Дочь Тора - Гамильтон Эдмонд Мур

Эдмонд Гамильтон

Дочь Тора

© Е. Шруб. Перевод с английского. 2020

Глава I

Тюрьма

На далеком севере колоссальные течения холодного сияния плыли поперек задумчивого вечернего неба. Они пульсировали красным и зеленым цветом, перемещаясь в венце, достигая высоты зенита. Внизу, под сверхъестественным, дрожащим жаром Северного сияния, раскинулись покрытые снегом горы, похожие на гигантскую белую охрану черных границ фьорда Нарвик.

Нелс Хелверсон наблюдал за этим из зарешёченного окна своей тёмной тюрьмы. Его худое, утомленное лицо, измученное и небритое, отражало глубокие линии усталости в перемещающемся сиянии. Его подбитые глаза были унылы и мрачны, его плечи опустились внутри порванной казённой куртки. Он чувствовал горечь отчаяния, которое сопровождало не только его одного в эти первые роковые недели нацистского вторжения в Норвегию.

– К ночи будет сражение и смерть, – пробормотал Хелверсон. – Когда приедут валькирии, как пламя огней в небе.

Тяжелый, грохочущий голос его товарища-заключенного донесся из темноты позади него:

– О чем ты говоришь, Нелс?

Фаллон немного говорил на норвежском языке, который его товарищ-заключенный преподавал ему в течение утомительного времени их заключения. Нелс Хелверсон встал на ноги – норвежский солдат гигантского телосложения, под соломенными волосами которого было изможденное массивное лицо, а синие глаза дико горели.

– Валькирии, – повторил Хелверсон, приходя в замешательство от устойчивой вспышки неземного света. – Девушки-воины, посланницы Одина, которые переносят убитых в сражениях в Валгаллу.

Фаллон посмотрел на него немного тревожно.

– Ты, конечно, не веришь этому старому суеверию.

– Они не суеверие, – прогрохотал норвежский солдат. – Старые боги – герои моего народа – все еще живут! Они прибудут к нашему Одину на помощь – одноглазый Тор, бог молний, и все остальные. Они сбросят предательских захватчиков в море.

Глаза Хелверсона сверкали, его изможденное лицо было вне себя от страсти. Огромный, он возвышался в дрожащем жаре переменных лучей, льющихся снаружи.

Молодой американский пилот почувствовал углубленную тревогу. Его большой товарищ-заключенный становился всё более и более странным и капризным в последнее время. Ошеломленный ударами внезапного вторжения, исчерпав возможность бороться, учитывая бедственное поражение, полусумасшедшее сознание Хелверсона повернулось теперь к древним верованиям его народа.

Этого не должно было быть. Вся Норвегия была ошеломлена и ошарашена. Без предупреждения нацисты ударили с моря, и за одну-единственную ночь захватили почти тысячу миль береговой линии от Осло до далекого северного порта Нарвик. Их танки, самолеты и пушки уничтожили обескураженных защитников, и теперь захватчики безжалостно и быстро продвигались через долины, чтобы закончить свое завоевание.

Великобритания была одинаково не подготовлена, как для смелого нацистского удара, так и для затяжной войны, но имела возможность сплотиться, чтобы противостоять этому. Большие патрульные бомбардировщики Королевских Военно-Воздушных сил понеслись к северу, разведать захваченные норвежские порты, чтобы лучше всего преуспеть в установлении противодействия силам вторжения.

Фаллон, американский пилот, летел на одном из тех бомбардировщиков к захваченному нацистами порту Нарвик, раскинувшемся далеко к северу от Северного полярного круга.

Он не вернулся назад. Его сбили у фьорда Нарвик, и с тех пор он содержался в камере импровизированной тюрьмы, которую нацисты установили на высотах над городом. И здесь, день за днем, он беспощадно подвергался допросам со стороны молодого гестаповского офицера Виктора Хейзинга, внешне похожего на волка, о британских приготовлениях.

– Я знаю, что ты чувствуешь, Нелс, – сказал он норвежцу. – Прессинг со стороны Хейзинга меня тоже почти сделал сумасшедшим. Но ты не позволяй ему сделать это с тобой.

Бычья шея Хелверсона натужилась, его фанатичные глаза ярко осветились, когда он бросил взгляд на чары Северного сияния над снегом.

– Скоро наступит время, когда старые боги поднимутся против них, – пробормотал он. – Меч Одина и молнии Тора уничтожат их.

Он указал дрожащей рукой на перемену лучей.

– Признак этого уже есть в небе! Сонм богов бодрствует, и девы щита приедут этой ночью! Кровь и месть – уже рядом!

Фаллон видел безумие в гигантских пылающих глазах скандинава. Древние верования расы пробудили его к жизни. Молодой американец внутренне застонал. Эта мономания его друга была почти последней соломинкой.

– Нелс, приди в себя и забудь старинные мифы, – попросил он. – Северное сияние – это никакое не предзнаменование. Оно – ничто, но…

Крах! Бум! Как взрыв внезапного грома донесся по соседству поразительный звук. Он сопровождался большими грозовыми молниями.

– О, небеса! Да это же – пушки! – завопил американец. – Артиллерийские орудия! Они внизу, во фьорде!

Он подбежал к окну. Но тюрьма стояла далеко от фьорда. Он мог только видеть жуткий снежный свет снаружи, и частокол колючей проволоки, которая огораживала эту кустарную складскую тюрьму.

Нацистские солдаты бежали туда – темные фигуры напротив снега. Стрельба орудий с запада повышалась в бурном темпе. На нацистском летном поле около тюрьмы завыла предупредительная сирена.

– Это британские суда, которые ведут артобстрел города! – взволнованно закричал Фаллон. – Двенадцатидюймовые орудия! Должно быть, там линейный корабль в эскадре!

Он и Хелверсон, прижались к зарешеченному окну, увидев, как прожекторы ударили в небеса с соседнего летного поля. Зенитные орудия отчаянно закашляли туда, по самолетам, пикирующим сверху.

Затем донесся звук гигантской хлопающей двери, и большое красное пламя взорвалось на краю аэродрома. Другая британская бомба взорвалась двумя секундами позже, намного ближе к тюрьме. Фаллон из своего опыта, как пилот бомбардировщика, знал, куда упадет третья бомба.

– Вниз, Нелс! – завопил он, бросаясь вместе с большим норвежцем на пол.

Когда они распластались на цементе, казалось, целый мир поднялся от взрыва третьей бомбы. Пол поднялся и закачался под ними, разрушилась и опала падающая каменная кладка, залязгало железо по камням.

Раненные нацисты завопили где-то поблизости, когда Фаллон поднялся на ноги. Внешняя каменная стена их камеры была разломана выше и ниже зарешеченного окна. Бомба, очевидно, поразила один конец тюрьмы, или около того.

Нацистские самолеты-истребители взревели из соседней области, покачиваясь на краю Северного сияния. Пулеметы затакали там, в небе, едва слышимые из-за грома отдаленного артобстрела.

– Разве я не говорил, что кровь и месть рядом? – прокричал Хелверсон. – Признаки в небе были верны!

У поцарапанного Фаллона, когда он бросил взгляд на прутья окна, внезапно возникла надежда. Взрыв бомбы сломал часть их, расколол каменную стену и вывернул половину прутьев, освободив их из гнезд.

– Нелс, помоги мне! Если мы сможем выйти отсюда до прихода Хейзинга и его дьяволов, то здорово их удивим…

Фанатичное волнение Хелверсона не помешало ему уяснить немедленную возможность спасения. Гигантский норвежец отставил Фаллона в сторону и показал свою великую силу, сгибая ослабленные прутья. Его сутулая фигура надавила на прутья, которые просели вовнутрь.

Через секунду он и Фаллон были за окном. На мгновение они присели в тени стены, по колено в снегу и дрожащие от ледяного ветра. Они могли видеть теперь, что весь западный конец длинного, низко сидящего каменного здания был разбит.

Затем они бросили взгляд на сражение, продолжающееся внизу во фьорде. Темнота там постоянно разрывалась красными вспышками орудий. При этом неуверенном освещении, Фаллон заметил британский линейный корабль и полдюжины эсминцев, поливающие снарядами пришвартованные нацистские эсминцы и батареи, которые вели отчаянный ответный огонь из города.