Так что теперь Антону предстояло ради собственной пользы и спокойствия бабули поработать.
– Курочек, козочек я уже купила, – приговаривала бабуля, пока Антон все еще размышлял, что ему делать, копать или не копать. – Ничего, Антошка, в следующем году, если я тут обживусь, мы и лошадку купим. На ней пахать станем.
Антон только простонал ей в ответ в отчаянии:
– Бабу-уля!
– Копай давай! Заболталась я тут с тобой! А у меня дел полно!
И бабуля отправилась доить козу, купленную буквально накануне. Вообще семья Великановых никогда раньше натуральным хозяйством не занималась. Семья происходила из технической интеллигенции и представления о том, как и что нужно делать с собственной живностью и землепашеством, имела самые отдаленные. Но бабуля была настроена бодро, она была полна уверенности, что у них все получится.
– Не боги горшки обжигают! Научусь!
Но если до этого сезона деятельность бабули была ограничена всего лишь жалкими шестью сотками, которые прилагались к домику в садоводстве, то в этом году ей подвалил буквально царский подарок. Целых двадцать соток, да еще в дачном некоммерческом товариществе, где их всех домов было от силы построена половина. Да и в той жильцов почти не наблюдалось. Таким образом, участок их оказался окруженный тремя другими пустующими участками, на которых бабуля планировала пасти своих коз и выгуливать кур. А с четвертой стороны к участку примыкал лесок с редкими березками, в которых бабуля собиралась пасти трех поросят, также ею приобретенных на радостях по случаю удачной сделки.
– Всю жизнь на приличный домик копила, а тут такие хоромы! И задаром! Ох, братец! Не любила я тебя, всю жизнь ругала да проклинала, а выходит, что зря!
Бабушка говорила о своем родном брате, с которым поссорилась на почве неправедного, как она считала, раздела отцовского наследства еще в семидесятых годах прошлого века. Тогда брат с сестрой не поделили отличный чехословацкий мебельный гарнитур, на который бабушка заявляла особые права, поскольку, как и многие дефицитные импортные вещи в СССР, этот гарнитур покупался «по очереди». А «очередь» предоставила организация, в которой работал дедушка – бабушкин супруг.
Далеко не всякую приглянувшуюся вещь в советской стране можно было приобрести, даже имея в кармане необходимую для ее покупки сумму. Нужно было еще выстоять в очереди, состоящей из числа других претендентов на данный предмет. И очередь эта для рядового члена общества могла растянуться на долгие годы. Тут уж оставалось либо искать блат, то есть знакомство среди нечистых на руку завмагов, либо устраиваться на предприятие, которое для своих сотрудников выбивало места в таких вот очередях. Чаще всего это были конторы, так или иначе связанные с военной или энергетической промышленностью. В одной из таких контор и работал дедушка.
В общем, получалось, что без бабушки этот гарнитур никогда бы не занял свое почетное место в квартире ее родителей. Но родной брат Боря этот факт проигнорировал. Более того, вожделенный гарнитур он вывез сразу же после поминок, устроенных по отцу. Так что когда на другой день бабушка явилась за данным предметом, он уже исчез. Несмотря на устроенный бабушкой скандал, отстоять гарнитур ей так и не удалось. Равно как и кое-какие другие предметы обихода, как то: набор даже не серебряных, а всего лишь посеребренных ложечек, чайный сервиз, а также ковер производства дружественной Венгрии.
Бабушке достались проеденный молью бухарский коврик, ополовиненный столовый сервиз и приборы с костяными ручками, которыми жена брата брезговала пользоваться, называя благородную слоновую кость – «рогом». Эти вещи были осколками прежнего дореволюционного быта, когда дедушка самой бабушки работал шофером на строительстве бухарской дороги, прилично зарабатывал, и бабушка Антошиной бабушки могла позволить приобретать в дом разные приятные женскому хозяйственному сердцу мелочи.
Надо сказать, что бабушка Антона не прогадала. И в девяностых годах, когда к власти пришли бандиты с партийным прошлым, все эти вещи удалось выгодно пристроить. Попорченный молью коврик оказался ручной работы, так что антиквар ухватился за него, несмотря на проплешины. Ножи и вилки тоже пошли на ура. А уж сервиз на двенадцать персон, из которых осталась лишь половина, отлично пригодился, так как был снабжен клеймом Кузнецовского фарфорового завода поставщика его Императорского Величества Двора и сошел за сервиз на шесть персон.
И все же бабушка со своим братом поссорилась и не общалась. Чехословацкий гарнитур встал между ними Великой Китайской стеной.
И вдруг в самом начале этого года, стоило отшуметь новогодним праздникам, как бабушке позвонил человек, который представился душеприказчиком ее брата и заявил, что бабушке надлежит вступить в права наследства. Оказалось, что брат ее скончался, не оставив после себя наследников по прямой линии. А раз так, то наследницей становилась его сестра – бабушка Антона.
– Ваш брат сам этого хотел. И он выставил одно лишь условие. Вы должны поселиться в ДНТ «Восход», где он незадолго до своей кончины выстроил себе новый дом.
– Как же я там буду жить? Небось ни воды в доме, ни удобств никаких. Все до ума доводить нужно.
– Дом каменный. Горячая вода и удобства имеются. Также поселок газифицирован.
– Чего же брату там не жилось, если дом такой хороший?
– Он и хотел там жить. На старость себе строил. Да вот не пришлось.
Бабушка сочла новый дом и прилегающий к нему участок достойной компенсацией за утраченный ею когда-то гарнитур и простила брата.
Побывав в поселке, бабушка пришла в еще больший восторг. Она с недоумением встретила слабые возражения своей дочери Алены, которая пыталась поговорить с матерью:
– Может быть, не стоит тебе принимать это наследство? – говорила мама Антона.
– Почему это?
– Ты всегда говорила, что твой брат – человек низкий, подлый и гадкий.
– Так оно и есть! То есть так оно и было!
– Принесет ли радость нажитое таким человеком богатство?
– Может, Боря когда и непорядочно поступал в отношении меня и других людей, да под старость, видать, совесть у него проснулась. Прощу я его, какие теперь между нами счеты.
Алена вздохнула и отступила. Она уже поняла, что свернуть свою мать с ее настроя не удастся. Всему семейству было ясно, что хозяйственный взгляд бабушки углядел в этом неожиданно полученном ею наследстве массу возможностей для осуществления давней и заветной ее мечты – собственного маленького фермерского подворья.
Прежде семья Великановых довольствовалась пусть и симпатичным, но все-таки довольно скромным домиком в старом садоводстве, где на плотно нарезанных шести сотках у всех стояли примерно одинаковые дачные домики. Разводить в такой тесноте домашних животных или даже птицу было решительно невозможно. Даже перепелки – милые пестрые птички – вызывали недовольство соседей своим постоянным писком. А вот новый дом был в этом плане гораздо интереснее. Соседей там не было вовсе.
Устав самого поселка «Восход» никаких запретов насчет содержания домашней живности тоже не предполагал, видимо, владельцам двух- и даже трехэтажных каменных домов как-то не приходило до того в голову, что кто-нибудь из соседей возьмется у них прямо под носом разводить кур или свиней. Поселок находился близко к городу, рядом проходила трасса, а за лесом имелось озеро. Так что земля тут стоила дорого, и люди приходили сюда с тугими кошельками. Но вот интересное дело: купив участок, строиться они отчего-то не торопились. И даже построившись, не торопились обживать свои новые владения.
Бабушку это вполне устраивало.
Меньше народу, как известно, больше кислороду.
А вот Антону это место не нравилось. Он и сам не мог объяснить причины возникшей у него антипатии к этому поселку и особенно к самому дому, доставшемуся им от двоюродного деда, но жить здесь Антону категорически не хотелось. Все вокруг в доме было каким-то чужим, тяжеловесным и неудачным. Сам Антон никогда бы не выбрал краску такого интенсивно-малинового оттенка, обои с такими крупными золотыми узорами, мебель стиля псевдорококо. Дом его отталкивал каждым своим уголком.