Но Ратибор лишь пробормотал виновато:
– Я предал семью Тура. У меня язык не повернётся вопрошать к Зеле.
Бэюм понимающе кивнул и покинул общую комнату. Постояльцы позвали Ратибора к столу. Занимая место в углу, турич спросил у двух оронцев:
– А вас Бэюм не пускает молиться Зеле?
– Молиться Зеле, – усмехнулся однорогий. – Бэюм – глупец. Думает, что разговоры с идолом что-то ему дадут. Передать чаяния богу могут только волхвы, да и тем для этого нужно капище.
– Бэюм с Нулгиной попусту словоблудят, – добавил второй и приступил к жаркому.
Ратибор взял себе скромный кусок и не встретил ни возражений, ни косых взглядов. По приказу Бэюма охотники поделились с туричем пищей. Ратибор ел с удовольствием, с каждым укусом осознавая накопившийся голод. Трапеза проходила в молчании. За стенами слышался шум ночного леса, украшенный странными звуками. Словно голосами.
Вдруг драконид поднялся и пересел напротив Ратибора. Воровато покосившись на хозяйскую дверь, чешуйчатый произнёс:
– Я не подслушивал специально, но говорили вы с Бэюмом в голос. Ты ищешь реку на востоке?
– Так и есть. Почему тебя это интересует?
– На востоке много рек, но, я так понимаю, тебе нужна та, что похожа на море.
– Проводником хочешь наняться?
– Я не знаю дороги, но догадываюсь, зачем тебе туда.
Ратибор промолчал, делая вид, что занят пережёвыванием хряща. Игун положил локти на стол и подался вперёд.
– У тебя дело к тварям в масках? – спросил драконид, заставляя всех за столом поёжиться.
Навязчивость Игуна и его любовь ходить вокруг да около сильно не понравились туричу. Поэтому ответ вышел грубым:
– Совет хочешь дать?
В этот момент вернулся Бэюм. Глядя на него исподлобья, драконид поднялся и кинул напоследок:
– Я сам пытался их найти. Всё это пустое. Лучше забудь.
Хозяин дома хмуро проводил Игуна, пересаживающегося на другой конец стола. Только Бэюм уселся, как шестилапый коротышка пропищал:
– Нулгина не присоединится?
– Сказала, что не голодна. Карф, чего ты так костями трещишь?
Голем, к которому была обращена претензия, вынул изо рта тушу птицы, которую жрал прямо с костями, и отозвался голосом, как будто доносящимся из колодца:
– Прости Бэюм.
– Не ешь большими кусками, сколько раз я тебе говорил. Ты когда набьёшь полные щёки костей, треск поднимается такой, что бесы со страху разбегаются.
– В самом деле, – шутливо добавил один из оронов, – где Ваши манеры, профессор?
Голем со скрежетом вытер ладонью каменные губы и ответил:
– Веду я себя варварски, но и мы не в стенах университета.
– Ты был преподавателем? – полюбопытствовал Ратибор.
– Можешь себе представить? – сказал орон. – Сменил мантию профессора…
– Я сам расскажу, – ответил Карф с еле читаемой строгостью. У големов плохо выходило выражать эмоции.
Здоровяк посмотрел прямо в глаза Ратибору. Вытянутая голова напоминает полено с щелью вместо рта и парой дырочек-глаз. Высокая тощая фигура и длинные руки обманчиво хрупкие – любой голем обладает чудовищной силой. Грубая кожа по твёрдости не уступает камню, да и отличить шкуру от базальта непросто. Некоторые считают, что в телах големов нет ни капли крови, а сотворил их не иначе как бог, вдохнув жизнь в булыжник.
– Про меня верно говорят, что я был преподавателем Королевского Университета. Там я был не Карфом-который-волочёт-вепрей-в-дом, а Карфом Арси Анимо, уважаемым профессором, лучшим знатоком магии из тех, кто никогда не владел магией.
– Воистину, внешность обманчива. И что привело тебя в Земли за Башнями?
– Обвинение в ереси. Я не из тех, кто бежал от Джовиты – меня везли в клетке с самого запада и изгнали за пределы Пяти Земель. Может быть, ты помнишь времена, когда ангелы устраивали эти демонстративные изгнания?
– Давно это было. Бедолаг возили в клетках по всем краям. Даже по Туричскому Княжеству, хоть мы тогда поклонялись своим богам.
Малоподвижный рот Карфа попытался сложиться в улыбке.
– И что же за ересь ты высказал?
– Это тема интересная. Думаю, ты, благородный боярин, оценишь, в отличие от остальных моих слушателей.
– Сейчас он тебя замучает, – пискнул коротышка.
– Так вот, я изучал вопрос преемственности магов, а равно с этим и шаманов, и волхвов, которые, по сути, являются одним и тем же: манипуляторами магического субстрата… Ладно, опущу подробности.
Сцепив длинные неловкие пальцы, голем подался вперёд.
– Так вот, касательно преемственности и поиска учеников, маги руководствуются теорией избранности. Иными словами, они заявляют, что лишь один из тысячи обладает способностями и заслуживает права приобщиться к таинствам магии. Волхвы туричей ведь поступают так же?
– Верно, могут годами искать одарённых.
– А я в своих исследованиях выяснил, что никакой одарённости нет. Каждый способен выучиться магии, приложив достаточно усилий.
– Не понимаю, в чём тут ересь, – сказал Ратибор.
– Церковь Святого Джовиты трактовала мои труды таким образом, будто я отрицаю уникальность их кумира. В целом, так и есть. Просвещённые умы знают, что Джовита – всего лишь маг. Конечно, его способности, искусность и могущество многократно превосходят таковые у любого другого заклинателя. Он познал искусство вечной жизни, способен дотягиваться своей силой до любой башни Пяти Земель, а уж творимые им чудеса…
Голем пытался выразить восхищение, но монотонный голос и слабая мимика этому не способствовали. Королевство Големов первым вслед за Ангельской Империей склонилось перед Джовитой. Каменный народ добровольно стал боготворить талантливого крылатого мага.
Профессор Карф продолжил:
– Тем не менее, Джовита родился смертным. И если верны мои выводы, то учеником мага вместо него мог стать кто угодно. А значит, что и богом мог стать кто угодно.
– Тут уже есть, за что заслужить поездку за Башни. Неужто тебе хватило ума трубить о своих открытиях?
– Мои труды никогда не покидали стен Университета. В моей работе мне помогали заклинатели из числа ангелов. Большинство из них становятся священнослужителями, но есть и те, что предпочитают посвятить себя мирской жизни. Редкое явление. Они относятся к магии как к науке, открыты к исследованиям, вроде моего. К сожалению, им не чуждо писать доносы кардиналу…
Ратибор понимающе улыбнулся и вернулся к трапезе. История Карфа быстро отошла на второй план, сменившись байками оронов. Однорогий Акинд рассказывал, как всюду выручал непутёвого Накина, а тот утверждал, что его брат всё перевирает. А потом настало время отходить ко сну.
Смертельная усталость не нарушила чуткого сна Ратибора. Несколько раз за ночь он просыпался, заслышав малейший шорох. Сперва однорогий орон выходил на улицу, очевидно, чтобы справить нужду. Затем спящий на полу Карф перевернулся с боку на бок. Шум был такой, словно стол опрокинули, однако разбудил он только Ратибора.
На третий раз тревожные звуки донеслись с улицы. Больше всего было похоже на шорох когтей. Неизвестное существо, размером с собаку, ползало по стене, цепляясь за брёвна. Звук доносился прямо напротив места, где спал турич – там, где подход к землянке должны были прикрывать корни дуба.
Среди аккуратно сложенного оружия Ратибор отыскал нож. Заодно убедился, что обворовывать его так и не решились. Турич прислушался. Возможно, появление твари не сулило ничего плохо, раз уж бывалые охотники ухом не повели. Но с ножом наготове лежать было как-то спокойнее.
И не успел турич свыкнуться с одной напастью, как раздался тихий стук костей о глиняную миску. Взведённый минотавр сел на лавке и принялся высматривать источник звука. Во мраке комнаты детали ускользали от взгляда. На самом краю видимости кто-то чёрный елозит в миске с объедками. Как будто дикий зверёк, которого не разглядеть, сколько ни пытайся.
Возня и хруст косточек разбудили шестилапого. Но тот, увидев полуночного воришку, лишь отмахнулся и продолжил спать.