Вообще-то сегодня это должен был делать Чистер, но тот застрял у выхода, не в силах оторваться от ползающих под горой людишек, кажущихся с такой высоты букашками. Спохватился он только тогда, когда Сильвер закончил подогревать пару подстреленных третьего дня жирных, уже приготовленных и сохраняемых в холоде гусей, и снял с огня закипевший чайник.
На призывный запах подтянулись все остальные члены отряда, кроме Алонсо.
– Эх, кусочек хлебца бы! – жалостно протянул Эдмунд, обгладывая ножку гуся. – И почему мы не купили хлеба у местных жителей? Да и солью неплохо бы разжиться.
Сильвер промолчал. К чему говорить то, что и без слов все знают? Искать местных жителей запретил он сам, и никто ему возражать не решился. А сейчас его предусмотрительность подтвердилась: если б они вышли к селениям, показавшись жителям, то сейчас воины Северстана точно бы знали, где их искать, и, вполне возможно, или убили, или взяли бы в плен.
После еды мужчины сели играть в кости на желания, которые победителями выдумывались на редкость нелепые. Сильвер не возражал – ему и самому было весело наблюдать за попытками здоровенных мужиков прокукарекать, стоя на одной ножке и хлопая руками, как петушиными крыльями, или спеть канцонетту женским голосом.
Проснувшийся позже всех Алонсо доел то, что оставили ему от гуся, выпил крепкого травяного чая. С присвистом дыша, отошел подальше к холодной стене и безысходно уткнулся в нее лбом, желая хоть немного охладить голову, – ему снова стало хуже.
Игроки с некоторой опаской посматривали на него, ведь Ферруна, который бы и усмирил, и подлечил Алонсо во время очередного приступа, не было, а одним им с ним справиться было весьма и весьма сложно.
Эдмунд взглянул на Сильвера, с намеком потер розовый шрам на виске – болезненный след стычки с разъяренным Алонсо. Потом, кинув опасливый взгляд на стоящего к нему спиной безумца, покрутил рукой, намекая, что неплохо было бы его связать, пока тот относительно безопасен.
Это было разумно, но пойти на такое Сильвер не мог. Подобное действие стало бы гнусным предательством по отношению к тому, кто столько раз спасал его от неминуемой гибели в бою, жертвуя собой. Отрицательно мотнул головой, запрещая, и Эдмунд недовольно поморщился. Он все понимал, он тоже воевал с Сильвером и Алонсо в одном отряде, но не думал, что в их отчаянном положении стоило придерживаться правил чести – нужно быть благоразумнее.
Ведь Алонсо болен, и болен тяжело. Да тот и сам, будучи в здравом уме, просил связывать его, если он опять станет невменяемым и примется угрожать друзьям. Вздохнув, Эдмунд презрел недовольство командира и ушел-таки готовить аркан, уверенный, что тот скоро им понадобится.
Охладив больную голову, Алонсо почувствовал себя чуток получше, поплотнее завернулся в плащ и снова заснул. Сильвер тоже решил вздремнуть хоть немного – усталость после бессонной ночи брала свое. Взяв валяющийся посредине пещеры плащ, подошел поближе к Алонсо, устроил импровизированное ложе подле друга и задремал, по старой воинской привычке просыпаясь через равные промежутки времени, внимательно осматривая пещеру и снова засыпая, убедившись, что все в порядке.
Поднялся уже под вечер одновременно с Алонсо. Тот снова пугал всех своими мутными красными глазами и прорывающимся сквозь стиснутые зубы звериным рычанием. Порой Сильверу казалось, что друг мало-помалу превращается в страшную кровожадную тварь, похожую на ту огромную мерзкую крысу, что он зарубил в замке Контрарио. Как это предотвратить, никто не знал. Оставалось только уповать на скорейшее возвращение Ферруна.
На сердце у Сильвера было беспокойно. Его встревожил приснившийся ему странный, слишком уж счастливый сон. Девушка с такими же, как у Ферруна, пронзительно-синими глазами нежно улыбалась ему, обещая неземное блаженство, и протягивала тонкую руку в безмолвном призыве. Он проснулся в счастливом предчувствии, быстро перешедшем в отчаянье от недостижимости пленительного сна.
Успокаивая, убеждал себя, что это всего лишь обманное сновидение, ведь и на него действует эта страна с солоноватым воздухом и носящейся вокруг опасностью, но сердце не слушало увещеваний и чего-то упорно ждало.
Постарался забыть томительный сон. Встал, распрямил плечи, походил по пещере, разминая затекшие члены. Какое-то недоброе предчувствие томило грудь. И связано оно было не с Ферруном. Что-то плохое происходит в Терминусе?
Наверняка там идет жестокая война, а он застрял тут, изнывая от невозможности помочь. И зачем только отец послал его в Северстан! Невероятно трудный и, похоже, тщетный поход. Лучше бы он сражался на родине лицом к лицу с врагами, чем сидел здесь, поджидая возвращения Ферруна.
Неделя ожидания тянулась неимоверно долго, время будто остановилось. Может быть, в этом холодном северном краю оно и впрямь движется по-другому? Гораздо медленнее, чем на юге. Сильвер поделился своими мыслями с соратниками. Мнения разошлись. Мадрис, Чистер и Родриго считали, что так оно и есть, а Эдмунд с Теофилом придерживались присказки «долог день до вечера, коли делать нечего».
Бедный Алонсо не участвовал в обсуждениях – он чувствовал себя все хуже и хуже. Стараясь вытравить из груди крысиный смрад, уходил каждую ночь в горы и возвращался лишь под утро, принося добытую им дичь: то огромных птиц с неизвестным названием, нежное мясо которых они оценили по достоинству, то жирных, приготовившихся к зимовке подсвинков. Отдав добычу Сильверу, ложился спать, ни с кем не разговаривая, безуспешно стараясь подавить злобную раздражительность.
Эдмунд не раз предупреждал Сильвера, что Алонсо на грани и до вспышки дикого бешенства осталось совсем немного, и требовал держать наготове веревки. Сильвер отмалчивался, не желая оскорблять недоверием друга, но не столь щепетильные члены отряда все-таки приготовили арканы и настороженно следили за Алонсо, готовясь немедленно его связать, лишь только тот впадет в беспричинную ярость.
В последний день перед обещанным уходом Сильвер мучился, не зная, как ему поступить: отменить собственный приказ, что вызовет возмущение членов отряда; попросту разделиться, отправив воинов обратно в Терминус, а самому с Алонсо остаться и ждать Ферруна; или все-таки уходить всем вместе.
Поделился своими сомнениями с Эдмундом, и тот в сердцах обругал его недоумком:
– Разбивать отряд глупо, и ты это знаешь сам. Нас и без того мало, и неизвестно, какие опасности ждут впереди. Сюда мы дошли без потерь только потому, что с нами был Феррун и корежане. Одним идти назад будет гораздо труднее. А если нас к тому же останется всего пятеро, то шансы вернуться уменьшатся ровно на столько, сколько человек останется тут.
– Но Алонсо с вами не будет. Это уже огромный плюс, – не слушая больше что-то горячо доказывающего ему Эдмунда, Сильвер подошел к выходу из пещеры и хмуро уставился на медленно темнеющее небо.
Как эта неприятная страна отличается от его родного Терминуса! Даже закаты здесь медленные, томительные и какие-то бесцветные. Как хочется скорее вернуться на родину, вдохнуть родной пряный воздух, от которого хмелеешь без вина, и посмотреть в яркое синее небо, безбрежным шатром раскинувшееся над головой!
К нему быстрыми шагами подошел хрипло дышащий Алонсо.
– Я пошел? – он скорее поставил в известность, чем спросил позволения уйти. – Попробую пробежаться на свежем воздухе. Хоть проветрюсь немного.
– Будь осторожен и не задерживайся, я за тебя волнуюсь, – попросил его Сильвер. – Завтра мы уходим. Феррун нас всегда догонит.
– Я тихо, – Алонсо явно не понравились слова друга о беспокойстве за него. – Посмотрю, что вокруг – и обратно. Меня никто не увидит.
Он вышел, а Эдмунд, поймав себя на недостойной мысли уйти без опасного соратника, шлепнулся на расстеленный плащ рядом с игравшими в кости при свете факела воинами. Присоединился к игре, досадуя на самого себя. До чего может дойти нормальный человек, сидя в этом каменном мешке? До откровенного предательства? Нет, отсюда нужно уходить. От безделья и свихнуться недолго.