Лес то затихал на мгновения, то вновь принимался шуметь листвой, пением птиц, стрекотом насекомых, журчанием ручейков. Под ногами хрустели сухие ветки. Сквозь ветви и кроны деревьев с неба просачивались редкие солнечные лучи.
Луис шагал вперёд, не оглядываясь. Той же дорогой, что и много лет назад шёл забитый и полуголодный мальчишка, одетый в жалкие лохмотья. Тогда он, семилетний, даже не имел представления, куда идёт, и что ждёт его за поворотом, но знал одно - домой он больше не вернётся.
Родной дом... Для кого-то это светлые воспоминания о тепле потрескивающего в печке огня, сладком запахе свежеиспечённого хлеба, о ласковых руках родной матери и сильном отце, рядом с которым ни страшен ни волк, ни медведь... Но Луис сколько ни старался пробудить в своей памяти что-то светлое из детства, вспоминалось каждый раз одно и то же: запах браги, пьяные крики, грязные ругательства, жестокие побои и холодный чердак, где его запирали за малейшую провинность, а то и без.
"Тогда я бежал из ада, - размышлял мужчина средних лет с чёрными усами, на которые, однако же, начала опускаться проседь. - Бежал в неизвестность. А теперь тот же путь ведёт меня к неизбежности. О, жизнь, как причудливо изгибаются твои дороги!"
Пройдя прямо ещё несколько шагов, Луис неожиданно свернул - туда, где узкой лентой бежал по камешкам весёлый родник. Неспешно приблизился, набрал в ладони чистой прозрачной воды и обмыл ею лицо. Руки тут же почувствовали, что касаются мёртвой глины. Теперь она ни к чему. Сняв с висков глиняные уши, он бросил их наземь и умыл огрызки своих собственных. Затем медленно поднялся с земли, чтобы продолжить путь.
Только он это сделал, как прошлое вновь предстало перед ним так отчётливо, будто не было тех долгих лет, что отделяли его от настоящего.
Вот он, мальчик, уже не идёт, а ползёт, истощённый голодом и нестерпимой жаждой, его локти и колени разбиты в кровь, и каждое движение отдаётся болью. Он не знал, как далеко ушёл от знакомых мест, но чувствовал, что если бы даже он и надумал вернуться, уже не сможет дойти.
Как оказался на болоте, маленький Луис тоже не помнил. Осознал это лишь тогда, когда почувствовал, что земля затягивает его в свои недра. Луис понял, что это конец. Сил, чтобы попытаться выбраться, у мальчика уже не было. Оставалось лишь с ужасом наблюдать, как болотная жижа всё больше овладевает его телом, заполняет собой рот, нос и уши (тогда у него они ещё были)...
Не сразу мальчик понял, что его тащат куда-то вверх. Прежде чем сознание покинуло его, он увидел старческую морщинистую руку в перстнях.
Придя в себя, маленький Луис не сразу понял, где он находится. Таких просторных и светлых комнат в его родном доме никогда не было. Постель, в которой он себя обнаружил, была такой мягкой и чистой, что мальчик уже подумал, что умер и попал в рай. Тогда он, наконец, и разглядел своего спасителя. Старик с седой бородой принёс ему еды, на которую Луис с жадностью набросился, потом дал ему выпить какой-то настой из приятно пахнущих трав.
Чуть позже, когда силы начали понемногу возвращаться, Луис узнал, что находится в замке волшебника Гедимина.
- Ты пока ещё слишком слаб, - сказал ему как-то спаситель. - Но когда окрепнешь, я обязательно отведу тебя домой.
- Пожалуйста, не надо! - взмолился Луис.
- Как? Разве ты не хочешь вернуться к отцу и матери?
- Нет. Я сбежал из дома, - ответил мальчик, рассказывая о том, какие ужасы ему пришлось там пережить. - Не отдавайте меня им! Пожалуйста! Позвольте мне уйти!
Выслушав его горькую историю, Гедимин сочувственно покачал седой головой.
- Куда же ты пойдёшь, бедняга? - спросил он, наконец.
- Пока не знаю. Хуже, чем там, мне уже нигде не будет.
- Сегодня ты точно никуда не пойдёшь, - отозвался волшебник. - Такого больного и слабого я не выпущу.
- Спасибо Вам! - с чувством произнёс Луис. - Я никогда не забуду Вашей доброты!
Замок Гедимина был со всех сторон окружён лесом. Вокруг него, словно стражи, стерегущие покой обитателей, стояли величественные сосны, раскидистые ели, вековые дубы. Днём здесь слышались трели сладкоголосых малиновок, ночью раздавалось гулкое уханье филинов.
За каменной оградой, увитой жимолостью, клематисами, а кое-где покрытой мхом, возвышалось небольшое строение из серого камня - с башенками, балконами, смотровыми площадками. Впрочем, назвать его особенно красивым было нельзя.
Внутри убранство замка тоже не блистало роскошью. Ни выложенных золотом стен, ни персидских ковров, ни мраморных лестниц - ничего этого не было видно. Комнаты, в основном небольшие, были обставлены простой добротной мебелью: деревянные столы, шкафчики, пара кресел, незатейливое ложе. Но тогда Луису, не познавшему настоящей роскоши, и это казалось невиданным богатством. Особенно привлекала мальчика библиотека, для которой хозяин отвёл самую большую в замке комнату. Бесконечные лабиринты книжных полок с расставленными по порядку фолиантами казались заколдованными и таинственными. У окна стоял большой деревянный стол. Но и там особого богатства не было.
Зато что в замке было по-настоящему роскошным, так это сад. До сих пор в памяти Луиса остались яблоневые и сливовые аллеи, ежевичные изгороди, рубиновые ягоды клубники в изумрудной траве, клумбы со сладко пахнущими розами, мостики через журчащие ручейки, фонтанчики, стекающие из керамических кувшинов по круглым камешкам.
Не забылись и астры, похожие на упавшие с неба звёзды, и пионы, кокетливо подставляющие солнцу свои розовые шляпки. Правда, последними приходилось любоваться лишь издали. Они росли в северной стороне сада, куда Гедимин строго-настрого запретил мальчику заходить.
"Как жаль покидать такое гостеприимное место! - думал однажды Луис, гуляя по саду. - Нигде я не видел столько добра и красоты, как здесь".
- Луис, ты хочешь здесь остаться? - увлечённый, мальчик не сразу услышал, что к нему обращаются.