− Вы помогаете Людям? Как?
− Некоторым людям не хватает элементарного общения с кем-либо, – сказала Софи. – Некоторые просто не могут поделиться своими тайнами. Тайнами, которые их тяготят, а в случае с Женей они его попросту убивают.
Эмма не могла понять, кто такая Софи. Она предлагала свою помощь и в тоже время говорила, что любит тайны. «Кто их не любит, тайны?» – подумала Эмма. – «Нет человека…» Тут она прервала свою мысль, раздумье и поинтересовалась у собеседницы. – Вы любите чужие тайны? – этот вопрос прозвучал так, что у Софи пересохло в горле. Дело в том, что Эмма задала этот вопрос так, как будто испытывала Софи. Казалось, что она уже знала на него ответ и, чтобы не сказала Софи, Эмма попросту не поверила ничему, что скажет Софи. – Ведь это так? – на лице Эммы появилась зловещая улыбка. – Не правда ли?
− Нет, – поспешила ответить Софи, – это не правда.
Эмма смотрела в глаза Софи. Со стороны казалось, что она испытывает ее, испытывает этим испытывающим испепеляющим взглядом.
Софи поспешила сказать:
− Я не виню Вас. Ваше недоверие понятно. Я тоже не поверила первой встречной, но Вы знаете сами − Жене нужна помощь.
− Вам-то что за дело? – Эмма смотрела на Софи, но не тем испытывающим взглядом; она пыталась теперь понять, что Софи нужно от Жени или их семьи? – Вы с Женей едва знакомы, да и сюда Вы не попали без его помощи. – Она сделала паузу и напрямую спросила: – Скажите честно, что Вам от нас надо?
− Я сказала, ничего, – продолжала утверждать Софи. – Но если Вам интересно?…
− Интересно что?
Тут Софи поинтересовалась:
− Скажите, я похожа на нее?
Эмма не поняла, она спросила:
− На кого?
− На Ребекку?
Эмма посмотрела на Софи.
− Да, Вы с ней похожи, как две капли воды.
Софи налила себе в бокал стоящий на столе сок, выпила его и спросила:
− Он ее еще любит?
− Да, любит.
− Я тоже так думаю, – сказала Софи. – Сегодня в аэропорту он принял меня за нее.
Эмма смолкла. Она долго молчала, о чем-то думая, на ее глазах появились слезы, затем она умоляюще попросила:
− Расскажите мне все. Все то, что произошло там в аэропорту. Прошу Вас, просто умоляю, расскажите, что произошло там.
Софи, как могла, успокоила Эмму, заверив ее в том, что все ей расскажет про эту ночь в аэропорту и что произошло с ними в гостинице.
Они покинули кухню, пройдя по коридору, они вошли в комнату. В ней стояла старая мебель, часы с боем, и на стене висела картина. Софи сразу же узнала ее. Эта была та картина, на которой была нарисована девочка, красивая брюнетка. Но почему-то на этой картине была изображена женщина − ее она тоже видела на той фотографии, где была изображена Ребекка. То есть не ее саму, а ее очертание. Софи спросила:
− Чей это портрет?
− Сьюзен, – сказала Эмма. – Это портрет Сьюзен. − Она села на диван. – Я хотела его выбросить, – сказала она. – Женя против.
Софи села возле Эммы. Она смотрела на эту картину и не могла отвести от нее взгляд. Что-то притягивало ее к ней, чем-то она ее заворожила. Видя это, Эмма встала с дивана, подошла к холсту и закрыла его висевшей над ней черной шторой.
− Видите, как этот холст действует на Вас, – сказала Эмма. – Так же он действует на остальных.
Эмма села на диван.
У Софи не было слов. Она восхищалась этим полотном.
− Кто ее нарисовал? – спросила она, хотя уже знала на него ответ. – Ребекка?
− Да, – удивилась Эмма. – Это нарисовала Ребекка. – Она испугано посмотрела на Софи. – Как Вы это узнали?
− Мне рассказал об этом портрете Женя, – пояснила она. – От него я узнала про нее.
Эмма снова попросила:
− Расскажи, что произошло в аэропорту?
− Что ж, – начала свой рассказ Софи, – познакомились мы в зале ожидания. Мы сидели рядом друг с другом…
Эмма внимательно слушала рассказ Софи, анализировав все то, что она говорила. Она не пропускала ни строчки из рассказа Софи. Она слушала внимательно, как Женя увидел в ней Ребекку, как он описал Сьюзен, и самое неприятное из этой истории − как она была не в своем теле, а оно занималось любовью с Женей. – Женя называл ее Сьюзен, – сказала Софи. – Мое тело? Как это вообще возможно, чтобы в мое тело кто-то вселился, а я его покинула?
− Когда была жива Сьюзен, то можно было увидеть и не такое!?
− Что Вы имеете в виду?
Эмма не знала, что ответить. Она хотела что-то сказать, но не могла. Но вот, пересилив себя, зная, что все то, что она скажет, никогда она никому не говорила, только держала это в себе, в себе и не с кем этим не делилась, она сказала:
− То, что я сейчас скажу − это наша тайна.
Софи удивилась.
− И Вы готовы ей поделиться?
− Готова, – ответила Эмма. – Пора поставить точку в этой истории.
− Когда была жива Сьюзен, в нашей семье происходили странные вещи. Например, в квартире часто происходили несчастные случаи. Кто-то ломал ноги или руки, в душе отключалась холодная вода и лил один кипяток, а человек, который был в душе, попадал в больницу с ожогами. Вскоре эта квартира считалась проклятой, а Сьюзен прозвали приспешницей Дьявола. Но сама Сьюзен не верила в эти совпадения. Она считала, что это лишь случайность и не боле. Женя, видя все те злоключения, которые происходили с его женой, посчитал, что она и есть сама сатана. Он ушел от нее и в тоже самое время он познакомился с Ребеккой. Ребекка полностью заняла его сердце. Он был счастлив с ней, пока… да, авиакатастрофа поставила все на свои места. Ребекка погибла, оставив Женю одного. Да, Женя остался один. Наедине с самим собой. С тех самых пор он один.
− Но Женя говорил, что на холсте изображена девочка, которую изобразила Ребекка?
− Это так, – подтвердила Эмма. – На картине девочка. – Она сделала паузу и тяжело вздохнула. – Ребекка нарисовала не Сьюзен, – призналась она.
Сердце у Софи замерло. Она чувствовала, что она сейчас услышит то, что не хочет слышать. Она знала ответ на этот вопрос и боялась услышать правду.
− Кто изображен на картине?
− Алиса, – трепеща сердцем, сказала Эмма. – Ее зовут Алиса.
− Алиса? – удивилась Софи. – Кто она, Алиса?
− Дочь Сьюзен, – ответила Эмма. – Она ее дочь.
− Дочь? – удивилась Софи. – Ни о какой дочери Женя не рассказывал, – сказала она и тут же добавила. Правда, он говорил что-то о своих детях в Америке, но эти дети от Ребекки. Так по крайне мере он сказал.
− Да, у него есть дети от Ребекки, – сказала Эмма. – Но у него есть еще одна дочь от Сьюзен. – Она сделала паузу. – Правда, он не хочет об этом ни с кем говорить.
− Почему?
− Это не его ребенок.
Слова Эммы были однозначны. Возможно, она нагуляла ребенка, и Женя знал об этом.
− Кто же его отец?
− Этого никто не знает, – сказала Эмма. – Сьюзен не говорила об этом.
− Не говорила? – задумалась Софи. – Почему?
− Этого я не знаю, – призналась Эмма. – Как-то раз, я чисто по-женски спросила, кто отец Алисы, она лишь ответила, что ее отца знают многие.
− Кто же он?
− Она не сказала.
Софи понимала Сьюзен. Какая женщина скажет правду своему мужу? Дети ее, и только ее. А кто отец? Не важно. Важно лишь то, что они есть. Да, Софи понимала этих женщин. Она сама родила одна, без всякой поддержки. Эта были только ее дети, и никого больше. Да, она была из тех женщин, которые воспитывали детей одни, без кого бы то ни было. Только они вдвоем, и больше никто.
− Вы понимаете, почему Сьюзен не могла сказать, кто отец Алисы? Она, конечно, знала, кто ее отец, но говорить о нем она не хотела.
− Не хотела? А может быть, она боялась?
− Боялась, что?
Эти слова, произнесенные Эммой, испугали ее. Она почувствовала чье-то присутствие в комнате. Как будто кто-то смотрел на нее. Кто-то, кто не хотел, чтобы его узнали. Он или оно было поодаль от них. Казалось, он смотрел на них, словно предупреждая, − не стоит говорить об этом. В комнате появилось ощущение страха и пустоты. Как будто кто-то опустошил все. Оставив лишь одну бездонную пустоту.