«Что же делать? Может, бабушке позвонить? Или в милицию? Бред… Бред полный!» – судорожно думала Соня, заламывая тонкие пальцы.
Родители не отвечали; они поехали в субботу за покупками. А их дочь тем временем не находила себе места.
– София? София? Вы вновь замолчали? Что случилось? Что ж… За два месяца мы достаточно друг друга узнали. Я думаю, настало время, чтобы вы увидели меня воочию, – констатировала запись. И после нее все пропало. Лист ослепил белизной, от которой сердце оборвалось.
Последнее послание буквально вдавило в витую спинку стула, почудилось, что стены с зелеными обоями и беленый потолок теряют стройность очертаний, скручиваются. София поперхнулась воздухом, заставляя себя дышать размеренно, чтобы не потерять сознание. Она буквально каждой клеткой кожи ощущала, как некто приближается. И отнюдь не к входной двери.
Он появился из большого гардеробного зеркала, как и полагается всем потусторонним тварям. Застыл нечеткой темной тенью за гранью стекла.
Софья в исступлении бросилась к Рите, закрывая собой притихшую сестру. Маленькое солнышко с рыжеватым хохолком, она всегда несла радость и покой. И теперь ей угрожала опасность, потому что ничего доброго от иномирного пришельца ждать не приходилось. Соня и обычным-то людям редко верила, а здесь и подавно.
– София! – проговорило существо бархатным голосом, с деланным удивлением продолжая: – София, куда же вы? Ох, ну как всегда!
«Как всегда», – раскатывалось эхо в голове. Соня кинулась к двери, пытаясь сбежать, сбежать куда угодно, прочь из квартиры. Может, все дело в их трехкомнатном жилище или в старом панельном доме? Может, здесь и до этого являлась злая сила?
Но вряд ли. Софья ощущала, что льор найдет ее в любой точке мира, даже галактики. Его самодовольный тон лишь подтвердил опасения. Она сгребла в охапку захныкавшую Риту и уже переступила порог коридора, когда наткнулась на незримую преграду, о существовании которой ничто не предупреждало.
«Магия, злая магия!» – четко подсказывали уголки сознания, готовые верить невероятному. Только даже в них не нашлось плана действий на такой случай. Никаких планов, никаких идей – только крошечная птичка в узкой клетке. Да еще не одна, да еще с более беспомощным созданием на руках. Пальцы дрожали и теребили желтый сарафанчик ребенка.
Софья оглядела свою комнату, ища подобие выхода или… оружия. Хотя какой из нее боец! Она и на физкультуре нормативы едва-едва сдавала со своим худощавым телосложением и плохой координацией движений. А против магии, как она подозревала, не сработал бы ни один прием и опытного бойца. Кругом пространство стягивалось тугим узлом ловушки. К горлу подкатывал ком слез, но глаза оставались сухими, а разум – лихорадочно ясным. Он точно заносил в незримый документ все, что происходило в эти мгновения.
Вот она наткнулась на прозрачную стену, вот стояла посреди собственной комнаты, которая вдруг стала чужой. Вот зеркало подернулось рябью, как вода под порывом ветра, и растворилось, сделалось проницаемой мембраной, дверью, из которой сначала показался высокий сапог, напоминавший старинные ботфорты, а затем и весь человек в золотистом камзоле, наподобие одеяния господ из восемнадцатого века. Он словно сбежал с маскарада, лишь торчавшая во все стороны грива выбивалась из образа.
Пришелец стряхнул с себя остатки черного дыма с зеркальной рябью и повернулся к оцепеневшей Соне, которая лишь плотнее прижала к себе сестру.
– Приветствую, София, – сказал льор. Без сомнений, это был именно он. Чародей. Если бы только поверить этому, потому что сознание упрямо твердило, будто происходящее просто сон.
– З-зачем вы пришли? – с трудом произнесла Софья, рассматривая колдуна. Тот с видом хозяина уже развалился на белом диване, точно на мягком троне.
– Хотел видеть тебя. Разве не очевидно? Столько времени в переписке. – Мужчина рассмеялся, от чего в уголках его хитро прищуренных миндалевидных глаз сложились нити морщинок. Выглядел он лет на сорок, хотя лицо казалось достаточно молодым. Но в каких-то ракурсах проступали небольшие складочки вокруг глаз и рта, сложенного в пугающей загадочной улыбке. В ней обнажались не совсем ровные зубы. Впрочем, эта неровность придавала какой-то шарм, но оценить интересную внешность не позволял нараставший испуг.
– Это все-таки вы писали все эти… письма, – сбивчиво ответила Соня. Отпускать ее не намеревались, однако льор вел себя достаточно спокойно.
– Да, я! Раджед Икцинтус, янтарный льор, собственной персоной предстал перед тобой. Я прошел через грань двух миров лишь затем, чтобы повторить свою просьбу.
И он тут же, нечеловечески проворно вскочив с места, оказался совсем рядом с Софьей, которая жалась к невидимой преграде за спиной.
Пришелец заглянул в лицо жертвы, позволяя рассмотреть себя еще ближе: резкие скулы, желтые глаза, странно изогнутые изломанной линией черные брови. Но необычный облик не воспринимался, потому что Софья цепенела, как мышонок в присутствии кота. Помыслить, что кто-то пришел к ней из другого мира с честными благородными намерениями, она не могла. Не так устроено это мироздание…
Страх сцепил голову стальным обручем. Стены прыгали узором зеленых обоев, летели разноцветные «мухи», накатывала преступная слабость. Озноб, выламывавший суставы, подкашивающий ноги, вдруг сменился волной апатии. Все тонуло в темноте – ее предел потрясений был пройден. Она так и сползла вдоль магической стены, не смея уронить сестру. Сознание покинуло ее. Может, к лучшему. Почудилось, что так возможно сбежать, уйти от этой навязчивой галлюцинации, раствориться в кошмарных снах, чтобы не верить в эту деформированную реальность.
– Соф… София? Что это с вами? – С лица мужчины на миг слетела маска самонадеянности, но тут же вновь восстановилась, расползлась неизменной полуулыбкой. – О, досадная мелочь.
Кто-то подхватил ее, но Соня едва ли осознавала это, какое-то время блуждая на грани яви и нави, слушая нестройный гул в ушах, который чудился стенаниями призраков. Кто же плакал о ней и зачем? Не плачут о живых. Неужели ее пришли убить? Да за какие грехи? Она еще никому не делала зла, она никого не предавала, ни от кого не отрекалась. За что-то настигает наказанье без вины. Несправедливость загребает руками своей жадной воли тех, кто слабее, тех, у кого нет зубов, чтобы впиваться в ее незримые кисти. Но все лишь тени привидений, искрящихся во мраке и тающих в лучах летнего солнца.
Хотя нет… Кто-то на самом деле проводил тонкими длинными пальцами вдоль ее лица, убирая осторожно пряди растрепанных волос. Кто-то чужой, потому что она не помнила слегка пряный запах этих ладоней.
Софья лежала на диване, легкий синий сарафан, в котором она сидела до этого, спутался складками, стесняя ноги.
Создавалось впечатление, что ее бережно перенесли на кровать. Хотелось верить, что это вернулись родители, что все произошедшее – страшный сон, действие нежданного теплового удара. Но стоило лишь повернуть голову, чтобы новая слабая надежда на избавление растаяла: напротив сидел тот же самый пришелец, льор Раджед Икцинтус.
– Очнулась, хорошо, – кивнул мужчина, на миг задумавшись. – Как видишь, я не маньяк и не убийца. Или как там у вас их еще называют? Я знаю, что ты могла придумать самой себе. Но, поверь, это все не про меня.
Софья погружалась на самое дно отчаяния. Пробуждение не принесло ни капли облегчения.
– Рита, – только с ужасом пролепетала Соня, заметив, кого спокойно держит на коленях мужчина. Ребенок выглядел менее напуганным, чем старшая сестра, видимо, не понимая возможной опасности. Доверчивая маленькая принцесса, верящая в добрые сказки! Или уже овеянная каким-то волшебством? Проклятый колдун!
– Да, давно я не видел детей в нашем мире, – пробормотал едва слышно льор, отвернувшись, точно желая скрыть истинное выражение своего лица.
В тот миг Софье даже стало интересно, что же случилось с его миром. Но вновь все заменила игра, желтые глаза заискивающе мерцали: