Annotation
Почти римляне и немного орки. — На нас неслась тысяча слонов! — орал Фален, грозно потрясая в воздухе опустевшей кружкой, — но мы не дрогнули! Я насадил троих на свое копье! Я завидовал! Как же завидовал! И готов был поверить что их можно вот так — на копье… Готов был поверить каждому, ведь тогда еще так мало видел сам. Конечно, потом я узнал, что слонов было восемьдесят, а вовсе не тысяча, и с их наступлением велиты дружно ушли за первую линию тяжелой пехоты — обычный маневр. Но разве это имело значение?! Я тоже хотел туда, на войну! Хотел великих побед, а не мелких стычек с вороватыми шайками степняков. Побед и славы! Кто бы не хотел?
Екатерина Бакулина
Пролог. Песнь ветра
1. Что будет. Пир в честь победы
2. Что было. Огни за рекой
3. Что будет. Терпкий запах мирта
4. Что было. Золотые орлы
5. Что будет. Цветы в перестиле
6. Что было. Первый снег
7. Что будет. Шуршание листьев под ногами
8. Что было. Тонкие ветви карагачей
9. Что будет. Сто дней до весны
И так будет
Екатерина Бакулина
ОГНИ ЗА РЕКОЙ (ЛЕГИОНЕР)
Мы видим, что римский народ подчинил себе всю вселенную только благодаря военным упражнениям, благодаря искусству хорошо устраивать лагерь и своей военной выучке. В чем другом могла проявить свою силу горсть римлян против массы галлов? На что другое могли опереться низкорослые римляне в своей смелой борьбе против рослых германцев? Совершенно очевидно, что и испанцы превосходили наших не только численностью, но и телесной силой. Мы никогда не были равны африканцам ни хитростью, ни богатствами. Никто не станет оспаривать, что в военном искусстве и теоретическом знании мы уступали грекам.
Зато мы всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев, учить их, так сказать, законам оружия, закалять ежедневным упражнением, предварительно предвидеть во время упражнений в течение лагерной жизни все то, что может случиться в строю и во время сражения, и, наконец, сурово наказывать бездельников. Знание военного дела питает смелость в бою: ведь никто не боится действовать, если он уверен, что хорошо знает свое дело. В самом деле, во время военных действий, малочисленный, но обученный отряд всегда гораздо скорее добьется победы, тогда как сырая и необученная масса всегда обречена на гибель.
Флавий Вегеций Ренат
Пролог. Песнь ветра
Шшш, шш-шшшш…
Шелестит ветер сухими метелками типчака. Налетает, кружит, то диким барсом прижимаясь к земле, то уносясь в небеса, пугая птиц. С востока, от Нижних гор идут тучи.
Холодно, пальцы коченеют на ветру. Я протягиваю руки к огню, пытаясь хоть немного отогреть, иначе кровь пойдет плохо, придется резать еще… Это последнее средство, я уже испробовал все, что мог. Лучше умереть, чем вернуться ни с чем.
Это последнее средство.
Беру в правую руку нож, сжимаю его левой ладонью с усилием выдергиваю. Боли еще нет. Кладу нож рядом с собой. Смотрю на глубокий порез, набухающий кровью. Кап. Кап-кап. Тонкая алая струйка падает в огонь.
— Прими… — замерзшие губы слушаются плохо. — Прими жертву!
Огонь взвивается, темнеет, испуганно мечется. С треском летят искры. Кровь… Сколько ее нужно? Сколько нужно, чтоб он услышал? Руки начинают дрожать, боль, до поры затаившаяся, вдруг накатывает. Еще? Надо еще. Пусть льется в огонь. Ничего, крови у меня хватит.
— Убери!
Глубокий густой бас, чуть с хрипотцой, тяжелая ладонь ложится на плечо.
Я поворачиваюсь рывком, едва не вскочив с места. Но та же ладонь останавливает меня — сиди. Это он! Точно такой, каким я запомнил его. Сколько раз я представлял эту встречу, лежа ночью без сна! Наверно, я предпочел бы, чтоб он явился в облике человека, но пусть так. Главное, что он пришел. Густая рыжая шерсть ерошится на ветру, а в янтарных глазах полыхает дикое пламя.
— Убери руку. Не оскверняй кровью огонь, — сурово говорит он.
— Я принес тебе жертву, Халид. Хотел, чтоб ты услышал.
— Я слышу тебя и так. Не стоило этого делать.
Он подходит к огню, садится на корточки, ласково шепчет что-то, и огонь понемногу успокаивается, начинает гореть ровно, словно домашний в очаге.
— Не делай так больше, Олин. Не лей в огонь… всякую дрянь.
Он подбрасывает сухих веток. Легкая, совсем человеческая ухмылка на зверином лице.
Я качаю головой.
— Иначе не вышло. Только так я смог вызвать тебя.
— Вызвать меня?! — он смеется, обнажая острые желтые клыки. Это смотрится жутковато. — Меня нельзя вызвать. Я не джин из бутылки, и ты не мой хозяин. Меня можно только позвать, и если я сочту нужным — приду.
— Я звал. Но ты пришел только тогда, когда я принес тебе жертву.
Я вижу, ему не по нраву мои слова, он хмурится, и небо супится тучами за его спиной. Где-то вдали слышны раскаты грома.
— Зачем мне твоя кровь?
— Не знаю. Илойские жрецы приносят кровавые жертвы своим богам. И они льют вино в огонь.
— Но они не льют в огонь кровь. А вино… лучше плесни мне в чашку, больше пользы.
Я поднимаюсь на ноги.
— Мне нужно поговорить с тобой, Халид.
— Я вижу.
Я хочу объяснить, и вдруг понимаю, что слов нет. Все, что хотел сказать, все, ради чего я скакал через дикую степь, все что мучило меня, разрывало на части, звало — все это кажется сейчас глупостью. Нет, хуже — это кажется ложью. Словно я сам пытаюсь обмануть себя. Этого ли я хочу?
Но отступать поздно.
Если я откажусь сейчас, если просто уйду — буду жалеть всю жизнь.
— Я хочу в легион, — говорю, выпрямив спину.
Его глаза темнеют. А небо разрывается проливным холодным дождем.
Я закрываю глаза, я слышу…
— Аве, Атрокс! — неистово ревет толпа.
Моя армия вступает в Илой! Мы вступаем. Весь город у моих ног, вот он — Большой Цирк, Боариум, Велабр меж крутых склонов Палатина и Капитолия, Илойский Форум и храм Диоскуров…извилистые улочки полны шума и толчеи…
…увижу ли когда-нибудь?
— Ты действительно этого хочешь? — говорит огромный рыжий дэв, глядя мне в глаза, ургат, старый забытый бог, громовержец, называющий себя Абу-Арджанг Ахмед Ибн-Сама Халид, Вечный.
— Да! — говорю я.
Капли дождя шипят в костре, заливая огонь.
Да, именно этого!
1. Что будет. Пир в честь победы
— Эй! Эй, ты! Ну-ка, поди сюда! Да, ты, рыжая! Давай, давай! Смелее!
— Лин, это рабыня Антония, он ее уже себе забрал.
— Что-то не похоже, чтоб он ее брал. Перебьется. Я за нее заплачу!
— Лин…
— Да пошел он! Дэнтер, чего тебе неймется? Вон выбирай, какие тебе нравятся? Беленькие? Черненькие? Уже? Ну, так еще давай! Смотри какие!…так! нальет мне кто-нибудь! Что, не видите, у меня вино закончилось, плесните еще!
— Хватит, Лин.
— Заткнись! Я больше месяца тут одну воду пил, пока этот треклятый Самат по камешкам разбирали. Думал — сдохну! Имею права теперь повеселиться! А? Вот! Имею! Эй, нимфа моя, да брось ты арфу, чтоб ее… сдалась она тебе! Хватит бренчать, иди сюда. Попку дай пощупаю. Хорошая у тебя попка. Да иди ж, что встала? Чего? Не понимаешь, что я говорю? Так я и на вашем песьем лае трели разводить умею! Что ты думаешь, раз тварь такая, илойская нелюдь, так и не могу ни хрена? Ну-ка, иди сюда! Уже идешь? От! Так тебе понятно, лапонька моя? Можно подумать, ты раньше не понимала, чего мне от тебя надо! Иди-иди! Да нальет мне кто-нибудь вина, наконец! Сколько можно ждать! Вооот! Вот так, давай еще… Заткнись, Дэнтер!
Хорошее вино? Не разобрать… нет, дрянное, кажется. Не важно!