B. Слукин, Е. Карташев.
Вас зовут "Четверть третьего"?
СЛУКИН Всеволод Михайлович
Карташев Евгений Ростиславович
В биографиях этих авторов много общего, начиная с возраста, - и тому и другому по 29 лет. В. Слукин закончил Свердловский горный инстиТУТ- по специальности инженер-геофизик, в настоящее время работает в научно-исследовательском институте (г. Свердловск). Е. Карташев закончил Московский геолого-разведочный институт, инженер-геофизик; в настоящее время работает в научно-исследовательском институте (г. Москва). Оба увлекаются научной фантастикой.
Впервые вместе в 1961 г. написали рассказ на конкурс журнала "Техника молодежи". Рассказ не выдержал конкурса, но, возможно, это обстоятельство и вызвало еще больший интерес авторов к научнофантастическому жанру. В 1963 г. журнал "Искатель" напечатал их первый рассказ "100% объективности". В. Слукин и Е. Карташев выступили с литературными пародиями и фантастическими юморесками в "Литературной газете" и газете "Вечерний Свердловск".
Рассказ "Вас зовут четверть третьего?" публикуется впервые.
1. ЧАСЫ СВЕТИЛИСЬ В ТЕМНОТЕ
(рассказывает И. М. Никифоров)
Шел дождь. Такой, знаете, мелкий осенний дождичек. Вроде бы и не льет, просто висит в воздухе водяная пыль. А плащ насквозь мокрый.
Лужи кругом, слякоть. Листья летят. Желтые, красные. Осенние листья. У нас, в Москве, наверное, уже все листья облетели.
Березки стоят голые, а в Александровском саду дворники подметают лохматыми метлами пустынные аллеи.
Такие бородатые дворники. Подметают, складывают сухие листья в кучи и жгут. Дым идет едкий-едкий... Скоро зима. Будут девчонки с ребятами ходить на каток в Нескучный сад. А завтра снова на работу... На чем я остановился?
Да! Шел дождь. Такой, знаете, мелкий осенний дождичек. Или я уже об этом говорил? И бегут, значит, девчонки на работу. У меня тогда работы не было... Совсем. Денег не было тоже. Я, собственно, и часы заложил потому, что денег не было. Ну, да об этом после.
Шел, значит, дождь и все такое. Мне сказали, что в Бауэрсберге освободилось место судомойки в ресторанчике "К белому коню" и хозяин готов взять "перемещенного", потому что "перемещенным" можно меньше платить. Только ждать он будет всего сутки.
Так что я должен был самое позднее к восьми часам вечера приехать в Бауэрсберг. Что? Почему я стал "перемещенным"? Это вопрос особый. Я лучше об этом когда-нибудь потом. Самое главное - это то, что я им стал, и обратно мне дороги нет. Ну, так вот. Я должен был приехать в Бауэрсберг не позднее восьми часов вечера. Осенью, знаете, темнеет рано.
Я еще днем заложил часы, чтобы достать деньги на билет. До Бауэрсберга недалеко, но пешком все же не дойдешь.
Когда я вышел из дома, было уже совсем темно и шел этот проклятый дождь. Плащ мой сразу промок. Я вскочил в автобус. Вид у меня, видно, был не ахти какой, потому что кондукторша участливо посматривала на меня, а потом предложила сесть на ее место. Я было отказался, но она меня все же усадила. Это было хорошо - ехать сидя. Тем более, что я два или три дня не обедал. В ресторане работать было бы хорошо еще и потому, что не нужно заботиться об обеде.
А вы знаете, как это хорошо - не думать об обеде? Вы, наверное, об обеде думаете только в том смыслу, что приготовит на обед жена. Простите, у вас нет сигареты?..
Итак, я ехал в автобусе. За окном плыли неоновые рекламы баров и яркие витрины магазинов.
Возле баров толкались молодые люди, рассматривая афишки последних программ ревю. Девицы в фривольных позах, сетчатые чулки... Я когдато мечтал о такой жизни: каждый вечер ресторан, красивая девушка. Но я, кажется, опять сбиваюсь со своего рассказа.
Автобус неожиданно остановился. Между мостом и Шлосскирхе, там есть маленькое кафе. Так вот, автобус остановился напротив этого кафе, и шофер стал копаться в моторе, а потом объявил, что машина дальше не пойдет, и пассажиры должны ожидать следующую. Все высыпали из автобуса. Я уже говорил вам, что я должен непременно быть в Бауэрсберге... В общем, выехать мне нужно с поездом восемнадцать-пятнадцать.
А было уже оноло шести вечера. До вокзала от Шлосскирхе не очень далеко, и я пошел пешком...
Когда я вбегал в вокзал, поезд трогался. Мимо проплыли светлые окна вагонов. Я остался на платформе. Сразу стало темно, только где-то высоко, почти в самом небе, светились вокзальные часы. Стрелка перескочила на следующее деление и будто закрыла мне семафором все пути в будущее. Почему-то стало безразлично.
Нет работы, нет денег, нет родины, нет никого, ничего.
Ничего? Зачем вообще все это? К чертовой бабушке! К черту этого хозяина в Бауэрсберге! К черту все рестораны мира! Вообще, весь мир к дьяволу!
Я подошел к краю платформы. Внизу тускло поблескивали рельсы. Скоро пойдет поезд в другую сторону. Упасть прямо под колеса, чтобы больше ничего не слышать и не видеть.
Я стоял так и думал, наверное, минут десять или пятнадцать, а может быть, и все полчаса. Не знаю. Было как-то легко-легко. Ног я не чувствовал. Головы не чувствовал. Даже есть не хотелось, как будто я только недавно съел пару боквурстов. Хороших горячих боквурстов с горчицей. Вы знаете, я уже привык к этим колбаскам.
Неплохо. Только горчица к ним подается кислая и слабая. Не то, что наша, русская...
Да, пока я вот так стоял, ко мне подошел сзади человек. Такой черный-черный. И одежда на нем черная. Это и был господин Шиндхельм, профессор Шиндхельм. Но я, конечно, не знал его и сначала было подумал, что это какой-нибудь агент или переодетый полицейский. Он и начал, как полицейский:
- Что вы тут делаете? Кто вы такой?
Я молчал. Он спросил снова:
- Кто вы? Я наблюдал за вами целых двадцать минут. Если сказать по правде, вы мне не нравитесь. То, что вы опоздали на поезд,- еще не повод для самоубийства.
Я молчал.
Почему он подошел ко мне? Какое ему дело до меня? Следит за мной? На что я ему сдался?
- Пойдемте, поужинаем,- вдруг предложил он.- Думаю, что после ужина смерть потеряет для вас первостепенное значение.
- Спасибо, не голоден,- только и смог выдавить я.
Он почувствовал по акценту, что я иностранец.