– Да лучше бы шмотку от Версаче! – неожиданно выдала я.
Галка понимающе присвистнула.
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели, в Еве проснулась женщина! – торжественно провозгласила она, возвращаясь к своему бессменному амплуа пожирательницы мужских сердец, мозгов и прочих сексуальных органов.– Понятно. Лучше поздно, чем никогда. Жди, через полчаса подъеду! – И мой телефон выдал череду заунывных гудков.
Я подмигнула своему отражению в зеркале и пошла на кухню накрывать на стол…
«Вот и все,– безропотно покорившись судьбе, совершившей крутой и стремительный вираж, вздохнула Галка, убирая телефон в сумочку,– наша спокойная жизнь закончилась. Это – началось!..» Она не обладала всей полнотой информации о происходящих рядом с ней событиях, а поэтому решила временно воздержаться от поспешных выводов. Она послушно отдастся на волю случая, поприслушивается-поприглядывается и сделает то, что ей поручили… Она пока что не уверена, хорошо или плохо ей придется поступить… Но между тем какая-то крохотная частичка недовольства собой уже поселилась в ее душе, кусая нечистую совесть и нашептывая: гибрид добра и зла во сто крат хуже откровенного вреда, ибо он называется просто пакостью…
Многие из нас категорически недовольны тем миром, в коий все мы приходим согласно прихоти судьбы и по глупости безответственных родителей, не заручившись на то его милостивым дозволением. Наш мир чрезвычайно суров к слабым, зато благосклонен к храбрым. Но более всего достается от него тем, кто не смиряется с жестоким произволом слепого фатума, желая самостоятельно вершить свой нелегкий земной путь. Участь любого человека тяжела, а его дорога, пролегающая сквозь всевозможные жизненные перипетии, усыпана отнюдь не розами. А уж если ты настолько разочаровался в окружающей действительности, что вознамерился изменить ее сообразно своим взглядам и принципам, то будь готов противостоять мощнейшим ударам судьбы, способным значительно умерить обуревающий тебя энтузиазм. Мир – сильный противник, и без боя он не сдастся, а поэтому начни с малого – попробуй изменить себя. Если ты устал от преследующих тебя невезений, погряз в неудачах и набил немало шишек с синяками, то не торопись сдаваться и ставить на себе крест. Просто нужно подойти к зеркалу и громко произнести вслух, взывая к гордости и смелости, беспробудно спящим долгие годы в глубине твоей души: «Я уже устал считаться никем и ничем. Отныне я сознательно становлюсь самым умным, красивым, везучим и так далее! (Выбранное качество подчеркнуть проникновенной интонацией.) И в моем благородном устремлении мне теперь не помешают ни война, ни экономический кризис, ни лень. Аминь!»
И вот после того, как ты бросишь курить, запретишь себе есть после шести вечера, приучишься делать ежедневную зарядку и привыкнешь обливаться холодной водой, то можешь адекватно проанализировать пройденный этап и признать: программа минимум – выполнена. Ты себя усовершенствовал. Теперь настала пора засучить рукава, мобилизовать силы и переходить к программе максимум – начинать переделывать мир.
Вечерело. Снег безостановочно лепил в окна, присыпая внешние карнизы уютными сугробиками. Прижавшись носом к стеклу, я с любопытством всматривалась в спешащих по улице людей, занятых приятными предновогодними хлопотами. С высоты седьмого этажа они напоминали мне трудолюбивых муравьев, тащивших набитые продуктами сумки и забавно сплющенные, втиснутые в прозрачный целлофан елки. Наверное, единственный праздник, вера в который не проходит с возрастом,– это Новый год. Надежда на чудо неистребимо живет в наших сердцах, заставляя загадывать желания, вслушиваясь в размеренный бой кремлевских курантов. И разница заключается лишь в том, что в десять лет это желание запивается шипучкой «Буратино», а в двадцать – сладким, холодно ломящим зубы шампанским. Да еще Дед Мороз все больше выпадает из образа абстрактного седобородого старика, приобретая зримые черты обнаженного Брэда Питта…
Красный Галкин «феррари» затормозил у моего подъезда. Подруга распахнула переднюю дверцу автомобиля и энергично выпрыгнула на утоптанный снег, немедленно воткнувшись в него своими высоченными каблуками. Добродушно усмехаясь, я наблюдала, как она кокетливо запахнула полы короткой норковой шубки и вывалила из багажника огромную полосатую сумку, сразу же становясь похожей на таджикского челнока с вещевого рынка.
Лифт конечно же не работал… Беззлобно переругиваясь, мы тащили неподъемный баул с этажа на этаж.
– У тебя там что, кирпичи? – с надсадным пыхтением возмутилась я, пихая сумку ногой.
– Не у меня, а у тебя,– хитро прищурилась Галина.– «Три орешка для Золушки», помнишь этот фильм?
– Угу,– неразборчиво буркнула я, вспоминая нас, тринадцатилетних сопливок, млеющих от обтянутой белыми колготками загадочно бугрящейся промежности до неприличия красивого чехословацкого актера, исполнявшего роль принца.– А хрустальную туфлю ты мне тоже привезла?
– Пфе! – небрежно отреагировала подруга.– Бери выше – фирменные итальянские сапоги. Все равно без дела валяются, мне у них голенища узкие… Это ведь только тебя,– она с завистью покосилась на мои мослы,– даже в Освенцим без справки примут!
Мы дружно рассмеялись.
А десять минут спустя мы уже сидели за празднично накрытым столом и Галка капризно воротила нос от не доставшегося Вадиму балыка:
– Ой, я же на диете!
– Лопай давай, все равно выбрасывать! – командовала я.– Знаю я твою диету: в понедельник – огурчик, во вторник – помидорчик, в среду – кремация…
Подружка смешливо фыркала в бокал с мартини и послушно ела.
– А теперь не грех и делом заняться! – Галина усадила меня спиной к зеркалу и взяла пальцами за подбородок, придирчиво поворачивая мое лицо из стороны в сторону и рассматривая опытным взглядом профессионала.– И чего ты столько лет себя почем зря гробила, не развлекалась, не наряжалась? – Вопрос прозвучал риторически.
Я покаянно хмыкнула:
– Женщина почти беспомощна, пока у нее не высохли накрашенные ногти… Хотя,– я демонстративно набычилась,– при желании, от любого мужика всегда отбиться можно!
– Если есть желание, то зачем отбиваться? – Галка недоуменно пожала пухлыми плечами.
Я показала ей язык.
– Значит, так,– глубокомысленно рассуждала подруга, пропустив мимо ушей мои оправдательные сентенции и глупые выходки,– черты лица у тебя явно не русские, а скорее – европейские. Вон носик какой аккуратный: тонкий, кончик чуть приподнят, ниже переносицы – горбинка. Не то что мой шнобель! – Галина игриво ущипнула меня за нос.– А лицо худое, поэтому открытый лоб придает тебе нечто лошадиное, делая похожей на Ксюшу Собчак. Но это мы исправим, выстрижем челку! – В ход немедленно пошли филировочные парикмахерские ножницы.
Я безропотно отдавала себя на растерзание…
– Дальше поступим так… – увлеченно бубнила непризнанный стилист, выкладывая на стол кучу косметики.– Ты белокожая и светловолосая, золото тебе не пойдет. Уши проколоты, а серьги не носишь.– В мои мочки тут же вдели два широких чеканных серебряных кольца.– Теперь макияж. Немного серых теней на внешний угол глаза и серебристых – под бровь. Тонкая черная подводка… То-о-онкая, я говорю, мы же из тебя не царицу Нефертити делаем! Ну и глазищи у тебя, Ева! Ни у кого больше таких не встречала, а уж баб в наш салон ходит – будь здоров! Они же у тебя почти черные, вон – зрачка не видно… Ну прямо как у колдуньи! Ресницы красим серой тушью, брови – тоже серым карандашом. Немного румян и розовая перламутровая помада! А теперь вот эти брюки… – Из ее бездонной волшебной сумки появилась гора тряпок…
Я, словно сомнамбула, покорно надевала каждую подсунутую мне вещь…
– Ну все! – довольно изрекла Галина и подтолкнула меня к зеркалу.– Любуйся!
Я глянула на себя и потрясенно взвизгнула. В моей затрапезной прихожей стояла прекрасная незнакомка!
Мужчины, помните: есть женщины некрасивые, которые даже не догадываются о своем уродстве. Избегайте их, ибо они глупы. Есть женщины некрасивые, понимающие степень своего безобразия. Пожалейте их, потому что они несчастны. Есть женщины красивые, не признающие силу своей привлекательности. Они скромны – помогите им. А есть красавицы, полностью осознающие весь блеск своей красоты. Они в помощи не нуждаются, ибо сами решают – что, когда и как им с вами делать…