World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны - Кристи Голден

Кристи Голден

World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны

Christie Golden

WORLD OF WARCRAFT: JAINA PROUDMOORE. TIDES OF WAR

Печатается с разрешения компании Blizzard Entertainment International.

Перевод с английского Дмитрия Старкова

Иллюстрация на переплете – Гленн Рейн

© 2019 by Blizzard Entertainment, Inc. All Rights Reserved.

JainaProudmoore. Tides Of War, Diablo, StarCraft, Warcraft, World of Warcraft, and Blizzard Entertainment are trademarks and/or registered trademarks of Blizzard Entertainment, Inc., in the U.S. and/or other countries.

All other trademark references herein are the properties of theirrespective owners.

Глава первая

Близился час сумерек. Скудные теплые краски зимнего дня поблекли, уступая место холодной синеве и пурпуру. Над Хладаррой закружили густые вихри мелких колючих снежинок.

Другие живые создания задрожали бы, сощурили глаза, вздыбили мех, или взъерошили перья, или плотнее закутались бы в плащи, но огромному синему дракону, мерно, неторопливо махавшему крыльями в небе, холод и снег были нипочем. Он и поднялся ввысь, навстречу вьюге, в надежде, что буйный студеный ветер прояснит его мысли и успокоит душу. Впрочем, эти надежды вполне могли оказаться напрасными.

Пусть по драконьим меркам и юный, Калесгос уже успел стать свидетелем разительных перемен в жизни своих сородичей. Многое, многое довелось вынести синим драконам на его памяти. Дважды стая теряла Аспекта: вначале он, всеми любимый Малигос, на тысячи лет впал в беспамятство, а после и вовсе погиб. Что самое смешное и страшное, именно стая синих – интеллектуалов, хранителей тайной магии в мире Азерота, более всех остальных приверженных порядку и покою, – была приспособлена к борьбе с подобным хаосом хуже всех остальных.

Однако даже во времена столь великих потрясений синие драконы остались верны себе. Жесткому, бескомпромиссному пути, за который ратовал погибший Аригос, кровный наследник Малигоса, дух стаи синих драконов предпочел другой, более мягкий и радостный, предложенный родичам Калесгосом. И выбор сей оказался верен. Аригос отнюдь не стремился посвятить себя заботе о стае – напротив, в действительности он замышлял предательство. Он обещал отдать свой народ в лапы злого – да к тому же серьезно повредившегося разумом – дракона Смертокрыла, как только сородичи поклянутся следовать за ним. Но вместо этого синие, объединившись с красными, зелеными и бронзовыми, а также с одним исключительным орком, смогли одолеть грозное чудовище.

Однако сейчас, паря в темнеющем небе и глядя на снежный простор, укрытый сиреневым сумраком, Калесгос понимал: ради этой победы драконьи стаи в какой-то мере пожертвовали собой. Ведь Аспектов не стало, хотя драконы, некогда бывшие ими, продолжали жить. Они вложили в победу над Смертокрылом все, что только могли, и к концу битвы – пусть Алекстраза, Ноздорму, Изера и Калесгос остались в живых – силы Аспектов покинули их, без остатка истраченные в последние минуты боя. Для этого единственного подвига Аспекты и были созданы. Свершив его, они выполнили свое предназначение.

Не обошлось и без еще одного, не столь прямого эффекта. Драконьи стаи всегда твердо знали, в чем состоит их предназначение, всегда имели перед собой определенную цель. Но вот момент, для которого они были созданы, настал и миновал – и что же дальше? Ради чего теперь жить? Многие из синих уже ушли. Некоторые, прежде чем покинуть Нексус, испрашивали его благословения – утративший силы Аспекта, Калесгос по-прежнему оставался их вожаком. От этих-то он и узнал, что их охватило беспокойство, что им хочется поглядеть, не найдется ли в мире местечка, где их знания и умения окажутся кстати. Другие уходили молча – сегодня он здесь, а назавтра исчез. Те, кто остался, либо день ото дня волновались сильней и сильней, либо, напротив, впадали в глубокое уныние.

Подставив холодному ветру чешуйчатый бок, Калесгос описал круг, стремительно снизился, расправил крылья и, подхваченный током восходящего воздуха, снова взмыл в высоту. Голову переполняли самые мрачные мысли.

Что бы ни происходило – даже во время Малигосова беспамятства, – синие неизменно имели перед собой цель. Теперь всех мучил один и тот же вопрос: что же дальше? Об этом думали, об этом порой шептались, и Калесгос никак не мог отделаться от мысли, будто подвел свою стаю. Что, если под властью безумного Аспекта стае было бы лучше? Конечно же, самый очевидный ответ – «нет», но все же… но все же…

Калесгос прикрыл глаза. Нет, не под натиском колких, как иглы, снежинок – от нестерпимой душевной муки. «Они доверились мне всей душой. Да, в те времена я, несомненно, был им хорошим правителем… но теперь? Что делать синим драконам, да и драконам вообще, в мире, где наступление Времени Сумерек предотвращено, но у нас впереди – лишь бесконечная ночь?»

Казалось, он совершенно одинок. Он никогда в жизни не чувствовал себя «типичным», нормальным синим драконом, однако роль вожака стаи доверили именно ему. Более странного выбора еще поискать… Удрученный, снедаемый непреходящей тревогой, летел он вперед, но вдруг ему пришло в голову вот что: а ведь, по крайней мере, одна живая душа понимает его лучше всех остальных! Слегка наклонившись вправо, он взмахнул крыльями, развернулся и устремился назад, к Нексусу.

Он знал, где ее искать.

Приняв человеческий облик, Киригоса, дочь Малигоса и сестра Аригоса, сидела на одной из мерцающих магических платформ, паривших в воздухе вокруг Нексуса. Одета она была лишь в длинное свободное платье, и даже не потрудилась заплести иссиня-черных волос. Спиною она прислонилась к стволу блестящего серебристо-белого дерева из тех, что росли на нескольких платформах. Над ней, в вышине, как всегда, кружили синие драконы. Многие сотни лет они зорко стерегли свою обитель и не ослабили бдительности даже теперь, хотя теперь-то Нексусу больше ничто не угрожало. Но Киригоса словно не замечала дозорных. Рассеянный взгляд ее был устремлен куда-то вдаль – очевидно, она с головой погрузилась в раздумья, но что могло настолько занимать ее мысли, Калесгос даже не подозревал.

Однако стоило ему приблизиться, она взглянула на него и, видя, что перед ней не один из стражей обители стаи, слегка улыбнулась. Приземлившись на платформу, Калесгос принял привычный облик эльфа-полукровки. Кири улыбнулась шире и подала ему руку. Нежно поцеловав ее пальцы, он плюхнулся рядом, вытянул длинные ноги, закинул руки за голову и изо всех сил постарался принять беззаботный вид.

– Кейлек, – с искренней радостью заговорила Киригоса. – Решил навестить мое любимое место для раздумий?

– Любимое место?

– Да. Разумеется, Нексус – мой дом, и вдали от него неуютно, но одной внутри тоже порой нелегко, – сказала она, поворачиваясь к Калесгосу лицом. – В такие минуты я выхожу сюда, сижу и размышляю. Похоже, и ты здесь ради того же самого.

Видя, что все старания изобразить беззаботность не обманули проницательности подруги, нередко казавшейся ему, скорее, сестрой, Кейлек тяжко вздохнул.

– Я выбрался полетать, – ответил он.