Плетеный Лебедь был главой серых. В глазах простых людей. На самом деле если он и был главой, то лишь говорящей. Рот открывал исключительно для того, чтобы озвучить мысли Душелов. Ненависть народа, в полной мере заслуженная Протектором, обратилась против Лебедя.
Вместе с Плетеным сидели три старших жреца, обязанные своим положением милости Протектора. Мелкие людишки в большом деле. Их присутствие на совете было всего лишь проформой. Они не принимали участия в значительных дебатах, но иногда получали инструкции. Их обязанность состояла в том, чтобы соглашаться с Душелов и поддакивать, когда та говорила. Показательно, что все трое представляли культ гуннитов. Хотя Протектор добивалась исполнения своей воли с помощью серых, шадариты не имели голоса в совете. И веднаиты тоже. Последних было слишком мало, что не мешало им неустанно возмущаться поведением Душелов: она-де присвоила себе многое из того, что может принадлежать только Богу. Веднаиты были неисправимыми монотеистами и не желали поступаться своими убеждениями.
Глубоко внутри, под коконом страха, Лебедь был хорошим человеком. При малейшей возможности он отстаивал интересы шадаритов.
Кроме длинного стола, в зале были два высоких, за которыми расположились персоны более значительные, чем Лебедь и жрецы. Они восседали на высоких стульях и смотрели на всех сверху вниз, точно пара тощих старых грифов. Оба в свое время утвердили задним числом приход к власти Протектора, которой пока не удалось найти подходящего предлога, чтобы от них избавиться, хотя они нередко ее раздражали.
По правую руку Душелов сидел главный инспектор учета Чандра Гокле. Титул был обманчив, этот человек вовсе не являлся высокопоставленным канцеляристом. Он контролировал финансы и большую часть общественных работ. Старый, лысый, худой как змея и вдвое более подлый, своим назначением он был обязан отцу Радиши. До последних дней войны с Хозяевами Теней его роль была крайне незначительной. Благодаря войне и его должность набрала вес, и личное влияние существенно расширилось. Чандра Гокле всегда был готов прибрать к рукам любой, даже самый пустяковый клочок бюрократической власти, до которого мог дотянуться. Он был стойким приверженцем Радиши и заклятым врагом Черного Отряда. Что не помешало бы ему, с учетом змеиной натуры, в мгновение ока поменять свои приоритеты, если бы это сулило изрядную выгоду.
Стол слева занимала фигура еще более зловещая. Арджуна Друпада, жрец культа Рави-Лемны, отродясь не питал к людям братской любви. Он носил официальный титул Пурохита – пожалуй, «княжеский капеллан» будет наиболее точным переводом. Не кто иной, как он, был истинным голосом жречества при дворе. Выполняя волю святош, он вступил в альянс с Радишей в то тяжелое для нее время, когда она готова была пойти на любые уступки, чтобы обрести поддержку. Подобно Гокле, Друпада интересовался не столько благом Таглиоса, сколько борьбой за власть и прочими политическими играми. Но он не был абсолютно циничным манипулятором. Его нравственные увещевания заставляли Протектора морщить нос даже чаще, чем увертки и протесты главного инспектора, неисправимого скряги. Броской внешность Друпады делала буйная седая шевелюра, похожая на бесформенную копну сена, – похоже, ее владелец отродясь не водил знакомства с гребенкой.
Гокле и Друпада не подозревали о том, что их дни сочтены. Протектор всего Таглиоса не питала к ним ни малейшего расположения.
Последний член совета отсутствовал. Как обычно, главнокомандующий Могаба предпочитал воевать. Под этим словом он подразумевал набеги на тех, кого считал своими врагами. Дворцовые распри вызывали у него только отвращение.
Впрочем, сейчас распри отошли на второй план. Произошли кое-какие инциденты. Требовалось выслушать свидетелей. Протектор не скрывала недовольства.
Плетеный Лебедь встал и поманил сержанта серых, застывшего во мраке позади двух стариков:
– Гхопал Сингх.
Никто не обратил внимания на необычное имя. Возможно, это новообращенный. Случаются и более странные вещи.
– Сингх со своими людьми патрулировал участок, примыкающий к дворцу с севера. Сегодня днем его подчиненный обнаружил молитвенное колесо, установленное на одном из мемориальных столбов перед северным входом. К ручкам колеса было прикреплено двенадцать копий вот этой сутры.
Лебедь продемонстрировал маленький бумажный прямоугольник таким образом, чтобы свет упал на текст. Письмена были явно жреческие. Лебедь не знал таглиосского алфавита и не смотрел на карточку, однако не сделал ни одной ошибки, излагая по памяти:
– Раджахарма. Долг князей. Знай: княжеский сан – это доверие. Князь – облеченный высшей властью и наиболее добросовестный слуга народа.
Лебедю был в новинку этот стих, такой древний, что некоторые ученые приписывали его авторство кому-то из Князей Света и относили еще к тем временам, когда боги вручали законы прародителям нынешних людей. Но Радише Дра изречения были знакомы. И Пурохите тоже. Это предостережение и упрек. Кто-то погрозил пальцем обитателям дворца.
Душелов тоже поняла это. Сразу же уловив суть проблемы, она заявила:
– Только монаху культа Бходи могло прийти такое в голову – выговаривать княжескому дому. А монахов Бходи, как известно, очень мало.
Этот культ, в основе которого миролюбие и нравственная чистота, был еще очень молод. К тому же в войну он пострадал едва ли меньше, чем паства Кины. Один из принципов Бходи состоял в том, что адепты отказывались от самозащиты.
– Я хочу, чтобы совершивший это был найден, – произнесла Душелов голосом сварливого старика.
– Ммм… – только и сумел выдавить из себя Лебедь.
Спорить с Протектором – себе дороже, но не те у серых возможности, чтобы выполнить такое поручение.
Одной из самых жутких черт Душелов было ее кажущееся умение читать мысли. На самом деле такой способностью она не обладала, в чем, конечно же, никогда бы не призналась. Люди верят в то, во что им хочется верить, и это ей только на руку.
– Он же Бходи, а значит, сам отдастся в наши руки. Даже искать не придется.
– Ммм?..
– В одной из деревушек провинции Семхи растет дерево, которое нарекли Древом Бходи. Репутацию этому дереву создал, отдохнув в его тени, Бходи Просветленный. Верующие считают его своей главной святыней. Сообщи им, что я прикажу срубить Древо, если человек, который установил молитвенное колесо, не явится ко мне. Причем сделаю это безотлагательно. – В этот раз Душелов воспользовалась голосом мелочной, мстительной старухи.
Мурген отметил в уме: сказать Сари, чтобы человека, которого ищет Протектор, убрали за пределы ее досягаемости. Если Душелов и впрямь уничтожит святыню культа Бходи, у нее появятся тысячи новых врагов.
Плетеный хотел что-то сказать, но Душелов не дала ему и рта раскрыть:
– Их ненависть, Лебедь, я как-нибудь переживу. Меня интересует только одно: чтобы любой мой приказ они выполняли беспрекословно и безотлагательно. Да и не посмеют приверженцы Бходи бунтовать. Не станут пятнать свою карму.
Циничная женщина наш Протектор.
– Уладь это, Лебедь.
Тот вздохнул:
– Сегодня вечером появилось еще несколько дымовых картинок. Одна небывалой величины. И опять во всех эмблема Черного Отряда.
По его знаку вперед вышел еще один свидетель-шадарит. Рассказал о том, как толпа забросала его людей камнями, но не упомянул о демоне Ниасси.
Эти новости никого не удивили: именно они были одной из причин, по которым собрался совет. Радиша спросила – требовательно, но без огня в глазах:
– Как такое могло произойти? Почему ты не помешал этому? Твои люди стоят на каждом углу! Чандра? – Она посмотрела на человека, которому было доподлинно известно, как дорого обходится содержание всех этих серых.
Гокле величаво склонил голову.
Пока Радиша задавала вопросы, в душе Лебедя поднялась мощная волна протеста. Эта женщина не может помыкать им, как прежде! Наравне с Протектором – не может!
– Ты вообще когда-нибудь выходишь из дворца? – спросил он. – Стоит хотя бы разок изменить облик и отправиться на прогулку. Как Сарагоз в волшебной сказке. Улицы полны люда; тысячи спят прямо на мостовой, остальные вынуждены перешагивать через них. Дворы и переулки забиты нищими. Иногда толпа настолько плотная, что можно убить человека в десяти футах от моих подчиненных и уйти незамеченным. Люди, играющие в эти игры с дымовыми картинками, вовсе не глупы. А если они и в самом деле из Отряда, то не глупы тем более. Хотя бы потому, что ухитрились пережить все беды, которые сыпались на их головы. Они прикрываются толпой точно так же, как прежде прикрывались скалами, деревьями и кустами. Они не носят мундиров. Они ничем не выделяются. И уж конечно, они не иноземцы. Если ты действительно хочешь их переловить, обяжи их своим указом носить красный шутовской колпак. – Лебедь взбеленился не на шутку. Но последний камень был брошен не в Радишин огород. Не по своей охоте, а под нажимом Душелов она издала несколько прокламаций, памятных своей абсурдностью. – Эти люди, фанатичные приверженцы идей Отряда, не задерживаются возле создаваемых ими дымовых эмблем. Нам даже не удалось узнать до сих пор, каким образом возникают эти картинки.