В мире волков все такое странное.
— Будете пить эль? — спросил Расчет.
Зельда взглянула на кружку и покачала головой. Знаменитый эль выглядел не слишком привлекательно.
— Тогда я выпью, — сказал Расчет, протянул руку и взял ее кружку.
— Относительно моего полета на вашем корабле, Расчет: я хочу, чтобы вы знали, что я готова работать. Я не предлагаю вам везти меня в качестве ненужного багажа.
— Леди, почтовые корабли построены с расчетом на то, чтобы в них мог летать один человек. Они не требуют дополнительных членов экипажа.
— Но я слышала, что почтальоны иногда нанимают помощника! — запротестовала она. — Ведь наверняка на борту много всякой мелкой работы.
Он перестал жевать и хмуро взглянул на нее:
— Такой наем экипажа, о котором вы говорите, обычно называют «контрактом обслуживания». Я один раз попробовал его заключить, но это обернулось катастрофой.
— Почему?
Он сдержал проклятие и снова принялся пилить свой бифштекс.
— Потому что женщина, которую я взял, действовала мне на нервы. К тому времени, как мы добрались до Ренессанса, мы готовы были перегрызть друг другу глотки. Мне пришлось высадить ее в порту Попытайся Опять и дать денег, чтобы она купила себе билет обратно на Возлюбленную. После этого случая я решил, что одиночество полезно для души и определенно обходится дешевле, чем общество.
Зельда мягко улыбнулась:
— Единственное, чего вы можете не опасаться, так это того, что я перегрызу вам глотку. Я ведь выросла на Клеменции.
— Угу. А что помешает мне вцепиться в вашу?
Зельда заморгала: она не могла понять, шутит он или нет. Вид у него был абсолютно серьезный, но как можно знать наверняка? Она уже убедилась, что юмор у Расчета довольно мрачный.
— Когда я наводила справки относительно владельцев кораблей, мне сказали, что вы считаетесь достаточно честным. Немного грубоватым и нелюдимым, как большинство почтальонов, но в целом честным.
Ваши знакомые вам доверяют, Расчет. Насколько я понимаю, среди волков это бывает нечасто. Расчет забарабанил пальцами по столу.
— Волк, имеющий глупость доверять другому волку, заслуживает всего, что с ним случается. Полная противоположность тому, как все бывает на Клеменции, да?
Взгляд Зельды смягчился.
— По вполне понятным причинам.
— Леди, вы не понимаете, куда вас заведет ваш план. Вот уж действительно овечка среди волков!
— Вы не могли бы называть меня по имени? Я бы предпочла это обращению «леди». — Она старалась говорить вежливо.
— Не мне досаждать почти-святоше. Как вас зовут? Зельда… а дальше? В той таверне я не успел расслышать.
— Зельда Джунгли.
— Джунгли, — повторил он, словно пробуя это имя на вкус. — Это ваше избранное имя?
— Да.
— А вы когда-нибудь видели джунгли, Зельда? — спросил Расчет неожиданно мягко. — Настоящие тропические джунгли?
— Нет. Я впервые улетела с Клеменции.
— А как получилось, что вы выбрали именно такое имя?
Зельде хотелось сказать, что они пришли сюда не для пустых разговоров, но она была слишком вежливой, чтобы произнести слова осуждения.
— Когда мне было пятнадцать, я прочла о джунглях Ренессанса. В архиве были голограммы и фильмы. Они показались мне такими прекрасными, такими щедрыми и полными жизни! Множество цветов и нескончаемая зелень. Кажется, в тот год меня очень занимали леса — а большинство голубей по традиции избирают имена в пятнадцать лет. Насколько я понимаю, у волков нет определенного возраста избрания.
— Можно сказать и так. На самом деле нам иногда приходится сменить два или три имени, пока мы не подберем подходящее. Иногда какому-нибудь волку полезно бывает изменить имя. — Встретив недоуменный взгляд Зельды, Расчет оставил эту тему. — Ладно, не важно.