― О чём только думала Крул?!
― Выбору нашей королевы можно верить, Лест-сама. Микаэла-кун, конечно, щупленький, но силы в нём ого-го!
― Я просил подмогу, а не детский сад! ― Третий основатель хлопнул по столу. Было непонятно, почему он злится, ведь Крул отправила сюда отряд из десяти вампиров. Мика был лишь одним из них. ― И почему Совет Основателей решил, что мне нужна именно её помощь?
― Джиллес-сама уже отправил войска уничтожать людишек в России, а…
― Замолкни! Я всё это прекрасно помню. Крул ведь знает, что, если мальчишка умрёт, виновата будет она?
― Безусловно.
― Неужели? ― Лест Карр недобро усмехнулся. ― Крул думает, я не понимаю, что его смерть ― повод развязать войну? Если она хочет помериться силой ― пожалуйста, я буду рад поставить её на место. Для этого поводов не нужно.
― Вы слишком плохо думаете о нашей королеве, Лест-сама. Она бы в жизни не прибегла к таким подлым, человеческим приёмчикам! Вот, королева просила передать. ― Зашелестела бумага, и Лест Карр взял протянутый ему документ.
Микаэла молчал. Как будто он сам хотел принимать во всём этом участие. Крул отправила отряд помочь уничтожить один из уцелевших отделов секты Хякуя, да ещё и назначила командиром Ферида. Она не могла не знать, что Мика против людей не пойдёт. И от Крул, и от Ферида он сотни раз слышал, что «Храм Хякуя» использовал сирот приюта для какого-то «чудовищного эксперимента», но не верил в эти россказни. Не верил вампирам.
Так чего добивалась Крул?
― Ладно, ― прочитав написанное, заговорил третий основатель. ― Вертолёты уже ждут. Можете идти.
― Как прикажете, ― поклонившись, улыбнулся Ферид и пошёл к выходу. Микаэла молча последовал за ним.
***
Самым неблагодарным занятием на свете была чистка оружия ― об этом думал Ронан, битый час оттирающий копьё от вампирской крови. Кончик плаща из зелёного превратился в чудаковатую смесь болотного с медным. В такие моменты Ронан жалел, что не мог выбрать оружием что-нибудь ещё ― например, меч. Дело было в том, что до апокалипсиса его магическая организация следовала правилу: в оружии должно быть больше дерева, чем металла, ― поэтому-то Ронан взял копьё. А получив разработки ненавистного «Храма Хякуя», с помощью друзей заключил в это же копьё демона ― не оставил своё первое оружие из-за принципа. Демон говорил на английском, а звали его как-то по-японски ― то ли Шивоко, то ли Шивоя, то ли ещё как-то на «ши», но Ронан так и не запомнил этого странного имени. А потому называл его по-своему ― Шэй. Демон, в общем-то, не возражал.
Шэя практически выкрали у секты Хякуя. До её прихода на остров в Ирландии было много, очень много мелких магических организаций ― частенько они друг о друге и не знали. Каждый жил своими правилами и своим колдовством, а если сталкивались чьи-то интересы, то всё решалось быстро и мирно. Никаких запрещённых экспериментов. Никакого кровопролития. Их общей задачей было поддержание равновесия, поэтому никто не выделялся. Даже с обитающими на острове вампирами удалось заключить мир: маги жертвовали для них собственную кровь, а те ни на кого не нападали и никого не убивали. Вампиров же, нарушающих «закон между миром живых и миром мёртвых», как окрестили это некоторые, маги казнили. Однажды Ронан видел, как протекает такая казнь. И на месте вампира он не пожелал бы оказаться даже злейшему врагу.
Мир в Ирландии поддерживался до тех пор, пока японской магической организации «Храм Хякуя» не взбрело в голову основать здесь филиал. Спорить никто не стал, открыто возмущаться ― тоже. Ещё бы ― кто в своём уме решится пойти против одной из сильнейших магических организаций? Первым тревожным звоночком стало расширение её влияния. Нагрев тёплое местечко в Дублине, «Храм Хякуя» обосновался в Корке и Голуэе* ― и останавливаться на этом не собирался. И всё это, учитывая существовавшее в Ирландии ограничение: одна организация может находиться только в одном городе. Иначе бы все давным-давно перегрызлись друг с другом. То ли не зная здешних правил, то ли намеренно их нарушая, секта настраивала туземцев против себя. Кто-то даже сравнивал прибывших с англичанами и пророчил переход власти магического мира Ирландии от заклинателей-ирландцев к заклинателям-японцам. Вся эта болтовня смешила. Смешила до тех пор, пока ирландские организации одна за другой не начали присоединяться к «Храму Хякуя». Недовольных секта уничтожала; прежде мирная Ирландия день ото дня переживала кровопролитные битвы. Многие тогда погибли, многие перешли на сторону «Храма Хякуя», и единицы залегли на дно, ожидая момента для ответного удара. Когда выяснилось, что секта проводит крайне опасный, запрещённый эксперимент, её уничтожением занялись вампиры. Неразбериха сыграла на руку. Магическая организация, в которой состоял Ронан, вышла из тени, чтобы атаковать. Точнее, вышли из тени только он и несколько других магов. Они узнали, что «Храм Хякуя» держал здесь, в Дублине, демона, которого собирался заключить в оружие. Ронан и компания сработали на опережение ― просто чтобы развлечься, хотя прикрывались благородным: «Так мы ослабим врага». Но кому досталось бы демоническое оружие? Их было много, демон ― один. Бросили жребий. Повезло Ронану. Поэтому он и выжил, когда спустя несколько дней миру пришёл конец.
Это была бы неплохая история, если бы остались те, кому её рассказывать. До апокалипсиса Ронан обожал ходить по центру Дублина и приставать к туристам, включая всё своё ирландское обаяние ради одного ― послушать их истории и поведать свои. А как только рассказы из других стран надоедали, он уезжал в какой-нибудь гэлтахт** и наслаждался беседами на родной речи.
Из их организации выжил только он. Все погибли после апокалипсиса, а его сестра пропала и того раньше. И вряд ли была жива: в год разрушения мира ей, как и брату, исполнилось девятнадцать. Всех детей забрали под землю вампиры. На поверхности, кроме него, никого больше не осталось.
Обмакнув плащ в протекающую рядом Лиффи, Ронан принялся выскребать кровь из углублений в древке ― вырезанных огамических символов.*** Он даже не скрывался. Сразу после апокалипсиса осторожничал, но сейчас ― нет. Вампирам здесь нечего было делать. А если всё-таки попадались заблудшие души, Ронан их без раздумий убивал. Его всю жизнь учили, что мир держится на равновесии и они, маги, обязаны его поддерживать. А равновесие пошатнулось. И очень сильно. Могло ли убийство пары-тройки вампиров поправить его? Возможно. Поэтому Ронан считал своим долгом делать это.
Когда с копьём наконец-таки было покончено, Ронан облегчённо вздохнул и проговорил заклинание. Оружие сцепило в светлых объятиях магии, и оно, обвив запястье Ронана, превратилось в деревянный браслет с застёжкой из чёрно-зелёного металла. Заклинатель зачерпнул в ладони воду и, закрыв глаза, сосредоточился. Магия его организации основывалась на владении четырьмя природными стихиями. Отец всегда говорил:
― Запомни, Ронан: мы единственные, кто пронёс магию друидов сквозь века.
Ребёнком такие пафосные речи он воспринимал с восторгом, подростком ― с недоверием, взрослым ― снисходительно: практически каждая магическая организация Ирландии называла себя прямой наследницей друидов. Только вот правды здесь не было. Конечно, друиды управляли силами природы, но этим их магия не ограничивалась. В организации же Ронана изучалось только владение четырьмя стихиями.
Мутная вода в руках быстро очистилась от грязи и посветлела. Ронан осторожно отхлебнул; зубы свело от холода, а по коже пробежали мурашки. Выпив всё до последней капли, он встал, накинул капюшон, поплотнее закутался в плащ и, пряча под ним ледяные руки, перешёл по мосту в северную часть города.
Сам Дублин превратился в руины: в роковой двенадцатый год столицу Республики, гоняясь за детьми, крушили всадники апокалипсиса. Исчезли дети ― и монстров стало гораздо меньше. Ронану жить стало проще. И скучнее. Скитания по городу, яркому и живому раньше, а теперь ― угасшему, вызывали ностальгию. И даже немножко было больно ― больно видеть, во что превратился такой родной и близкий город без прежних людей, без прежних историй.