Часа через два Валера тихо извинился перед ней и исчез. Еще через полчаса, когда он все так и не появился, Марина пошла его искать. Обнаружился он быстро, в одной из комнат, где мирно спал после того, как по выражению одного из заочников, «метал харчи на волю». Просыпаться он не хотел совершенно, и на все попытки его поднять реагировал лишь неразборчивым бормотанием, да лениво отмахивался руками. Маринка ругнулась про себя. Вот дает! Пьян, как сапожник и спит, бросив ее здесь одну. Ох, она ему и устроит завтра разборки! Жаль, что даже домой теперь уже не уедешь — метро-то уже закрыто, не частника же в самом деле ловить. Да и было бы на что, а то у нее в кармане последние десять рублей и студенческий проездной. Ну и ладно, в конце концов. Танцы еще в самом разгаре, глядишь — и до рассвета недолго. А там она дает своему благоверному хорошего пинка под зад и погонит его домой.
И Марина снова отправилась танцевать. Быстрые танцы сменялись медленными, и она никогда не оставалась без партнера. Но вот последние четыре или пять «медляков» с ней танцевал один и тот же парень, неизменно возникая рядом с ней в самом начале мелодии, не оставляя никому другому даже шанса. Она уже знала, что зовут его Павел, что сам он из Казани, как и большинство остальных ребят. Внешне он совершенно не был похож на ее Валеру. У Валеры были светло-русые непоседливые кудри, а этот красовался аккуратной стрижкой. И сам был кареглазый и смуглый, словно только что с юга вернулся. Хотя даже симпатичный. И уверенный в себе. Эта уверенность сквозила буквально во всем: как он разговаривал со своими друзьями, как разливал водку, как держал Марину во время танца. Выглядел он лет на двадцать семь — тридцать, и по-видимому, был здесь старшим, или по крайней мере, пользовался значительным авторитетом.
Когда в очередной раз заиграла медленная композиция, Павел неожиданно взял Марину на руки, да так и танцевал с ней на протяжении всей мелодии. А потом, не отпуская ее на пол, вынес из комнаты. У Мышки уже здорово кружилась голова от выпитой на голодный желудок водки, и хотя она понимала, что происходит что-то не то, как-то разобраться в ситуации и тем более ее изменить не имела никаких сил. Словно загипнотизированная. И этот странный молчун рядом! Павел не произнес ни слова, это как раз и пугало, и завораживало больше всего.
Дойдя до конца коридора, Павел ногой распахнул дверь своей комнаты. Глазами указал трем ребятам, резавшимся в карты, на дверь, и они тихо и быстро куда-то улизнули. Потом он опустил Марину на кровать и закрыл дверь на замок (оказывается, они здесь все-таки есть — мелькнуло у девушки). Выключил свет, и в комнату ворвался неоновый отблеск фонаря, глядящего прямо к ним в окно. Встал на колени перед кроватью, где сидела Марина, и зарывшись лицом в ее джинсы, минуты две сидел, не шевелясь. Потом он поднял глаза и сказал: «Извини, девочка, но сама не знаешь, как мне сегодня нужна». И снял с нее футболку.
Мышке казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Кто-то другой с готовностью отдается смуглокожему незнакомцу на неимоверно скрипящей пружинной кровати, кто-то другой изнемогает от наслаждения в его тяжелых, слегка грубоватых объятьях. Павел был умелым, опытным любовником, не упускающим не малейшей детали. Он обласкал буквально каждый сантиметр ее тела, поцеловал все потаенные места, с жадностью слизывая ее любовный нектар. Когда же он вошел в нее, то Марине показалось, что в голове словно что-то взорвалось, как салют. Такого она еще не знала! Казалось, что каждая ее клеточка трепещет и дрожит от восторга. И надо же, ее тело бессовестно, по-звериному используют, но именно это и заводит ее сильнее всего, заставляя выгибаться и стремиться навстречу мужскому естеству, как кошке в момент гона.
Когда все было кончено, Павел аккуратно вытер ее общежитским вафельным полотенцем, еще раз напоследок поцеловал между ног и помог одеться. А потом привел обратно в комнату, где все еще танцевали неугомонные заочники. Танцевать Марине по понятным причинам уже совершенно не хотелось, состояние опьянения практически прошло, и она бросилась в туалет к единственному замеченному ей зеркалу. Мамочки мои! Тушь на глазах поплыла, прическа растрепана! Да теперь здесь каждый второй знает, чем она занималась. Что же она натворила! Идиотка, дрянь!
Марина как могла, привела себя в порядок, потом взглянула на часы. Пять утра. Отлично, самое время будить Валеру и выбираться отсюда. Через полчаса уже откроют метро, и еще через час они будут дома. Главное — бежать отсюда как можно скорее! И чтобы никто ничего не успел рассказать ему о ее фортеле!