Тем не менее формальным владельцем планеты оставался он. И Ким мог бы спокойно работать над проектом, поплевывая как на каждого отдельного Старейшину, так и на весь их ареопаг в целом. Но максимум через полгода на Тарисе-37 должны были появиться эксперты и независимые археологи. И тогда малейшее сомнение, высказанное каким-нибудь полудохлым ящером из самого отдаленного поселения, могло бы легко погубить весь проект. И Ким понимал, что у него нет другого выхода, как методично посещать каждое из двадцати шести поселений сегургов и договариваться с каждым Старейшиной персонально.
Бывали моменты, когда после длительных переговоров Ким валился с ног от усталости. Зато с большинством Старейшин ему удалось найти общий язык. Упрямцев, не желающих идти на контакт, оставалось трое. Все из отдаленных поселений Южного материка. Еще месяц понадобился Киму, чтобы сломить упрямство Старейшин в поселениях Ххаах и Ффааф. Оставался только Старейшина из Ййохх. Его Ким и опасался больше всех. Морщинистый ящер, состарившийся задолго до рождения Кима, был совершенно непредсказуем. А непредсказуемость - это гораздо хуже, чем открытая неприязнь или алчность. Первых Ким переубедил, а вторых попросту купил…
Курсопрокладчик коротко просигналил. Рейдер начал снижение. Ким бросил взгляд вниз. Поселения Ййохх не видно. Под брюхом рейдера растянулась только бугристая облачная поверхность. Низкие облака - обычное дело для Южного материка. Тяжелую машину слегка тряхнуло. Рейдер сманеврировал в восходящих атмосферных потоках и мягко утонул в облачной мути. Спустя минуту Ким выровнял машину в горизонтали и тогда уже смог разглядеть два ряда куполов. Если не знать, что это поселение, то и не заметишь сразу. Низкие постройки почти сливались с холмистой местностью… Старейшина его ждал.
- Зачем приехал, человек? - проскрипел старый сегург, не поднимая морщинистых век. Серая и дряблая кожа свисала у него по бокам неприглядными складками. Старейшина был глубоким стариком даже по меркам Общины. - Уходи, человек. Я устал. Хочу спокойно приготовиться к Сумеркам…
Избранный добросовестно перевел. Ким кивнул. Некоторые фразы из языка сегургов он уже научился понимать без переводчика.
- Разве Старейшина забыл законы предков? Пусть Избранный переведет, что я не собираюсь учить Старейшину уважению, но гостей сначала приглашают в дом, а только потом высказывают недовольство.
- Проходи, - согласился Старейшина и освободил проход между двумя куполами. - Но не считай себя моим гостем, человек…
Ким протиснулся в узкое входное отверстие купола и поморщился от острого и неприятного запаха. Изнутри строение выглядело еще более древним, чем снаружи. Даже в тусклом освещении Ким заметил черные разводы, которые оставляла местная паразитная флора.
Старейшина молча забрался в кабину подъемника - такого же древнего, как и он сам. Подвинулся, поджав короткий хвост. Ким пропустил Избранного вперед, и только потом втиснулся в кабину сам. Подъемник вздрогнул и со скрипом начал опускаться в темноту. Судя по тому, что для троих подъемник был тесноват, Старейшина давно жил одиноко. И даже гостей в своем доме принимал редко. Ким закрыл глаза и поборол первый приступ паники. Спуск продолжался и продолжался. Слишком долго. Вообще жилые помещения в домах сегургов располагались близко к поверхности, но Община Плывущих над Белыми Облаками культивировала пещерную архитектуру далеких предков с ее запутанным лабиринтом глубоких и сумрачных проходов. Наконец подъемник остановился. В полной темноте что-то проворчал Старейшина. Ким ничего не смог разглядеть и пошел исключительно на звук голоса. Паника уже накрыла его второй волной. Киму показалось, что из этого душного и влажного мрака он не вырвется никогда.
Когда Ким сообразил, что потерялся, было уже поздно. Голоса Старейшины и Избранного раздавались откуда-то издалека. Ким бросился вперед. Один поворот, второй, третий. Голоса раздавались все тише. Тогда он повернулся и побежал назад. Бежал долго. Потом шел. Кругом были тишина и темнота. Видимо, он умудрился забраться слишком глубоко. И только спустя час отчаянных блужданий он наконец заметил впереди слабое свечение. Ким решил, что это выход. А что еще он мог подумать, если везде темнота, а оттуда свет? Но впереди его ждал очередной тупик, в котором светилась пластина из незнакомого белого металла. И на ней отчетливо выделялись четыре символа - два круга и два квадрата.
Тяжело дыша, Ким прислонился к прохладно-шершавому и влажному камню стены и грузно сполз на пол. Рядом с этой пластиной его и отыскал Избранный. Спустя два часа…
Плазменный шнур опоясал ландшафтную машину. Перевернутая пирамида с оглушительным шипением стала погружаться в грунт. От жара плазмы вспыхнул густой растительный покров, и языки ревущего пламени вырвались на оперативный простор с намерением сжечь все живое в радиусе минимум мегаметра. Горячей воздушной волной зацепило и тяжелую управляющую платформу на четырех антигравах. Тор отточенным движением приподнял ее повыше, слегка затемнил световые фильтры и обернулся к Киму. Его обветренное лицо выражало при этом полный восторг.
- Ну, и как тебе? - закричал он.
- Слишком шумно! - закричал в ответ Ким. - И запах неприятный!
- Да, ты прав, зрелище впечатляющее! - энергично закивал Тор.
Мощь тяжелой ландшафтной техники всегда оставляла Кима равнодушным. Зато Тор мог торчать за управляющей панелью сутками. Практически без отдыха. И в скальных породах Тариса-37 одна за другой вырастали гигантские полости - зародыши будущего Оракула. Два архитектора из Фонда за Тором едва успевали. Он успел подготовить половину площадок на Центральном континенте, а архитекторы только недавно завершили работы на Северном.
- Почему не пользуешься защитой? - поинтересовался Ким, когда машина полностью ушла в скальное основание, а шум снизился до приемлемого уровня.
- Пользуюсь иногда, - с улыбкой признался Тор. - Это я специально для тебя устроил небольшое представление. Так сказать, с полным погружением в быт модификаторов. Может, еще одну машину запустим?