошке череп.
Почти. Потому что она вовремя присела под свистнувшим над головой тяжёлым лезвием. И тут же, сидя на корточках, Ан-ньи подхватила котелок с кипятком и выплеснула кипящую жидкость в лицо Быку.
Тут Бык резво, как молоденький телёнок, отпрыгнул в сторону и отделался обширным ожогом пальцев на руке. Ан-ньи оскалилась и метнулась в прореху, образовавшуюся после его отступления, и метнулась в тёмную чащу джунглей. Гибко, как истинная Кошка, она просочилась в дебри, ловко пробираясь между лианами и деревьями. Вслед за ней нёсся раскатистый каскад проклятий обожжённого Быка.
Змей-атаман крикнул, подзадоривая уголовников:
– У неё нет оружия! Кто хочет развлечься, может взять её. Без труда!
А сам ринулся ловить коней – самую ценную оставшуюся добычу. Опытный конокрад, он, изловчившись, схватил за гриву ближайшую лошадь и прыгнул к ней на спину. Набросив верёвку-узду, да ещё ударив кулаком между ушей, он заставил брыкающегося коня присмиреть.
Второй конь вздыбился, клацнув зубами и вырываясь из рук уголовника. Потом отпрыгнул в сторону и обрушился вниз, метя копытами в грудь ошпаренного и невезучего сегодня, как никогда, ошпаренного Быка. Хрустнули рёбра, и громила отпрянул назад. А конь победно заржал, схватил в зубы две сумки и ловко забросил их себе на спину. Затем он круто развернулся, сбил с ног крупом второго бандита, и выскочил на тропинку, по которой путешественники приехали сюда на ночлег.
И конь унёсся в ночь, только глухой стук копыт и стих вдали…
В это время Бык-медвежатник, которому осколок ребра, расколотого копытом, пробил сердце, умер ещё стоя. Он вытаращился, открыл рот, качнулся и грузно, как камень, рухнул лицом вниз прямо в раскалённые красные угли и языки пламени костра. Когда он зарылся лицом в красный жар углей, затрещало и едко запахло.
Но он даже не пошевельнулся.
Костер вспыхнул и потом, мигнув, почти погас, погрузив всю поляну в зловещий сумрак. Как будто тёмная душа негодяя, улетая, прихватила с собой и жизнь костерка…
Семь
Матёрый толстый насильник малолеток, потомственный извращенец из клана Кабана по кличке «Хряк», поднял увесистый топор возле упавшего в костёр Быка. Наступив на его тело он, облизнувшись, ломанулся за убегающей Кошкой:
– Она моя. Сладкая девочка далеко не убежит! – крикнул он ей вслед, пугая.
Как и все Кошки, Ан-ньи хорошо видела в лесу, тем более, что он ей был знаком. Она сейчас находилась недалеко от своего селения. А ещё ближе располагалась яма-ловушка, куда угодил не так давно любитель «клубнички» Птицелов:
– Заманю подонка-Кабана в ловушку. Столкну вниз на кол… И там должно быть оружие Птицелова.
Хряк не имел такого отменного ночного зрения, как девушка из клана Кошек. Но ясно слышал, как она пробирается впереди него по ночному лесу, по которому невозможно пройти бесшумно, разве что, если ты птица. С широким боевым топором он легко прорубал себе дорогу и меньше цеплялся за каждую колючку, как приходилось безоружной девушке, снявшей тяжёлый пояс с оружием час назад у костра. Интуитивно приняв вправо, он начал нагонять и вдруг, выскочив на поляну, потерял добычу. Хряк недовольно забурчал под нос:
– Странно… Вот её след – примятая трава… А, она начала прыгать? Допрыгаешься, Кошка. Скоро я заставлю тебя и поизвиваться!
Его «послужной список» содержал шесть изнасилованных и удушенных девушек и девочек. И если бы не гениальная изворотливость Треуха, он уже болтался в петле или ворочал веслом на галере, прикованный к нему пожизненно…
Но где эта рыжая Кошка? Он зарычал:
– Ты будешь моей седьмой девушкой! Говорят, что «семь» счастливое число. Но не для тебя, красотка! – выкрикнул он в темноту, чтобы испугать девушку.
И она почти испугалась.