«Сижу в очереди по нашему вопросу».
«Круто! – тут же пришел ответ. – А эта меня сегодня не пустила на собрание».
«Да я уже поняла. Она против съемок?»
«Не представляю. Гайер позвонил рано утром с какой-то радости ей, но она мне так ничего и не передала, кроме того, что намечается возвращение проекта. Сказала, что все решит сама».
Вот прицка драная.
Этого я, разумеется, писать не стала.
«Озвучь ей размер неустойки, она сразу же передумает».
Ленард прислал злорадный смайлик. И следом:
«Судя по тому, с какой мордой она провожала меня в школу, размер неустойки ей озвучил Гайер».
Электронная система озвучила сразу несколько номеров, и я подняла голову. До моего еще оставалось ждать и ждать, поэтому я вернулась к переписке.
«Хорошо, когда что-то побуждает снова взвесить свои решения».
«Это точно. Напишешь, как все решится?»
«Обязательно».
«Пойду уроки делать. Пока есть такая возможность».
«Давай. Удачи».
Отправив Ленарду вдохновляющий смайлик, откинулась на спинку кресла, глядя на растрескавшийся дисплей. Надо будет стекло заменить, что ли. Потому что пусть даже я уже начала привыкать писать на нем сообщения, перед глазами все равно стояло лицо Гроу. А в ушах звучал его голос: «Мы расстаемся».
Да чтоб тебя!
Я сунула «Верт» в карман, подняла голову и поняла, что сделала это зря. Четыре плазменных экрана, объединенных одним кронштейном (чтобы смотреть было удобно всем посетителям), показывали новости из Ферверна. То есть подозреваю, что все они показывали новости из Ферверна, это я видела только один, но мне хватило. На экране Гроу (со стильно растрепанными волосами) в костюме (упасть не встать) шел к флайсу. Бегущая строка сообщала, что Фертран Гранхарсен по-прежнему в коме и что его единственный сын принял на себя все дела и обязательства отца.
На этой оптимистичной ноте чей-то смартфон завыл голосом Сибриллы.
Да, ожидание будет веселеньким.
Привалившись к спинке стула, такой же потертой, как сидушка, я сползла пониже, вытянула ноги и закрыла глаза. Очнулась от того, что вальцгард тряс меня за плечо.
– Эсса Ладэ, вас вызывают.
Подхватив сумку, я поспешно направилась к турникету и в этот момент поняла, что карточки у меня в руках нет. Электронная система повторила мой номер, и я вскинула руку:
– Я здесь! Сейчас!
После моего вопля успевшие подтянуться в очередь посмотрели на меня крайне неодобрительно. Я же метнулась обратно к цветку. Место уже было занято грузным мужчиной из вновь прибывших.
– Извините. Минуточку. – Я опустилась на колени, отодвинула его ноги в сторону и заглянула под кресло, но карточки там не было.
Ее вообще нигде не было, в этом я убедилась, перекопав сумку от и до. В ту минуту, когда я уже готова была ругаться страшными словами, рука автоматически нащупала смартфон, а под ним наблов пластик.
Ы-ы-ы.
– Извините. Простите. – Продравшись через вызванных уже после меня (к счастью, в другие ячейки), приложила пропуск к турникету и ворвалась в коридорчик, ведущий к рабочему месту сотрудника, с которым мне предстояло общаться.
– Добрый день!
Сотрудник оказался сотрудницей, на первый взгляд чуть старше меня. Женщина с собранными в пучок волосами и легким дневным макияжем, подчеркнувшим черты ее круглого лица, посмотрела на меня снизу вверх.
– Добрый день. Присаживайтесь.
Я села и достала документы.
– Я здесь по вопросу Ленарда Харинсена… точнее…
– Точнее?
– Я хочу стать опекуном Ленарда Харинсена. Его родители погибли во время налета.
– Вы уже обращались по этому вопросу ранее?
– Нет, но…
– Ваши документы, пожалуйста.
Я протянула ей карточку, которую она считала по штрихкоду. Если меня и узнали, то никоим образом этого не показали.
– Минуту.
Женщина уткнулась в монитор, пальцы запорхали по мягкой клавиатуре.
– Эсса Ладэ. – Она внимательно на меня посмотрела. – Вижу, что вы уже принимали на себя ответственность за этого мальчика сразу после налета. Но если вы интересуетесь вопросом Ленарда Харинсена, вы наверняка должны знать, что его опекуном изъявила желание стать ближайшая родственница.
– Да, но эта женщина не готова стать опекуном.
– А вы, разумеется, готовы? – Женщина покачала головой. – Поймите меня правильно, это самый благоприятный расклад.
– Для кого? – поинтересовалась я. – Для кого это благоприятный расклад? Для мальчика, который потерял родителей, на интересы которого этому «благоприятному раскладу» просто начхать?
– Подростки не всегда в состоянии правильно расставить приоритеты.
– Да вы что?!
Она приподняла брови, и я поспешила добавить:
– Она собиралась увезти его из города, хотя здесь все, чем он дорожит. Здесь навсегда останутся его родители, здесь его друзья. У него вот-вот начнутся съемки… его родители подписали контракт, Ленард хочет стать актером, но ее это совершенно не волнует. Она даже не отпустила его сегодня на общую встречу в студию. – Все это я произнесла ровно, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Если я хочу чего-то добиться, сейчас не лучшее время, чтобы показывать характер.
На миг в ее глазах мелькнуло понимание, но потом она все-таки покачала головой:
– Как бы там ни было, эсса Ладэ, я ничем не могу вам помочь. Когда такое происходит, я имею в виду, когда о желании воспитывать лишившегося родителей подростка заявляет ближайший родственник, мы всегда идем навстречу именно ему. У эссы Мэрдсток безупречная репутация, и она вполне способна обеспечить своего племянника за свой счет.
Или себя за его счет.
– Я хочу стать его опекуном, – повторила я. – Что мне для этого нужно сделать?
– Боюсь, ничего, – сказала она.
Ничего?!
– Если только Ленард Харинсен не откажется от ее опеки.
Я пристально посмотрела на нее.
– И еще, эсса Ладэ. Запишитесь в ближайшее время в школу для приемных родителей. В Зингсприде их несколько, но я бы посоветовала ту, что на Вейстфер-стрит.
– Куда?
– В школу для приемных родителей. – Сейчас я впервые обратила внимание на ее бейдж и имя: Мартина Кворенсон. – Это обязательное условие для получения опеки, а впоследствии для усыновления или удочерения ребенка, о котором вы хотите заботиться. К тому же обучение подтвердит серьезность ваших намерений и докажет, что вы действительно обстоятельно подходите к этому вопросу.
– На ближайших родственников это правило, я так понимаю, не распространяется?
– Нет. Но вы должны понимать, что это займет время и что это время Ленарду Харинсену все равно придется жить с эссой Мэрдсток, либо он попадет в семью, которая будет временно о нем заботиться. Так что взвесьте все за и против, прежде чем примете окончательное решение.
Я поднялась, взяла сумку.
– Спасибо, Мартина.
– Не за что. – Она улыбнулась. – Удачи, эсса Ладэ.
Удача мне определенно благоволила – я успела записаться на новый набор в школу приемных родителей. Выяснилось, что нам предстоит четыре месяца интенсивных занятий по выходным, но чему меня там будут учить, я пока не представляла. Занятия начинались в конце следующей недели, за эту я успела относительно обставить квартиру: в моей комнате появились кровать, рабочий стол и кресло, а в гостиной – диван. Все остальное, ну или почти все, было заказано и согласовано с владельцем квартиры. Нетронутой осталась только комната Ленарда, хотя ее мне тоже предстояло обставлять. Потому что, как выяснилось (на специализированных форумах можно выяснить много всего интересного), социальные службы обязательно наведаются ко мне в гости, чтобы посмотреть на условия проживания ребенка.
К слову, с «ребенком» мы все обсудили. Я рассказала ему обо всем, о чем рассказали мне, и Ленард сообщил, что готов потерпеть тетку несколько месяцев, но не несколько лет во Флангстоне. От ее опеки он отказался, после чего эсса Мэрдсток набрала меня и высказала все, что обо мне думает: что я избалованная сестрой никчемность, что я испорчу ее племяннику жизнь и что так просто она мне его не отдаст. Завершалась эта гневная тирада обещанием заставить меня пожалеть о том, что я вообще во все это ввязалась.