"Святая Земля была завоевана не одними сеньорами, но целыми народами, лихо откликнувшимися на призыв папы к Священной Войне, оглашенный в Клермоне. Многие паломники моментально поменяли тяготение к смиренной молитве на азарт воспользоваться разящим оружием. Огромные толпы страждущих перемены мест, военного безделья, дармовой жратвы, жажды крови и наживы двинулись в сторону Константинополя – к месту сбора армий Крестоносцев. Толпа выделила неожиданных, почти мифических, предводителей своей новой страсти. Фольклор сохранил многоцветные истории прежде всего о Петре Отшельнике – человеке, родом из Амьена, что во французском королевстве, давно посвятившим себя одинокому проживанию в лесу, молитве, посту и проповеди. Да, это был талантливый оратор, умевший в те далекие времена, когда люди не закабаляли себя обязанностью регулярного просмотра телевизионных программ, самого тесного общения с радиоприемником, балдежа у театральных подмостков, а собирались маленькими или большими кучками на открытых площадках – в поле, на опушке леса, на ярмарке – своими речами зажечь огонь в душах слушателей. Петр Отшельник был маленького роста, хилого телосложения, тщедушный. Но он обладал способностью почти гипнотического воздействия на толпу – особенно глупую, неразвитую, дикую, подверженную почти животным инстинктам.
Молва вещала о том, что Петр Отшельник первый раз добрался до Святой Земли в качестве обычного паломника. Он повстречался с патриархом города – достойным человеком, ищущим поддержки у христианского мира в борьбе с исламскими ортодоксами. Петр Отшельник был прирожденным проповедником, а может быть, и святым человеком, потому он предложил патриарху свое посредничество в передаче обращения к христианам всего мира. Патриарх, найдя в Петре Отшельнике сострадание к своим мольбам, воскликнул: "Брат Петр, Господу Нашему, если Он того захочет, хватит наших стенаний, слез и молитв. Но мы знаем, что наши грехи еще не прощены, и Господу есть за что на нас гневаться. Но молитва бежит в этом краю, что за горами, во Франции, есть народ, называемый франками, и все они добрые христиане; и поэтому Господь Наш даровал им великий мир и огромное могущество. Если же они сжалятся над нами, то пусть молят Господа нам помочь или держат совет, как это сделать, мы же надеемся, что Господь пошлет их нам на подмогу, и явит им свою милость, чтобы они могли исполнить наш труд; ибо вы видите, что от греков из константинопольской империи, наших соседей и родичей, мы не получаем ни совета, ни помощи, поскольку они сами повержены и не могут защитить свои земли".
Петр Отшельник, выслушав трогательную речь, прослезился и дал клятву: "Обещаю вам, что, если Господь доведет меня до тех мест, поведать нашему сеньору папе и Римской Церкви, королям, князьям и родичам с Запада в точности, как обстоят дела на святой Земле"…
В проеме кухонной двери появилась фигура Верещагина – ему не терпелось продемонстрировать свои представления о художественной литературе. Критик хренов, неуч, кандидатишко физико-математических наук!.. Сам не ведает, когда первая конституция России была принята, а туда же… метит в литературные эксперты…
Однако гость имеет право высказаться, но только, вестимо, в деликатной форме…
– Господин писатель, сдается мне, что твой Петр Отшельник по описанию уж очень похож на нашего Яшу Свердлова – блестящего большевистского оратора и мастера-интригана. Ты, наверное, и на "национальный вопрос" намекаешь – речь то идет о землях Израиля.
Надо сказать, что "еврейский вопрос" как раз был актуальным и животрепещущим для Верещагина – что-то в его генетических структурах было разбавлено соответствующими биологическими соками. Но только почему же такие подарки судьбы нужно воспринимать, как повод для рефлексии? Я, например, остаюсь совершенно спокойным, когда начинается разговор о нормандских бандитах-завоевателях, покоривших древних славян, да основательно пощекотавших печенки англичанам, французам, голландцам и другим народам, поселившимся по берегам морей. Набеги норманнов – были просто бичом для многих государств в средние века. Рюриковичи – это же варвары, бандиты, шутя покорившие сперва северо-западные территории будущей России, а потом и всю Киевскую Русь. Вплоть до Ивана Грозного корень такой власти держал подданных славян в страхе и трепете. Если хорошо разобраться, то и на Востоке, на Святой Земле с трудом найдешь чистый еврейский корень – их же топтали арабские племена, а затем европейцы жестокими Крестовыми Походами. В моем генофонде, как и у любого, так называемого, "русского человека", напутана масса бандитских кровей.
– Олежек, ты охолонись немного, подожди с критикой, читай пока внимательно рукопись, если уж влез в нее носом без моего разрешения. Сейчас выпьем, откушаем что Бог послал – все одно в сути Крестовых Походов без бутылки не разберешься!..
Верещагин пробурчал что-то неопределенное и на мягких лапах удалился восвояси. Мой друг никак не мог взять в толк, что "люди из народа" часто превращаются в мифологических героев даже более основательных, чем воистину Великие. Карл Великий, например, заслужил роль эпического героя только спустя три столетия после смерти, а вот тщедушный проповедник, называемый в народе Куку-петром (малышом Петром – по-гречески), разъезжающий в тунике из грубой шерсти с капюшоном на сереньком ослике по пыльным дорогам Азии и Европы, стал популярной персоной еще при жизни. Однако в трудные минуты Крестовых Походов наш герой преображался в отъявленного труса и не гнушался заурядным дезертирством. Так, кстати, вели себя и большевики в годину Гражданской войны…
Я чувствовал, что Верещагин опять углубился в рукопись, и его самовлюбленный ум сейчас расшифровывал логику моих представлений о Крестовых Походах. Он перенесся в район россыпей краеугольных камней истории.
"Петр Отшельник благодаря мастерским проповедям стал предводителем первой Крестовой экспедиции. В Поход для освобождения Святой Земли первыми собрались бедняки. Им было нечего собирать, ну а потерять голытьба могла только свои цепи – иного им не светило, легкая нажива или отпущение грехов было мифом!.. Их порыв сцементировал народный выдвиженец Петр Отшельник – о нем уже слагали песни. В том эпосе Петра награждали густой седой бородой, дающей силу всевластного Джина. Популярность святого человека переходила и на его осла: влюбленная публика выдергивала из ослиной гривы волоски, признавая их за символ счастья и успеха. Осел мучился от такого особого признания его заслуг, дичился толпы, ревел и лягался, старался убежать от почитателей. Каждый должен научиться защищать сперва самого себя, а уж потом и Святую Землю.
Уже в мае 1096 года маленький человек на осле покидал Лотарингию в компании с огромной толпой желающих наказать притеснителей христиан. Дорога была длинною в вечность, потому что для многих это предприятие закончится смертью, и своей родины они уже никогда не увидят. На одном порыве прошли Намюр, Льеж, Ахен, и уже в святую субботу Петр разбил лагерь под Кельном. Голодраное воинство сливалось с толпами бедняков, ведомых другими проповедниками. Здесь был Вальтер, наделенным потрясающе верным прозвищем – Неимущий! Его товарищи – Вальтер де Руасси, Вильгельм, Симон, Матвей и несколько других голодранцев, чьи имена и прозвища история не сохранила, но они были выделены толпой в предводители.
Набралось по некоторым оценкам до 60 тысяч человек, но более точные подсчеты ограничивались 15-20 тысячами. Шли все вместе – мужчины, способные держать оружие, но тянулись за воинами и старики, женщины, дети, паразитирующие на возможностях Крестового Похода. Эта лавина приобрела свойство "снежного кома", потому что "идеологическая обработка" – проще говоря, подстрекательство через проповедь – делала свое дело. Беднота почти поголовно стремилась уйти от постылой жизни. Семена проповеди, падавшие на благодатную почву недальновидности, моментально произрастали, давая отменный урожай, но не святости, а воровства, бандитизма, грабежей населения, попадавшегося по дороге. Ведь грехи-то были уже отпущены авансом самим папой – наместником Бога на земле.