Что ж, это была очередная неудача, одна из бесчисленного множества, но Дюмарест не был разочарован. То, что люди забыли, должна помнить Библиотека. Если где-либо вообще и можно обнаружить сведения о Земле, то только на Игрушке, в банках данных знаменитого на весь человеческий мир компьютера.
Дюмарест обернулся, когда Сачен внезапно захныкал и даже слегка вскрикнул. Раненый больше не исходил потом. Под открытым сегментом его темной кожи появился какой-то сероватый налет.
— Воды! — простонал он. — Воды!
Дюмарест потянулся к фляге.
— Нет! — запротестовал Легрейн. — Это будет лишь напрасной тратой.
Дюмарест посмотрел на свою руку и перевел взгляд на лицо товарища.
— Хорошо, — сдался Легрейн. — Почему бы и нет? Все равно завтра все мы будем мертвы.
Дюмарест встал, напоил мальчика остатками воды, потом отшвырнул флягу в сторону, усевшись напротив Легрейна возле костра. В неверном свете пламени по его лицу бегали отблески, выделяя резкие черты, тяжелую челюсть и четкую линию губ. Это было лицо человека, рано познавшего, что нельзя надеяться ни на кого, кроме самого себя. Легрейн беспокойно шевельнулся под его взглядом.
— Объясни, — продолжил разговор Дюмарест, — что ты хотел сказать, заявив, что завтра мы будем мертвы?
Легрейн пожал плечами:
— Ничего, кроме того, что считаю правдой, дружище. Трижды мне довелось сражаться на арене. Дважды посчастливилось оказаться на стороне победителей. При этом я получил немалый куш, поскольку выживших оставалось лишь несколько человек, так что доля на одного соответственно вырастала. Но в этот раз я выбрал не ту сторону. В этот раз я умру.
— Но ты еще не умер, — напомнил Дюмарест.
— Послушай меня. — Легрейн нарисовал какой-то узор на песке — неровный круг, соединенный с большой дугой тонкой линией. — Вот это, — показал он веткой на круг, — арена. А эта линия — перешеек, связывающий полуостров с материком. Его пересекает Барьер, окруженный проволочным забором, который протянулся между башнями и проникнуть сквозь который невозможно без разрешения. Арену окружает крутой обрыв высотой в триста футов со ждущими внизу камнями и морем, которые наверняка прикончат тебя, если даже удастся спуститься. Нет лодок. Никакой возможности сбежать. Мы проиграли! — воскликнул он. — Красно-золотую армию разбили, рассеяли и методично уничтожили. А мы сражались под красно-золотыми знаменами.
— Ну и что?
— Как можно заставить войска сражаться хорошо? — риторически спросил Легрейн. — Хорошо заплатить? Да, верно, но это всего лишь приманка, «пряник». Пообещать большие деньги и награды, если будет одержана победа. Но как заставить войско действительно сражаться? Одного лишь пряника недостаточно, нужен еще и кнут. И этот кнут — смерть. Ты либо выигрываешь, либо умираешь. Вот почему недостаточно просто сражаться, дабы остаться в живых. Нужно сражаться за победу. Потому что если ты не побеждаешь — ты мертвец! А мы, — угрюмо закончил он, — не взяли верх в сражении.
— Мы можем сбежать, — заметил Дюмарест.
— Каким образом? Неужели ты собираешься отрастить себе крылья и перелететь через море? Стать невидимкой и таким образом пересечь Барьер? Спрятаться здесь, среди скал, где нет ни пищи, ни воды? А ты не подумал, почему здесь нет трупов, одни лишь кости? Взгляни на эти кости, дружище. Видишь на них отметины? По ночам арена живет собственной жизнью. Только костер удерживает местных тварей от нападения; свет и тепло заставляют их думать, что наступил день. Но как долго еще тебе удастся прожить с одним лишь костром?
Дюмарест смотрел во мрак, туда, куда они бросили труп.
— Не желаешь такого же конца? — Легрейн догадался, о чем думает товарищ. — Возможно, тебе удастся еще некоторое время оставаться в живых, но конец неизбежен. Нет, — подытожил он, — завтра мы умрем.
— Неужели ты так любишь смерть?
— Нет, дружище, но я реалист. Я принимаю неизбежность того, что должно произойти. — Легрейн улегся возле костра. — Теперь твоя очередь сторожить, Эрл. Разбуди меня, когда устанешь.
Дюмарест кивнул, не отвечая, и застыл у костра, весь в напряжении, задумчиво глядя на медленно вращавшиеся на небосклоне звезды.
Рассвет заявил о себе, разукрасив небо розовыми, золотистыми и малиновыми тонами. По голубому небу медленно плыли фиолетово-белые и светло-вишневые облака. Из-за моря поднялось солнце, принося тепло и смывая иней с камней. И с рассветом появились антигравитационные плоты, а на них охотники — мужчины и женщины, одержимые желанием убивать.
Они появились с севера, со стороны Барьера, летя на безопасной высоте в пятьдесят футов над землей, достаточно высоко, чтобы им могло что-нибудь угрожать с земли. Подобно псам, преследующим крыс, они искали тех, кто остался в живых после холодной ночи.
— Отработанная тактика поиска, — заметил Дюмарест. Он наблюдал за приближением плотов, слыша резкие, полные злобы крики охотников, расстреливавших свои жертвы из примитивных ракетниц. — Но зачем? — спросил он. — Зачем убивать тех, кому можно найти другое применение?
— Приказ Властителя Игрушки, — ответил Легрейн. В неверном свете зари его лицо было бледным, нос заострился, кровь отхлынула от щек. — Никаких отсрочек: ты либо побеждаешь в сражении, либо умираешь. Проигравший, так или иначе, умирает. — Он покосился на Сачена, лежавшего на камнях. Где-то под конец ночи мальчик умер. — Ему еще повезло.
Дюмарест что-то проворчал, раздраженный пессимизмом товарища. Он вытащил меч из ножен и осмотрел его. Рукоять — самая обыкновенная крестовина. Связав два меча в рукоятях, можно получить шестифутовый лук. А если использовать копье как стрелу, то возможно… Дюмарест попробовал наконечник на прочность и ругнулся, когда металл изогнулся, да так и остался в таком положении. Дешевка, качество немногим лучше луженого олова.
«Оловянные солдатики, — невесело подумал он, — игрушечные солдатики в руках испорченного ребенка, играющего в гигантской детской».
Впрочем, боль-то была самой настоящей, как и раны, и кровь, и смерть. Уж в чем, в чем, а в этом не было ничего детского.
— Что ты делаешь? — спросил внимательно следивший за ним Легрейн. Под его широко распахнутыми глазами появились круги от усталости. — Лук? А что ты используешь вместо стрелы?
— Ничего! — Дюмарест отбросил меч. — Металл совсем плох, — пояснил он. — Нам нужно что-то, чем можно было бы достать эти плоты. — Он постоял, задумавшись, потом щелкнул пальцами. — Ага! Найди несколько камней. Гладких и круглых, размером с яйцо. Скорее!
Пока Легрейн занимался поисками, Дюмарест снял с себя бесполезные теперь шлем и нагрудник и потом тунику, которую разрезал ножом на полосы. Связав несколькими узлами эти полоски воедино, он получил грубо сделанную пращу. Тут подоспел и Легрейн с камнями. Дюмарест вложил в пращу один из булыжников, раскрутил над головой и выпустил. Камень взлетел по крутой дуге в небо как раз на требуемую высоту.
— Праща, — недоверчиво протянул Легрейн. — Ты умеешь с ней обращаться?
— Когда-то доводилось, — отозвался Дюмарест. — Когда я был мальчишкой в своем родном мире.
«На Земле, — подумал он, — где было совсем мало дичи для охоты и нельзя было шуметь, чтобы никого не вспугнуть. Но это было давным-давно. Когда же? Трудно сказать. Ведь когда ты летишь очень долго, пребывая в анабиозе во время путешествия низшим классом или под действием наркотических препаратов ускоренного времени, если у тебя билет на перелет высшим классом, время летит очень быстро. Биологически я прожил несколько десятков лет, а хронологически — столетия!»
Он мог лишь надеяться, что не растерял былые навыки и умения.
— Охотники приближаются, — заговорил Легрейн, прищурившись глядя в небо. — Летят прямо сюда. Если они что-нибудь заподозрят и поднимутся чуть выше…
— Какое у них оружие? — Дюмарест поспешно спрятался за камнем. Его серая одежда почти полностью сливалась с камнем. — Ракетницы, это я знаю, но вот какие, не высокоскоростные ли?