3. Красное саке
Прищурившись, Масару сквозь густой дым разглядывал лежавшие перед ним карты.
За ним сквозь полуприкрытые веки наблюдал дилер, над головой которого вились сине-черные клубы дыма. Масару поднял трубку и сделал еще одну затяжку.
– Не позволяй дракону управлять кораблем, дружище, – прошептал Акихито.
Это было традиционное предупреждение курильщику лотоса о том, что он собирается принять очень плохое решение.
Масару выдохнул, клубы дыма поплыли вверх, пробились сквозь седеющие усы и ненадолго заволокли налитые кровью глаза. Он сделал глоток красного саке и повернулся к другу, приподняв бровь.
Акихито был очень большим человеком – как гора, вырезанная из твердого тика, – и очень суровым – суровее отходняка после семи выкуренных трубок. Его зачесанные назад волосы были заплетены в плотно прилегавшие к черепу тугие косички, напоминая черное поле со светлыми бороздами. Четыре неровных шрама змеились по груди, пересекая красивую татуировку Феникса на правой руке. Великан был по-своему красив – грозный вид, обветренная кожа, ясные темные глаза, с беспокойством взирающие на друга.
– Ты слишком волнуешься, – улыбнулся Масару.
За низким столом игорного дома полукругом расположились шесть человек. Они сидели на подушках, вырванных из сломанной моторикши. Стены из рисовой бумаги были покрыты изображениями экзотических женщин и еще более экзотических животных: жирные панды, грозные леопарды и прочие вымершие звери. Вверху слабым светом мерцали плафоны. Над барной стойкой закреплен звукобокс, к которому при помощи старых катушек медной проводки подключены колонки из тусклого серого олова. Из них лилась разрешенная Гильдией музыка: тонкие дрожащие ноты флейт сякухати, сопровождаемые ритмичным щелканьем деревянных ударных инструментов. Где-то внизу, надрываясь, урчал генератор. Над балками роились черные жирные лотосовые мухи.
Из-за удушающей жары мужчины разделись до пояса, обнажив множество ирэдзуми – татуировок всех цветов радуги. Татуировки нескольких игроков из клана Тигра были нанесены простыми ремесленниками, что выдавало в них людей небогатых. У двоих других, сидевших за столом, татуировок с ками, духами неба и земли, на телах не было совсем – только простые рисунки рыбок кои, девушек-гейш и диких цветов, что говорило об их низком происхождении. Эти бесклановые касты назывались буракумины, располагались на нижней ступени кастовой системы Шимы и практически не имели возможности когда-нибудь подняться выше. У них не было денег на сложные татуировки, поэтому они пользовались обычным лезвием и чернилами каракатицы.
На левом плече Акихито и Масару блистала лучами затейливая татуировка Солнца Империи, которую заметили все присутствующие, но не потому, что она означала их принадлежность к людям сёгуна. Недостатка в головорезах на улицах Даунсайда не наблюдалось. Некоторые были настолько отчаянными, что и вовсе не боялись гнева Йоритомо-но-мия. Просто чем мудреней была татуировка, тем толще кошелек ее обладателя.
Были слышны приглушенные разговоры головорезов и бандитов, притаившихся за другими столами. По воздуху вместе с дымом плыли слухи о пожаре на перерабатывающем заводе на прошлой неделе, новости про войну с круглоглазыми иноземцами, толки о последнем нападении повстанцев Кагэ на северных полях лотоса.
Масару помял шею и коснулся изысканного девятихвостого лиса на правой руке, шепча молитву Кицунэ. Лис, конечно, не так хорош, как Тигр, не так храбр, как Дракон, и не такой ясновидец, как Феникс. Люди клана Лиса не были ни великими воинами, ни исследователями, ни прославленными изобретателями. Лис был самым незаметным среди клановых духов ками. Но он был хитрым и быстрым, и бесшумным, как тень. В стародавние времена, когда ками еще ступали по земле Островов Шима, Лис выпросил для своих людей самый ценный дар – дар отчаянной, сверхъестественной удачи.
Масару грязными пальцами катал монетку кука – двухдюймовый прямоугольник из переплетенных полосок тусклого серого железа с печатью императорского монетного двора. Играли в старую, как мир, ойчо-кабу. Настала очередь Масару определять, как первому игроку, сколько карт сдать на каждое из четырех полей. Он указал на второе поле, попросил еще одну карту, и проигнорировал остальные. Остальные игроки переглянулись и выругались – им пришлось распрощаться со своими ставками.
Сдающий карты был похож на слизняка. Его круглая бритая голова блестела в тусклом свете. Татуировка в виде змеи, обвивавшей правую руку, говорила, что он член клана Рю, дзайбацу[8] Дракона. Раньше, до объединения Империи и возникновения Гильдии Лотоса, это были моряки и пираты. Ирэдзуми на левой руке сообщала о принадлежности к банде Сасорикай, которой принадлежали нелегальные притоны в ядовитых трущобах города Киген. Среди банд якудза редко можно было найти чистокровного члена клана, но, судя по мастерской татуировке дилера, дела у синдиката головорезов, сутенеров и вымогателей шли отлично.
Жирный слизняк выложил объявленную Масару карту на грубую столешницу и, взяв четвертую карту из колоды, добавил ее себе. Его лицо с заплетенными в косички усами озарила щербатая улыбка, и он перевернул рубашку с кленом и хризантемой. Нахмурившись, игроки потягивали напитки. Один неуважительно толкнул Масару в бок. Масару поднял руку, постучав указательным пальцем по своим картам.
– Какой смысл? – простонал Акихито. – У него девять, он выигрывает.
– Лис считает по-своему, – отмахнулся Масару от мухи. – Переверни.
Сдающий карты пожал плечами и перевернул первое поле: сосна и серебристая трава – всего девять очков. На втором поле три цветущие сакуры – тоже девять. Игроки напряженно всматривались сквозь дым лотоса; если на третьем поле тоже получится девять, каждый получит тройную ставку.
На поле уже пять очков. Акихито молился вслух, обещая Госпоже удаче невообразимое сексуальное наслаждение, если им повезет. Слизняк перевернул последнюю карту. Все в комнате затаили дыхание. Это карта были ниспослана самой Узуме[9]. Цветок глицинии. Благословенная чудесная четверка.
Игроки разразились оглушительными криками.
– Чтоб тебе провалиться! – Акихито обхватил лицо Масару мясистыми пальцами и поцеловал прямо в губы. Масару ухмыльнулся и оттолкнул друга, подняв руки вверх, взывая о милости, а другие игроки похлопывали его по спине. Подняв свою чашку с саке, он воскликнул.
– За Кицунэ! Лис приглядывает за своими!
Широкая рука выбила у него чашку, и она ударилась о стену и разлетелась на сверкающие осколки. Красный от злости, слизняк поднялся и положил руку на деревянную дубину с шипами за поясом. Новые друзья Масару уставились на днища своих рюмок и светильники на потолке. Служанка без звука убрала чашку для чаевых и скрылась за барной стойкой.
– Проклятый Кицунэ, – выплюнул сдававший карты. – Мошенники – все без исключения.
Акихито вздохнул.
Глаза Масару округлились, и он вскочил на ноги, перевернув стол – карты и деньги полетели на пол. Его кожа была бледно-серого цвета, как и у всех курильщиков лотоса, но тело было гибким и крепким, с сильными мускулами. Он схватил висевшие на поясе отполированные нунчаки и взмахнул ими перед носом слизняка, уставившись на него красными слезящимися глазами.
– Типичный Рю, – прорычал он. – Почему вы, Драконы, всегда визжите, как полудохлые крысы, когда проигрываете?
– Проклятые Лисы…
– Ты сдвигал чертову колоду. Еще одно дурное слово про Кицунэ, и я сделаю то же самое со своим лицом.
Слизняк удивленно приподнял бровь.
– Хотел сказать: с твоим лицом, – Масару моргнул и слегка покачнулся.
– Ты едва держишься на ногах, старик, – ухмыльнулся бандит, глядя на нунчаки. – Ты действительно думаешь, что сможешь вертеть этой штукой?
Масару на мгновение замолчал, уставившись в грязный потолок.