— Я смотрю, он всё же научился ходить, — с оттенком заботы не сумел удержаться от едкого комментария демон.
Ал’Берит пошёл позже положенного более чем на два месяца.
— Он слаб, но обладает стойким стремлением к достижению целей.
— Несомненно, достигнуть такого результата, являлось для него завышенной планкой.
— Вы зря насмехаетесь, мой драгоценный, — графиня скосила неприязненный взгляд на супруга.
— Я не насмехаюсь, а имею чёткое представление об его возможностях. Именно из‑за таких дефектов строения тела его отца по итогу и изгнали из клана. Ничтожество, моя дорогая, всегда требует искоренения.
Крошечный демонёнок перестал улыбаться, отвернулся от колыбели и внимательно посмотрел сначала на Ши’Алуэла, а затем и на мать. Та не смогла подобрать достойных слов в защиту сына и промолчала.
— Другое дело, моя дочь. Ашенат ждёт великое будущее. Она вознесёт наши рода.
— Ашенат действительно полна силы. Теперь, я вижу, сколь верен был союз с вами.
Супруги с нежностью соединили руки и в полном согласии с будущими замыслами поглядели друг на друга. И пока они так стояли, Ал’Берит снова повернулся к сестре, но на лице его больше не было даже намёка на улыбку. Предельно серьёзно он положил на живот новорождённой ладонь и выпустил когти. От совершения своего самого первого убийства демонёнка отделяло не так уж много. Им овладела ревность.
— Что он делает? — тут же насторожился герцог.
— Ал’Берит?
Когти осторожно втянулись в пальцы, и малыш, возвращая радушную улыбку на лицо, спросил:
— Когда с Ашенат можно будет поиграть, мама?
Разница между желанным и нежеланным ребёнком огромна. Пожалуй, редко кто осознавал глубокий смысл этих слов столь ярко, как Его превосходительство Ал’Берит, наместник Аджитанта, Хранитель летописей и Главный архивариус Ада.
Вернее сказать, он ни на секунду не забывал о сей истине, а потому, если бы лицо его человеческого облика могло побелеть, то сейчас на нём не было бы ни кровинки. Ал’Берит, не отрывая пристального взгляда от женщины, недвижно лежащей на полу, поднялся, медленно пятясь подошёл к лестнице на подиум и остановился возле ехидно стонущей зувемдиго. Эту нежить его первый заместитель называла мумией, и он не видел нужды поправлять человека в словах. Не видел он нужды и в том, что сделал — его нога с силой наступила на голову твари в намерении заставить её замолчать. Но то, что некогда являлось великой Ашенат — демонессой, наводящей ужас на всё мироздание, лишь усилило мерзкие звуки. Виконт недовольно оглядел череп сестры и нанёс по нему мощный удар носком сапога. По кости пробежали трещинки. Зувемдиго наконец-то замолчала.
…Зато теперь сам Ал’Берит вдруг по-звериному зарычал!
Его человеческий облик исказился. Демон, выпустив когти, проткнул грудную клетку нежити насквозь. Из-под кожи брызнула густая, бурая, похожая на гной жидкость. Но на этом он прекратил выплёскивать наружу свои эмоции. Виконт небрежно отряхнул пальцы и, грациозно заведя руки за спину, неторопливо и величественно подошёл к окну. Созерцание собственных владений всегда умиротворяло его, а для просчёта вероятных событий ему требовались предельное внутреннее спокойствие и полная сосредоточенность.
Наместник Аджитанта долго недвижимо стоял, созерцая то ли покрытые лавой земли, то ли собственные видения о будущем, но на лице его ни разу не возникла даже тень довольной улыбки. Предвиденные им вероятности достигли полной схожести с земным древом. Единая узловая точка, уходя ввысь, ветвилась подобно кустарнику и разрасталась книзу подобно корням. Вариации были многочисленны. И при этом — не удовлетворяли ни желаниям, ни намерениям Ал’Берита. В них присутствовало слишком много моментов, которые следовало прояснять, корректировать или устранять. За краткий срок времени подобное выглядело невозможным, а длительного… длительного у него не имелось.
Время. Всё упиралось во время.
Он поглядел на тело женщины.
Быть может не стоило создавать для себя излишних сложностей? Это проще всего. Нужно будет лишь переломить себя и свою честь. В конце концов, ребёнок наполовину человек, а для людей приемлемо намеренное искоренение своего нерождённого потомства. Для этого им не нужны даже те веские причины, что есть у него. Для них вмешательство в процесс деторождения привычен так же, как и для Рая. Да и кто такие люди? Они просто удачная разработка. Они созданы на базе насильственного слияния генов подходящих существ, долгого отбора наиболее приемлемых особей и их последующего активного размножения. На самом деле, вряд ли человечество способно уяснить сколь нынешние сомнения Высшего демона расшатывают краеугольный камень строения адского общества. Они не в состоянии осознать даже поверхностную суть моральной основы, из-за которой некогда единый народ стал вынужден расколоться.
Такова была часть мыслей Ал’Берита. И, будучи виконтом Ада, он имел полное право рассуждать так. Вот только истина заключалась в том, что он не хотел подобной рациональности. Повелитель Аджитанта считал себя выше примитивных уловок и, кроме того… отказаться от своей игры с эмоциями он тоже не считал нужным. Он прекрасно понимал, что иначе желание познать самого себя не отпустит. А к чему подводить судьбу к повторению жизненного урока? Тем более что цена ясна и уже назначена.
Ал’Берит расцепил пальцы и заливисто засмеялся. Он находил смешным, что его порывы страстей полностью соответствуют логическим предпочтениям и при этом вступают в жестокое противоречие с элементарным благоразумием.
— Умеешь же ты внести интригу в самые простые события, моя дорогая, — с усмешкой обратился демон к введённой им в стазис молодой женщине.
Человек, естественно, не ответила, но её слова ему сейчас и не были нужны. А потому он занял свой трон и отдал приказ, требующий немедленного исполнения. Дайна, Кхалисси клана Дагна, следуя этому повелению явилась почти мгновенно. Было правильным не совершать её насильственную телепортацию в кабинет.
— Вы понимаете, зачем я призвал вас к себе? — пристально глядя на низко склонившуюся телохранительницу, холодно спросил он.
— Да, мой повелитель.
Сердце полукровки предательски колотилось, выдавая её внутреннюю неуравновешенность. Воздух наполнял животный страх. Даже ужас. И, пожалуй, она была на волоске от того, чтобы умереть от испытываемого ею кошмара.
— Вы и ваш клан мне пока нужны. Сказанное поспособствует тому, чтобы вы пришли в себя?
— Да, мой повелитель.
Дайна действительно смогла начать контролировать свой организм, но очень слабо. Ал’Бериту стоило невероятных усилий не высказать по её примитивизму никаких комментариев. Он никогда не был без нужды злораден или высокомерен больше необходимого, однако сейчас ему пришлось бороться со своим «я». Наместнику хотелось ткнуть полукровку носом в её несовершенство, но он удержал своё желание при себе.
— Тогда говорите.
— О беременности стало достоверно известно перед самым отъездом в замок. Госпожа Пелагея опередила мои намерения.
— Несомненно ей это удалось, — он насмешливо посмотрел на лежащую на полу женщину и снова перевёл хищный взгляд на обмершую низшую. — Вопрос в том, в чём заключались ваши намерения?
— Сообщить всё вам, повелитель.
— Позвольте я помогу вам перестать говорить столь талантливо кратко, — едко произнёс Ал’Берит. — Что должно было произойти между прибытием в замок моего первого заместителя и вашим сообщением?
— Разрыв контракта об охране. И всё. Больше ничего! Мы понимаем значимость молчания.
Телохранительница откровенно тревожилась. И не зря. Дагна наместник презирал, а события последних двух дюжин дней и вовсе подвели его к горячему желанию уничтожить этот клан. Если бы не тесная связь их Кхалисси с человеком, то так бы оно и было. Основательный промах в Питомнике лишь подтвердил нелицеприятное мнение Ал’Берита о воительницах. Они виделись ему недостаточно компетентными для взятых на себя обязательств. И пусть демон долгое время закрывал глаза на это в силу своих причин, но, с тех пор как повысилась его заинтересованность в сохранении жизни госпожи Пелагеи, терпеть полукровок ему стало особенно сложно. Однако Кхалисси Дайне виконт озвучил истину — Дагна по-прежнему были ему нужны. Как сказали бы люди, коней на переправе не меняют. Кроме того, пусть синие глаза подданной отражали её чрезмерное несовершенство, в глубине их таилась и предельная честность.