Он видел, как многие просто поразевали рты от изумления, когда он вывел девушку на отведенное для танцев место. Кто-то уронил бокал, многие показывали в их сторону пальцем, раздавшийся было смех сам собою прекратился. Однако он не смотрел по сторонам. Все его внимание сейчас принадлежало девушке, ей одной.
– Можно потанцевать с тобой?
Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни слова, только как-то слабо пискнула.
Энджел обнял ее, и они протанцевали последние полминуты до конца песни. Когда музыка умолкла, Энджел отпустил девушку.
Чувствуя себя неожиданно бодро, он вышел из спортзала. Молодые люди за его спиной уже обступили свою новую королеву.
– Надо же, как это трогательно, – раздался голос прямо у него над ухом.
Энджел обаятельно улыбнулся, однако природный цинизм тотчас взял свое, загубив, пожалуй, единственное за долгое время доброе дело.
– От одиннадцати до семнадцати, – грубовато сказал он. – Самая моя аудитория.
Вэл дружески хлопнул егопо спине и вытолкнул под вечерний моросящий дождь.
– Над твоей «Трудной копией» женщины слезами обольются, черт меня возьми, а уж девчонки-малолетки будут присылать любовные письма вагонами.
– Да-да, знаю. А теперь пойдем-ка на эту поганую вечеринку. Мне обязательно нужно глотнуть чего-нибудь. – Они перешли обратно через улицу. Приведенная Энджелом девушка застыла, как приклеенная, на том самом месте, где он оставил ее под дождем. На мгновение он пожалел, что взял с собой именно ее, а не какую-нибудь другую девушку, но так и не придумал, какую именно.
Все еще недовольный собой, он взял свою даму за руку и направился к Лосиному залу. Так вдвоем, вымокшие под дождем, они вошли в здание, по расшатанной лестнице поднялись в просторный вестибюль. Слабые вспышки молний время от времени освещали мрачноватый интерьер, отчего в темных углах на мгновение появлялись тускло-золотистые тени. Наверху стены дрожали от звуков «тяжелого металла». Из щелей сыпалась многолетняя пыль. Вдоль всей дальней стены специально по такому случаю была устроена длиннейшая барная стойка. Вместе с десятком знаменитостей там накачивались даровой выпивкой какие-то случайные люди.
Энджел наконец почувствовал себя как дома. Он глубоко, с наслаждением вдохнул воздух: здесь он был как рыба в воде; ему доставляли удовольствие и жесткая музыка, и сладковатый запах марихуаны, и спертая атмосфера забитого людьми тесного помещения. Вэл бросил кому-то: «Пока, пока» – тот, видимо, спешил – и тотчас же растворился в толпе.
– Выпить хочешь? – с очаровательной улыбкой обратилась к Энджелу подружка.
Энджел уже собрался ей ответить, однако когда он открыл рот, грудь что-то сдавило. Он сделал гримасу и повел плечами, желая избавиться от неприятного ощущения.
Улыбка сошла с лица девушки.
– С тобой все в порядке?
Боль отпустила, и он улыбнулся своей безымянной (никак не мог вспомнить имя) спутнице.
– Реакция организма на недостаток алкоголя, – беззаботным тоном ответил Энджел, обнимая ее за талию, обтянутую скользкой эластичной тканью. Его рука застыла на ее бедре: жест получился фамильярным, хотя Энджел никогда не стремился фамильярничать с дамами подобного сорта.
Она ослепительно ему улыбнулась.
– Текилы? Он усмехнулся.
– Судя по всему, ты читаешь «Инкуайерер». Гадкая. – Он притянул ее к себе, ощутив запах духов: духи пахли гарденией. – А ты знаешь, что я делаю с гадкими девчонками?
Она облизнула губы и выдохнула:
– Я слышала.
Он пристально заглянул ей в глаза с густо выкрашенными ресницами и подсиненными веками. В глазах девушки он увидел собственное отражение. На какую-то секунду Энджел испытал разочарование оттого, что она так легко на все клевала, с ней вообще все выходило без всяких усилий.