– Даже не знаю. – Старик почесал лысину. – Попробуй научиться контролировать магическую силу, как учатся дети-маги. Вокруг них поначалу всегда творится кавардак. Это всего лишь умение.
– Да разве можно справиться с этим хаосом? Я просил вещи замолчать, но они не слушаются.
– Конечно! Ведь дело вовсе не в них, а в тебе!
Вдруг рядом со стариком с легким треском появился сложенный лист бумаги и повис в воздухе. Дед схватил его, поспешно сунул в карман и как ни в чем не бывало продолжил:
– Постарайся упокоиться, не нервничать и не прислушиваться к каждому предмету, может, шум и отступит. Тренируйся, и все получится!
– Какие тренировки? – взвизгнул отец. – Моего сына заколдовали! Расколдуйте его и дело с концом!
– А сколько часов назад Коля стал магом? – спросил старик.
– Это началось вчера, с обеда или чуть позже, – сказал я.
Отец прошептал мне сердито:
– Еще вчера? И ты скрывал?
– Уже больше суток! – Старик присвистнул. – Значит, это не отравление зельем.
– Почему это не зелье? Я читал, что можно с помощью зелья обратить простого человека в мага, – сказал отец.
– Да, но всего лишь на пару часов. И то в наше время этим никто не занимается. По крайней мере, я о таком не слышал. Этим скорее любили баловаться алхимики в шестнадцатом веке. Они принимали особые зелья, чтобы колдовать. Выпил зелье или прочитал заклинание и вот ты маг – правда, всего на час. Может, Коля мог наткнуться на какое-нибудь заклинание или рецепт сам, читая магические книги? – Тимофей Дмитриевич перевел взгляд на меня.
Я же, пока отец разговаривал со стариком, пытался успокоиться. Словно Будда, я отстранился от этого суетного мира, сидел и глядел на огромный глиняный кувшин, в котором стояли засохшие красные и желтые ветки с метелками на концах. Я слышал тихий, похожий на шелест, шепот сухих цветов, которые вспоминали, как жужжали пчелы и грело жаркое солнце. Чем больше я успокаивался и старался забыть, что я теперь обладаю магией, тем голос цветов с каждой минутой становился все менее различим. Поэтому, даже услышав вопрос старика, я, впавший в полусонное состояние, ничего на него не ответил.
– Дома у меня нет таких книг, – сказал отец, видимо, поняв, что я ушел в прострацию.
– Но в Инквизиционном ордене?
– Коля еще не допущен до запрещенных книг. Даже когда он начнет стажироваться, он не получит допуска.
– Ваш сын тоже будет инквизитором?
Отец на этот вопрос отвечать явно не собирался, тем более вопрос был скорее риторический.
– Может быть, сейчас придумали какое-то сильнодействующее зелье или заклинание? – спросил отец.
– Навряд ли. Лично я бы не делал ставки на существование какого-нибудь супер-дупер заклятия, которое действовало бы так долго.
– Тогда, может это скоро пройдет? – с надеждой спросил отец.
Я вдруг почувствовал, будто что-то поменялось. Встал и, пройдя в коридор, открыл дверь в сад. Деревья, кусты и даже веники – все молчало и прибывало в спокойствии.
– Свершилось! – радостно воскликнул я, возвращаясь в комнату. – Магия ушла!
Отец выдохнул с облегчением.
– Может, тебе просто удалось приглушить магию, – сказал Тимофей Дмитриевич, – но стоит тебе прислушаться…
Я напряг слух, пытаясь услышать какой-нибудь голос вещи, ну хотя бы диванного пледа, и тут и вправду услышал его храп. Я обреченно вздохнул и виновато сказал, что все еще болен. Отец снова нахмурился.
– Так что это вовсе не зелье, – сказал старик. – Похоже, ваш сын родился магом. Такое случается, если кто-то в роду, хоть в девятнадцатом, хоть в пятнадцатом веке был магом.
– У нас идеальная родословная, – сказал отец, вздернув подбородок. – В сертификате чистоты крови прописаны все поколения до тринадцатого века.
– Ваша одержимость чистотой крови напоминает арийские теории, – фыркнул Тимофей Дмитриевич.
Отец открыл было рот, чтобы ответить, но взял себя в руки, выдохнул и сказал:
– Что вы привязались к нашей крови. Не забывайте, что Коля стал магом только вчера. Лучше скажите, как из простого человека можно сделать мага?
Рядом со стариком опять с щелчком появился и завис лист бумаги, и старик, слегка покраснев, опять скомкал его и поспешно спрятал в карман халата. Отец на это ничего не сказал, но поморщился.
– Я пытался об этом хоть что-то узнать, – сказал отец, – и наткнулся на случай с Гарри Гудини.
– Он был маг по крови.
– Он стал магом в пятнадцать лет. Инквизиция проверила его и выяснила, что его прокляли заклятием Фелиана.
– Нет такого заклятия, это выдумка его матери, – сказал старик.
– Но в деле номер триста…
– Так как Гудини уже мертв, как и его мать, я могу открыть правду, – прервал его старик. – Любовником его матери был Вилмош Медведцкий – знаете, такой весьма странный, но харизматичный венгерский художник, он работал профессором магии в Будапештском магическом университете, а в свободное время писал картины.
– И как же ей удавалось скрывать магическую природу ребенка до пятнадцатилетнего возраста?
– Вилмош Медведцкий был искуснейшим зельеваром, настоящим Эйнштейном в зельеварении. Он поил ребенка специальным отваром, чтобы магия не проявляла себя.
– Хорошо, оставим Гудини в покое, – раздраженно сказал отец, – вернемся к нашему случаю. Никто, уж поверьте мне, никто не поил моего ребенка каким-то зельем. И я бы уж заметил, маг он или нет. А значит, остается одно: искать противоядие!
– Во всем этом надо спокойно разобраться, – сказал старик. – Дайте мне немного времени, хотя бы день, чтобы провести несколько опытов. Чтобы определить, какое зелье ему подсунули, и приготовить противоядие. Если Коля может здесь остаться на пару дней, то опыты можно начать прямо сейчас.
Возле старика появились с треском одна, вторая, а потом и третья бумага.
– Может уже хватит этих депеш?! – рявкнул мой отец.
– Извините, не подумал наложить заклинание недосягаемости, – старик спрятал записки в другой карман халата. И тут же что-то прошептал и хлопнул в ладоши.
– Если можете начать исследование сейчас, начинайте немедленно. Но только знайте, – инквизитор сделал шаг к старику, – если вы переманите Колю на свою сторону, я отправлю вас на костер. Вы поняли?!
– Хватит припирать меня к стенке, кислород перекрыли.
Мой отец отступил.
– Да не собираюсь я его агитировать, – сказал Тимофей Дмитриевич. – И вообще, я за свободу выбора.
– Какой может быть выбор между правильным и неправильным? – поморщился отец.
Старик пробормотал что-то нелестное об инквизиторской логике, но отец явно не посчитал нужным это услышать.
– И еще прошу никому не говорить, чей он сын.
Старик кивнул.
Я сидел на диване, и мне было все равно, что вокруг происходит и о чем говорят отец и маг.
– Коля, – позвал отец. – Позвони сразу же, как что-нибудь прояснится.
– У меня нет телефона, – сказал старик.
– Я имел в виду сотовый, – ответил отец.
– Абсолютно ненормальная вещь этот сотовый телефон, – возвел глаза к потолку старик.
Только сейчас я понял, почему так странно выглядит эта комната, в ней не было техники. Даже часы были старинные, с гиревым механизмом.
Отец вынул из кармана пиджака запечатанную банковскую пачку долларов и положил её на столик возле двери.
– Это за сегодняшнюю консультацию и молчание. А ваш узник будет освобожден завтра, как мы и договорились.
– К полудню, – добавил обеспокоенно старик.
– Да.
Отец кивнул мне на прощание и вышел из дому. Я в недоумении кинулся вслед за ним и догнал его на садовой дорожке:
– Я не понял, я что, должен остаться в этой халупе в компании с магом?
– Тебе сейчас не место дома.
– А если старик не сможет меня вылечить?
– У нас есть квартирка в Петербурге, хотя, – отец наморщил лоб, – магам жить в городе запрещено…
– Я не маг, это временно. Ты же понимаешь, меня просто заколдовали!
– …значит, где-нибудь в поселке арендую для тебя дачку, – не обращая внимания на мои слова, сказал отец.