Были тут и паромобили – медленно, но верно сдающие позиции своим бензиновым собратьям. Ростовцеву только по дороге попалось три «стенли». Пару раз он заметил даже электроходы: австрийский «лорнер» и изящную американскую «коламбию». Из нее выпорхнула такая же изящная молодая дама в длинном зеленом платье в сопровождении горничной и болонки.
Неподалеку чумазый маневровый паровозик выволок на подъездные пути два роскошных пульмановских вагона – личный поезд какой-то важной персоны.
Их тут же облепили грузчики и посыльные и цепочкой, как муравьи, поволокли к лайнеру чемоданы, коробки… Юрий даже чуть задержался посмотреть, что за особа прибыла на собственном поезде, но из вагонов так никто и не появился, кроме пары ливрейных лакеев. Должно быть, граф или миллионер (или кто там еще) избрал другой маршрут, а это – всего лишь его багаж.
Обтекая машины, повозки и грузы, людской поток стремился на борт корабля, сталкиваясь с матросами, кочегарами, носильщиками и служащими компании «Уайт Стар Лайн».
– Ой, папа! Какой прекрасный корабль! Только подумать: на нем есть бассейн! А еще теннисные корты, театр, кафе, бары, оранжереи, даже магазины! А с палубы на палубу можно попасть на скоростном бесшумном лифте. О, это просто чудо! Как я рада, что мы поплывем на нем! – восторженно говорила девушка, вышедшая из наемного экипажа.
– Да я радовался бы еще больше, Дженни, если б не пришлось выложить за каюту восемь сотен фунтов, – озабоченно произнес отец семейства, по виду разбогатевший нувориш из низов.
– Не понимаю, из-за чего весь этот шум? – цедил в сторонке один джентльмен другому. – Он выглядит ничуть не лучше «Мавритании»! Да-да! Нужно было брать билеты на «Мавританию». И черта ж мне в этих турецкий банях, о которых корабельный агент прожужжал мне все уши?!
Но в основном толпа была настроена восторженно.
Слышались возгласы восхищения.
– Настоящий плавучий город!
– Погружено двести двадцать пять фунтов белужьей икры, тысяча центалов картофеля, тысяча сто центалов мяса, почти три тысячи дюжин свежих яиц…
– Корабль-великан, что и говорить!
Молодой моряк в обтрепанной куртке подошел к разносчику и небрежно выгреб из кармана горсть пенни.
– Эй, братец, налей пивка мне и моим друзьям! У меня в кармане еще звякает несколько медяков. Сегодня отчаливаем, так что когда, если не сегодня!
– Завидую тебе, будешь плавать на этом роскошном дворце! – бросил кто-то из товарищей лихого гуляки, не иначе напрашиваясь на даровое угощение.
– А главное – не потонет посудина! – хлопнул в ладоши моряк.
– А точно не потонет?
– Дожидайся! Непотопляемых судов не бывает!
– Не сомневайся, брат! – осклабился парень. – С нами плывет сам Джек Астор – миллионер каких поискать! Ты слышал, чтобы хоть один миллионер утонул?!
– Так-то оно так, – произнес подошедший немолодой моряк с обветренным, обожженным солнцем семи морей лицом. – Только я тут кое-что про этот кораблик слышал – это ж будет какой-то плавучий чемодан, набитый роскошью. По мне такое вообще не должно выходить в море.
Юрий прошел мимо толпы пассажиров третьего класса в грубошерстных потертых пальто, широких кепках и ветхих шляпах, выстроившихся в очередь внутри ограждения. Тут были все больше семьи ирландских эмигрантов. Было много маленьких детей – иные совсем крошки в пеленках.
Санитарный врач небрежно проверял их одного за другим, заглядывал в рот, выворачивал голову, изучая глаза на предмет трахомы.
«Как овцы в загоне на базаре!» – мимоходом пожалел бедолаг Юрий.
Тем не менее народ, похоже, был совсем не удручен.
Компания молодежи обоего пола выводила в разноголосицу под старую волынку:
У самой загородки высокий рыжий парень беседовал о чем-то со старушкой, рядом с которой торчала девушка лет шестнадцати с ребенком на руках – жена парня, а может сестра?
– И что теперь будет с нашим мерином? – вздыхал молодой человек.
– Не бойся, сынок, я его продам. Надо ж нам на что-то жить с Пэгги и мышоночком, пока ты обустроишься в этой Америке. Вот прямо как вернусь в Килкенни, так и сведу на Бойлскую ярмарку.
– Только осторожнее, там полно мошенников, – предупредил ирландец.
– Ой, и верно! Да и ты будь осторожнее, – произнесла старушка. – А то уж слишком корабль большой, может на что-нибудь налететь.
Один из ирландцев у самого трапа смачно сплюнул жеваным табаком на пирс.
– Ну, прощай, Англия, проклятый остров! Надеюсь, больше тебя не увижу!
И что-то добавил по гэльски, надо думать совсем уж нехорошее.
Носильщик компании «Уайт Стар Лайн» появился перед Юрием как из-под земли.
– Сэр, вам следует зарегистрировать ваш багаж на главном терминале, это совсем рядом. Иначе его могут не успеть погрузить…
– Весь мой багаж, мистер! – Юрий взмахнул чемоданом. – Но я буду благодарен, если вы поможете мне…
Монета в один шиллинг перекочевала в широкую ладонь носильщика.
– Да, сэр! Разумеется! Мое почтение, сэр! – тут же закивал тот.
Следуя за носильщиком, Юрий направился к высокой бетонной эстакаде для «чистой» публики, что поднималась над причальной суетой на высоте пятого этажа, и даже слегка запыхавшись («Стареем!»), перешел по широкому мостику прямо на верхнюю палубу. Немолодой моряк в безукоризненной форме проверил его билет и паспорт, сверился с каким-то списком и протянул ключ от каюты. Самый обычный ключ – похожим в его маленькой конторе запирался чулан. На латунной бирке значилось «А-204» – в полном соответствии с тем, что было указано в его билете.
Через пару минут Юрий уже переступил ее порог. При свете ламп в стенных бра ему открылось довольно просторное светлое помещение с дверью в уборную и вторую комнату – то ли кабинет, то ли помещение для прислуги. Высокая вычурная кровать, белые с золоченым узором панели, белый в золоченую клетку потолок, стулья с овальной спинкой и гнутыми ножками вокруг небольшого стола, кресло, комод красного дерева, картина с размытым лесным пейзажем. Имелся даже небольшой камин. Почти как номер в лучшем отеле – и все за сотню фунтов. Правда, это самая дешевая каюта первого класса; другие, в которых имеются шелковые гобелены, прогулочные веранды, спальни и гостиные, телефоны и маленькие лифты, через которые доставляют с камбуза заказанные блюда, те тянут и на тысячу, а то и больше.
Он раздвинул тафтяные портьеры на квадратном иллюминаторе, даже скорее окне, разместил чемодан в особом шкафу с креплениями, поставил на полочку в уборной дорожный несессер, купленный в Париже специально для этой поездки, и вышел в коридор. И тут же нос к носу столкнулся с мужчиной лет сорока с хвостиком, с нафабренными усами и крошечной эспаньолкой, в костюме безупречного покроя, лаковых туфлях и с гвоздичкой в бутоньерке.
Он протянул руку Юрию и коротко представился:
– Робер Монпелье!
– Француз?
– Да. А вы, судя по всему, русский, мсье сосед?
– Да, – несколько растерялся стряпчий, – имею, так сказать, счастье быть подданным русского царя… Юрий Ростовцев к вашим услугам!
– Вот видите, я угадал! – рассмеялся сосед, переходя на родной язык Юрия. – Ваш акцент ни с каким не спутаешь. Как-никак я прожил в Санкт-Петербурге три с лишним года, хотя по рождению и привычкам – парижанин.
В этот момент из-за двери шагах в двадцати высунулась крепко сбитая и одновременно гибкая девица неопределенного возраста – то ли двадцати, то ли тридцати лет. Лицо под вуалью, не скрывавшей, впрочем, яркой косметики, синее с серебром платье – слишком короткое, из-под которого выглядывали черные рейтузы и высокие ботинки.