– Не паникуй. Понимаешь, мальчик, нам, кажется, крупно повезло: там, – Пал Палыч показал на коммуникации, – ожидает вертолёт какой-то депутат поссовета, возвращающийся с сессии райсовета… Правда, он не один, но согласился захватить нас попутно до лагеря геологов. В общем, вечером мы уже разобьём бивачок: поставим одну-две палатки, натянем тенты. Жил в палатке?
– Нет, – честно признался Семенов.
– Всё впереди.
Отдышавшись от очередного заплыва, парни попрыгали на одной ноге и натянули штормовки, спасаясь от жгучего комариного стада. Успокоившись, лёжа под полуденным северным солнцем, они задумчиво замолчали, обдумывая каждый своё. Необходимо было осмыслить сумбур событий сегодняшнего дня и – перспективу. Семёнов молча соскочил и решительно направился в сторону коммуникаций. Пал Палыч недоумённо повёл головой.
…Вечером Ми-2, или Ми-4 возьмёт их в себя. Песок качнётся под крылом вертолёта и закружится в вихре жёлтым живым волчком. Короткий разбег и – снова в пути! На взлёте вертолёта земля вздыбится и бросится на иллюминатор в атакующем порыве.
Рябь по воде, расходящийся волновой след от быстрой рыбацкой моторки, ленточки грунтовых дорог и троп, мало ветвящихся здесь, в тундре, – детали ландшафта, словно кадрики не отснятого кинофильма останутся далеко-далёко, словно на другой планете. А впереди – Вороньи Тундры!
Открытие сезона
С юга тянуло холодком. На взлобке, где стояли две первые палатки, сухо шелестела жёсткая буровато-жёлтая поросль тундровых кустарников. Ниже – в посёлке, центром которого громоздилась баня, нелепая в своей стилевой архитектурной яви, группки нехитрых коробочек-балков и брезентовых белокупольных храмов, – растительность была вытоптана напрочь, до щебня и плитняка. Холодные извивы ветерка чётко обозначались рваными шлейфами голубых дымов. Строчки их, вырвавшись из чёрных труб строений и палаток, гнулись, вихрились и быстро растворялись в белёсых сумерках белой ночи. На высоком флагштоке, вознёсшемся над центральным балком, окутанном паутиной антенн и растяжек, вяло всплёскивалось оранжевое полотнище флажка, на котором раз за разом улавливались привычно-знакомый символ КолФАна и ниже, не менее привычные, исполненные грубоватой прелести слова – «Вороньи Тундры – 1973».
Конец ознакомительного фрагмента.