На Краю Бытия. Переплетение миров - Иван Вологдин

Пролог: Хранитель Черной Планеты

Светлым, размытым пятном, окутанный плотным саваном черной бури, путник шел по зыбким, песчаным просторам неподвижной планеты, замершей в пространстве исчезнувшей галактики.

Это была не та пустыня, которую мы привыкли рисовать в своем воображении, представляя бескрайние просторы Сахары. Нет – это было совершенно иное, уникальное творение природы диковинное, незнакомое доселе человеческому восприятию, неподвижно парящее в бескрайних просторах нашей Вселенной: беззвездное, дрожащее небо еле виднелось сквозь полог поднимаемых порывистым ветром мелких, фосфоресцирующих крупиц черного песка, дарующих своим полетом мертвенно бледный, призрачный свет, скрашивающий местные барханы. Полог мельчайших частиц праха пел тихую песню нескончаемого шелеста.

Ветер жил своей жизнью, часто меняя направление, силу и напор своих струй. Он шептал сотнями голосов свои древние сказки на этой земле ни на кого и ни на что, ни обращая внимание, миллионы лет.

Ни одно светило не украшало пустой небосвод и единственное, что хоть как-то создавало ощущение движения и жизни – это яркие, огненные вспышки метеоритов часто сгорающих в атмосфере планеты.

Словно севший на мель корабль этот космический объект, обладая огромной гравитацией, притягивал к себе далекие частицы разрушенных планет и звезд, когда-то в великой густоте танцующих вокруг Черной Планеты по витиеватым спиралям своих орбит.

Ни одна туча не могла закрыть окончательную цель существа, обитающего здесь. Вокруг невидимой простому человеку спирали Млечного Пути всегда присутствовал ореол чистого пространства, и лишь сверхмощные глаза протосущества могли через тысячи парсеков пристально вглядываться в мирную, зеленую планету, покрытую голубыми океанами.

Из глаз идущего по поверхности существа это выглядело бы так, словно кто-то невероятно огромный и злой пристально наблюдает за фосфоресцирующей, мерцающей воронкой галактики из глубин своей головы, в великом сосредоточении не смея отвести взгляд в сторону.

И такое существо нашлось: со стороны было очевидно, что идущий человек практически полностью выбился из сил и находится на той грани, когда движение вперед обеспечивает не изможденное тело, но воля и характер металлическим стержнем поддерживающие позвоночник изнутри.

Обреченно взирая перед подъемом на очередной, роящийся светящейся пылью, бархан черного песка, он с хриплым вздохом – полустоном принимался медленно подниматься к его вершине, измученный тяжестью собственного тела.

Все его естество, после долгого брожения по пескам становилось все более чуждым и непослушным, а неуклюжие, бесконтрольные движения еще более усугубляли эти ощущения. Тело и разум давно взывали об отдыхе, но даже небольшой перекур мог окончиться смертью. Температура окружающего воздуха была намного ниже ноля по Цельсию.

Уже ни единожды его посещала мысль, что он словно бы теряет свое «я» на этой планете, теряет смысл собственного бытия, теряет изначальную цель затянувшегося путешествия, кажущуюся недостижимой мечтой, а не реально существующей точкой мироздания.

Нужно отметить, что выглядел человек довольно странно, особенно для этих мест. Было очевидно, что он совершенно не был готов к данному приключению и, по всей видимости, никогда не планировал по собственной воле посещать столь экзотичное для землянина место.

Строгий, черный, деловой костюм с красными вставками в районе воротника, с трудом угадывался в той изодранной, измусоленной куче тряпок, что ныне покрывала бренное тело идущего. Под остатками пиджака парусила и хлопала на ветру плотная, белая ткань рубашки, одетой на плотное, молодое, загорелое тело спортсмена.

Не смотря на то, что рубашка практически полностью потеряла первоначальный цвет, превратившись лишь в серое, грязное подобие изначальной белизны, контраст с черной природой окружающих мест был настолько ярок, что очередной порыв ветра, приподнимающий полы пиджака, выделял путника ярким пятном, резко контрастировавшим с творящейся вокруг вакханалией и буйством стихии.

Единственным предметом, действительно подходящим ситуации, были плотно прилегающие к лицу очки, при ближайшем рассмотрении, похожие на сварочные.

Найденные идущим человеком совершенно случайно, на обнажённом от песчаного плена, осколке скальника, они надежно защищали глаза от едкого песка и пыли, позволяя хоть как то ориентироваться в пространстве.

Бесцветные стекла не отнимали обзора у глаз, которым едва хватало призрачного света, царившего здесь независимо от времени суток.

Рот путника, как и его нос, были замотаны мокрым от надрывного дыхания куском ткани его же брюк, плотно стянутым добротным узлом в районе затылка, в самом основании черных, коротко стриженных, блестящих от пота волос.

Время от времени, из-под мокрой тряпки, перебивая усталое дыхание, вырывался отборный русский мат. После которого идущий, ощущая прилив сил, ненадолго расправлял плечи и шагал чуть более настырно, чем прежде.

Когда сила очередной острой, злобной «трехэтажной» тирады подошла к концу, путник деревянной куклой, устало, и обессиленно скатился с очередного покоренного им черного бархана.

Обнаженное колено больно шаркнуло об обнаженный серый скальник, выглядывающий из-под песка в основании бархана, оставив небольшие клочки кожи на его неровной поверхности. Мелким бисером капель немедленно выступила кровь. Человек чертыхнулся и, зажав пятерней, поврежденный участок тела все же позволил себе наконец-то остановиться и перевести дух.

Это была не первая его остановка за все время пребывания здесь. Человек давно отметил, что постоянно перемещающийся песок время от времени оголял островки серой, скальной породы, сплошь покрытой растениями, отдаленно напоминающими земной мох – одна из загадок терзавшей его ум на протяжении всего путешествия.

От нечего делать, стараясь хоть как-то развлечь себя, путник часто размышлял о природе неподвижных, неприхотливых растений каким-то чудом оказавшихся на мертвой поверхности планеты.

Иногда сквозь невысокую поросль мха можно было разглядеть разнообразный, непонятный, мелкий мусор – призрачные следы инопланетных цивилизаций.

Путник уже давно знал, что на этой планете случайное прикосновение человека ко мху вызывало странную реакцию ростков: они просто убегали от малейшего контакта с живым существом, стараясь зарыться под ближайший, черный бархан. Мох, издавая во время бегства тонкий, едва уловимый, комариный писк и забавно семенил короткими ростками коротких корней, быстро закапываясь в привычную среду обитания.

Суть поведения странных растений по-прежнему оставалась для человека загадкой, как и то что являлось истиной из того каскада теорий, что путник построил за все время пребывания здесь, постоянно размышляя о том как он здесь оказался и что за чувство привело его сюда.

Отдышавшись и ощущая ледяные пальцы холода, проникающие под разгоряченную кожу, автоматически присмотревшись к проржавевшей детали какого-то неизвестного устройства, усталый человек, с мрачным удовлетворением подумал, что он придерживается верного курса.

На обнажившейся поверхности, рядом с ржавым обломком, четко виднелись, вдавленные чудовищным весом в камень, следы босых, человеческих ног.

Он искал эти следы. Он верно и настырно шел по ним уже множество дней в своих снах, лишь время от времени прерываясь на реальную жизнь, и его первостепенной, наиважнейшей задачей было обнаружить, найти исчезнувшего обладателя данного следа.

Зачем и для чего это необходимо, человек не знал, лишь верил, что когда он дойдет что-то великое и фундаментальное измениться в окружающем его мироздании в лучшую сторону и ледяной ад, приходящий во снах, останется лишь липким, неприятным воспоминанием в глубинах подсознания.

Это чувство смысла, необходимости затянувшегося поиска было похоже на ярую, всепоглощающую веру ребенка в светлое будущее, где наивные грезы нашли бы свое реальное воплощение в тканях реальности, например в виде желаемого подарка, под елкой.